Фюрер Нижнего Мира, или Сапоги Верховного Инки - Тюрин Александр Владимирович "Trund" - Страница 26

Меня внесли в селение, на площадку под большое дерево. Со всех сторон тянулись длинные постройки из необожженного кирпича, с галереями, в которых располагались почти окостеневшие старцы. На крыши ближайших построек наезжали, используя неровный рельеф, дома из верхнего ряда. На них утверждались строения из следующего яруса. Получалась уступчатая сплошная застройка вверх по склону. Взгляд, брошенный в довольно узкую, но чрезвычайно протяженную долину, принес образ мощной кубической постройки, похожей на большой склеп. Эта махина располагалась в какой-нибудь паре километров отсюда. Мне показалось, что поле моего зрения стало гораздо обширнее, как будто кривизна поверхности в этом мире меньше, чем в родном.

Носильщики сгрузили меня и исчезли. Вокруг же сгустилась толпа. Бабы в одних юбках, титьки свисают аж до пупа, за спинами подвязаны круглолицые младенцы, уныло жующие какую-то дрянь. Пацаны-огольцы были вообще в первозданном виде, наверное, экономили одежду. Девушек-молодушек не видать. А вот среди мужиков выделялись товарищи в ярких плащах, с изумрудными заколками, с кольцами в ушах, с головными повязками, в которые было вставлено по красному большому перу. Это, наверное, руководство.

Чьи-то руки стали поднимать меня, дескать, неудобно перед начальством. Я кое-как взгромоздился на ноги — с непривычки зашатало. Окинул взглядом свой прикид — какие-то грязные лохмотья остались от некогда белой футболки, на одной ноге сохранились хоккейный щиток и почти-свежий носок, рядом с ним нож, а вот вещмешок канул в лету вместе с новыми трусами и свитером, хорошо хоть поясная сумочка с ее сокровищами не покинула меня. В общем-то, на пришельца с неба не очень похож.

Из руководящих товарищей выделился один, которого я мысленно назвал «председателем», он и стал что-то грозно вопрошать. Из всех слов я уловил только парочку: «Тики Виракоча». Это, кажется, наиболее верховное божество было у индейчиков, самое возвышенное и незапятнанное. Я повторил: «Тики Виракоча», отчего некоторые присутствующие заулыбались.

Председатель приложил руку к своей груди и сказал:

— Ньяви, уаранка камайок.

Это, наверное, названы имя и должность.

— Будь здоров, Ньяви, — я, продолжая в том же духе, приложился к груди и сказал: — Егор Хвостов, старший лейтенант запаса.

— Егоур, Ягуар, — согласился Ньяви и обозвал меня каким-то «янаконом». Затем он обвел руками местность и сказал: «Урубамба». Наверное, так эта долина кличется.

На этом Ньяви не успокоился и стал показывать пальцем то на восток, называя его «анти», на запад — «колья», север — «чинча» и юг — «конти», даже в сторону подземного царства «уку пача» ткнул. Ясно, товарищ пытается выяснить, откуда я родом.

Я естественно показал своим пальцем в сторону неба и даже кечуанское название верхнего мира вспомнил:

— Ханан пача.

В самом деле, мой родной базовый мир-метрополия, действительно, является верхним по отношению к этому периферийному гадючнику.

Тут все как загалдели. Сразу появились вооруженные люди с палицами-маканами. Кажется, я дал маху. Надо было оставаться Ягуаром-Янаконом, дикарем-несмышленышем с востока или юга и не претендовать на серьезную роль. Кто-то галдел свирепо, кто-то тараторил мягче, с некоторой оглядкой на меня.

Появилось еще одно действующее лицо, в длинном плаще, в шапке-тиаре, украшенной двумя позолоченными змеями, с жезлом, увенчанным набалдашником в виде головы злобного ягуара. Наверное, жрец. Он, похоже, успешно доказывал, что я не могу быть пришельцем с неба, а для подтверждения слов несколько раз толкал меня, отчего мое неустойчивое тело валилось на землю.

Вот уже двое воинов подхватили меня под руки, лишив степеней свободы, жрец замахнулся своим острым жезлом и тут… заметил талисман, сохранившийся на моей груди и доставшийся в наследство от индейского колдуна.

Два когтя хищника, попугайное перо и трехликий малахитовый мужичок успокоили жреца. Он опустил свой жезл и ласково посмотрел на точно такой же талисман, висевший на собственной груди.

Минута раздумия и жрец уже благостно показал пальцем в сторону мощного каменного строения.

— У тебя красивый дом, — похвалил я.

— Инти Уаси, — свирепо рыкнул жрец. Да-да, понял, это дом божества.

Трое младших служителей культа подхватили меня и потащили туда. На удивление никто из толпы не последовал за мной. Предстояло что-то серьезное, где не было места никому, кроме меня и жреческого персонала.

Тащиться пришлось несколько дольше, чем казалось поначалу. Да, в долине Урубамба, как и во всем этом веселом крае, расстояния выглядели несколько обманчиво. А горы-то, горы прямо так и нависали на тебя…

В храме за внешней стеной имелся двор с дорожками, выложенными туфом, с большими бронзовыми светильниками, с изваяниями демонов-привратников, украшенными, к моему сожалению, запекшейся кровью. Посредине двора хлобыстал источник прямо из пасти большой черно-гранитной змеи. Вода поступала на клумбы, где вместе с обычными цветами росли и «золотые». На золотых цветах сидели и золотые бабочки. У некоторых идолов на шее гирляндами висели кишки, толстые и тонкие. Такой вот натюрморт.

У входа в само святилище стояли две позолоченные пумы с бирюзовыми глазами. Чушь, конечно, но впечатление такое было, что они готовы попробовать меня. Да и «сивильник», на который я украдкой глянул, показал близкую опасность в виде червяков — дескать, что-то угрожает моей психике. Две каменные твари так и гудели от переполняющей их ярости. Если до этого я ощущал разве что опасность или тошнотворное омерзение, то теперь испытал ужас с большой буквы «Уууу», даже все замерло внутри. Причем, из-за какой-то ерунды. Что же дальше будет?

На входе в святилище жрецы приложили руки к своим волосам и сделали вид, что вырывают прядку и сдувают ее в сторону ближайшего идола. Тоже самое на всякий случай проделал и я. Мы не сразу попали внутрь святилища, вначале надо было пройти на полусогнутых ногах через узкий тоннель с давящей сверху каменной кладкой, которая отсекала внутреннее пространство от наружного.

Первое время я не мог определить в сумраке храма источник освещения, потом глаз, повращавшись, нашел смутно мерцающую золотую пластину с изображением кого-то, заросшего множеством змеящихся волос. Да и вдобавок прилагалась к нему двуглавая змея, изгибавшаяся сверху дугой — на манер хомута.

Снизу от фриза была парочка масляных ароматизаторов-светильников, осыпанных ониксами. В центре зала имелся небольшой бассейн неясной глубины, ближе к фризу — алтарь из матово-черного почти незаметного камня в виде черепахи с человеческой головой. Там и сям были установлены идолы — изваяния двухголовых, или кошкоголовых, или птицеголовых демонов с широко раззявленными ртами, с клыками, со странными жестами рук, с провалами глазниц. Ощущения были крайне давящие, но я мигом успокоил себя — дескать, вся эта театральная примитивщина неспособна на меня, тертого-жеванного, повоздействовать.

Жрец подвел меня к бассейну и, брызнув в мое умное лицо затхлой водой, гавкнул резко-вопросительно: «Уку пача?» Я отрицательно повертел головой. Ведь стоит мне признаться, что я пришелец из нижнего мира или, что одержим его темными духами, как палица с шестигранным навершием опустится на мою содержательную голову. Недаром же это грозное оружие держит в своих широченных ручищах помощник жреца — нешуточного вида мужик с пуком смоляных волос, стянутых веревкой на затылке.

Запахло чем-то невкусным, другой помощник жреца поднес ко мне чашу с тем содержимым, которое называлось «айя уакак». К сожалению, чаша представляла собой череп. Я закочевряжился, тут мне вывернули руки и, схватив за челюсти, разжали рот. После чего в него полилась гнусная густая с комками слизи жижа, которую приходилось торопливо глотать, чтобы не захлебнуться. Помощники жреца по ходу пития беззлобно посмеивались — видимо над моей неприязнью к чудесному напитку. Через полминуты я, икая, расположился на краю бассейна, в то время как остальные граждане покинули святилище и затворили мощные двери.