Человек, который слишком мало знал… - Хох Эдвард Д. - Страница 2

— Вот это-то мы и постараемся узнать в среду вечером. Я там буду лично с тем, чтобы подготовить О'Нилу маленький сюрприз.

В среду вечером Рэнд чувствовал себя в форме и в хорошем настроении. Было прохладно, но ясно, и впервые за долгое время насморк оставил его в покое. Хорошо поставленная служба шла полным ходом, не считая маленького расстройства, причиненного неким О'Нилом, нарушителем спокойствия, которое тоже обещало рассеяться без особых трудностей.

В холле министерства он поставил лучшего из своих сотрудников, агента разведки Паркинсона. А сам остался на улице в ожидании прибытия телевизионной бригады с О'Нилом, актерами и технической группой.

Если бы шпион попытался проникнуть в специальное крыло, он был бы схвачен на месте.

Благодаря разоблачению девушки дело, в конечном итоге, казалось весьма простым.

Рэнд держался в тени маленького книжного магазинчика как раз напротив министерства. Улица была пустынной, за исключением нескольких прохожих, спешивших к запоздалому ужину или в театры. Большинство административных зданий уже давно закончило работу и закрыло свои двери.

Агент разведывательной службы узнал О'Нила, как только заметил его. Шпион был один, держал в руке портфель — такой, какой обычно носили дипломаты и агенты рекламы, американцы.

Он был красивым мужчиной, высокого роста, с седеющими волосами, точь-в-точь как на фотографиях, которые вот уже два дня изучал Рэнд. Вид у него был лица официального либо — актера.

Выйдя из засады, Рэнд принялся следовать за ним шагах в двенадцати. Он увидел другого человека только тогда, когда тот оказался лицом к О'Нилу. Он возник из тени словно призрак.

На нем была кожаная куртка, а поля шляпы надвинуты на глаза. Рэнду показалось, что он сказал несколько слов О'Нилу. А затем без предупреждения выстрелил два раза через карман куртки.

Бартон О'Нил завертелся на месте, поднес руку к груди. Человек выстрелил в третий раз, как раз в тот момент, когда Рэнд кинулся ему на спину и уложил его наземь.

Раздался дикий вопль какой-то женщины, и вдруг улица стала наполняться народом, охваченным паникой. Удар кулака в челюсть — Рэнд другой рукой раздвинул его пальцы, пальцы убийцы, и завладел оружием.

Паркинсон в сопровождении полицейского пересек улицу. Он бежал, пробираясь через толпу людей, становившуюся все плотнее и плотнее.

— Что случилось? — спросил он.

Рэнд, к которому вернулось дыхание, смотрел на скрюченное тело актера, а не на убийцу, лежавшего плашмя.

— Этот человек убил О'Нила, — сказал он.

Полисмен опустился на колени, избегая попасть в лужу крови, которая все увеличивалась и увеличивалась, потом поднялся и покачал головой.

Бартон О'Нил был мертв, и его смерть должна была положить конец игре.

У Рэнда было такое чувство, что он явился свидетелем хорошо разыгранной драмы, и эта мизансцена была более чем непонятна.

В четверг почти весь день Рэнд пытался забыть о случившемся: в конечном итоге смерть О'Нила могла быть сведением счетов или, еще проще, делом рук оскорбленного мужа. Ничего такого, что можно было бы увязать с попыткой похищения шифровального кода. Какую-то часть дня Рэнд провел, изучая чрезвычайно интересное содержание портфеля О'Нила. Там была великолепно выполненная копия ключа от двери в специальное крыло министерства иностранных дел, черный парик, пара накладных лохматых бровей, два тюбика тона для лица и маленькое металлическое зеркальце. В портфеле было три больших фотографии человека, опознанного как Джеймс Корбин, работник центра связи. И наконец, в нем находилась огромная книга, восемьсот восемьдесят две страницы, по виду напоминающая словарь, тщательно обернутая в черную ткань, а содержащая кулинарные рецепты.

— Поваренная книга? — с недоверием спросил Паркинсон.

Рэнд подтвердил кивком головы.

— Да, но поваренная книга весьма специфическая. Обложка такая же, как у книг с шифровальным кодом; толщина и формат — идентичны. Думаю, что теперь мы можем представить себе, как бы действовал О'Нил. В тот момент, когда его присутствие в холле не нужно, он поднимается на второй этаж. Точно так же, как он это сделал в прошлое воскресенье. На лестничной клетке он открывает портфель и гримируется, чтобы походить на Джеймса Корбина — одного из дежурных шифровальщиков. Потом поддельным ключом он открывает дверь, проходит мимо охранника, что-то буркнув ему, доходит до кабинета Корбина и меняет книги. Шифровальный код он кладет в свой портфель и через минуту-две уходит. Шифровальщики, вероятно, так заняты, что и не глядят на него.

Паркинсон покачал головой.

— Не так-то легко ему было бы это сделать.

— Вот этого мы никогда и не узнаем, но ясно одно, он надеялся, что ему повезет. Соберите мне, пожалуйста, все, что можно, на этого Корбина.

Через час Паркинсон вернулся. Оказывается, настоящий Корбин был в отпуске и уехал на две недели на юг Франции.

— Ведь О'Нил, — подытожил Паркинсон, — здорово рисковал: охранник мог прекрасно задать ему вопрос, почему он на работе, тогда как все считают его в отпуске. И тогда ему надо было бы отвечать, и, как знать, сумел бы он, способен ли он был бы имитировать голос самого Корбина достаточно точно?

— Это был шпион, но это еще был актер по призванию, не забудьте это! Мы должны допустить мысль, что он оказался бы на это способен.

— Он заходил к себе, у него с собой был его ключ, что автоматически снимает с него всякое подозрение.

— Я думаю, что когда-то давно он, видимо, познакомился с Корбином как-нибудь вечером в каком-нибудь баре за кружечкой пива. Может, от него он и узнал некоторые детали шифровального кода, размеры книги и внешний вид книги, а может, и от какого-нибудь другого агента. Мы допросим Корбина по этому поводу, когда он вернется. Даже человек, вполне достойный доверия, может иногда обронить несколько компрометирующих слов.

В середине дня Рэнд получил телефонограмму из Скотленд-Ярда, в которой сообщались сведения о личности убийцы О'Нила. Речь шла о человеке по имени Ивар Каден, судостроительном рабочем, ныне безработном. Утром того же дня, когда совершено было преступление, к этому человеку приходил секретарь посольства СССР.

— Что ж получается, что русские вроде бы решили избавиться от человека, который для них же должен был вот-вот завладеть нашим дипломатическим кодом? Тогда, вероятно, речь идет об ошибке?

— Они не часто совершают ошибки, месье, — сказал Паркинсон.

— Тогда зачем надо было убивать О'Нила?

— Потому что он слишком много знал. Шпионы всегда знают слишком много.

— Слишком много по поводу чего?

— Не знаю, месье.

Рэнд, которому не было еще и сорока, был всегда несколько раздражен этим помпезным «месье», которым его награждал агент, но воздерживался от замечаний все же. Паркинсон блистательно выполнял свою работу и как раз начинал чувствовать себя непринужденно в этой сложной организации, каковой была шифровальная служба.

Рэнду надо было подумать, а посему он выпроводил Паркинсона. Оставшись один, он подошел к окну и стал смотреть, как под ним Темза несла свои грязные потоки, и при этом подумал: а какая погода может сейчас быть в Москве?

Ему случалось довольно часто переноситься мыслями в Москву, а иногда он пытался представить своего советского коллегу. Ничего он о нем не знал, кроме его фамилии, которая была сродни названию одной из сибирских рек. Иногда этот русский представлялся ему сильным человеком, работающим по восемь часов в день над шифрованными телеграммами и секретными документами, а вечером спокойно возвращавшимся домой на метро к своей жене и, почему-то казалось Рэнду, четверым детям.

Но в такие дни, как сегодня, Рэнд представлял его иначе. Русский становился беспокойной тенью, притаившейся за гигантской шахматной доской.

Неужели это был тот самый русский, который там, в Москве, нажал на какую-то кнопку и приказал убить Бартона О'Нила там, в Лондоне? Неужели это был тот самый, который спешил каждый вечер домой к своей жене и детям?