Желтая линия - Тырин Михаил Юрьевич - Страница 81

– Чего их искать? Вон, сами на нас прут.

– Отдай мне ружье.

– Не отдам.

– Ты невменямый, Щербатин, тебя нужно спасать. Молчи и делай, что я говорю.

Я внимательно огляделся. Вокруг только прямые улицы и одинаковые прямоугольные дома. Район простой и открытый, словно разлинованная тетрадь. Нарисуй на этой тетради хоть точку, и она не останется незамеченной.

– Щербатин! – Я потряс его за плечо. – Ты слышишь меня? Ты понимаешь, что я говорю?

– Стараюсь, Беня.

– Вот и хорошо. Смотри – казарма на той стороне. Мы должны быстро перебежать туда. Быстро, ты понял? Они успеют нас заметить, но не успеют пристрелить. Готов? Погнали!

Мне все же пришлось его тащить. То ли гордость не позволяла ему позорно драпать на виду у врагов, то ли он хотел между делом прикончить кого-нибудь. Прежде Щербатин не отличался ни гордостью, ни кровожадностью, но теперь рядом со мной был другой человек.

– Все, замерли! – выпалил я, когда мы оказались в подъезде рабочей казармы. – Теперь снимаем накидки и пояса. Рубашки оставляем навыпуск. И штаны выпускаем поверх сапог.

– Это что за игры, Беня?

– Ничего, просто наша одежонка слишком заметна. Хорошо бы и волосы состричь, но уж ладно...

– Когда ты стал такой прыткий? Прямо суперагент.

– Меньше надо было по штабам тушенку жрать, многому бы научился. Раздевайся, время дорого.

– Я не буду снимать накидку. Где же я спрячу ружье?

– Выкинь все, Щербатин! – заорал я. – И шмотки, и железки!

– А вот и нет. – Он снял накидку и завернул в нее оружие. Развязал пояс, выпустил рубаху. Я делал то же самое и, глядя на него, оценивал результат. Действительно, в таком виде мы больше походили на простых небогатых граждан, нежели на экзотических инопланетных террористов.

– Теперь, Щербатин, надо дождаться, пока откроются переходы в подземку. Через улицу мы туда не попадем. Схавают сразу. Надеюсь, они не станут обыскивать здание – тут десятки тысяч людей.

Мне бросилось в глаза, что Щербатин стал какой-то чересчур покладистый и на все согласный. Впрочем, я легко списал это на нервы, которые он достаточно сегодня потрепал.

Мы затихли в подвале. Здесь было полно пустых помещений, заваленных мусором, и нам нашлось где спрятаться. Я обдумал ситуацию и пришел к выводу, что пока наши дела не так уж плохи. Вся наша вина – это драка с инспекторами за Лиссу. Теперь бы только выбраться из рабочего района. А там – поди докажи, что это мы сбили аэровагон...

– Надо бежать отсюда, Беня, – сказал Щербатин.

– Я тебе только об этом и твержу.

– Нет, надо вообще бежать – из города. Нас все равно вычислят. Проверят, опознают, проведут очные ставки, спросят, где мы всю ночь пропадали...

– Щербатин, в этом городе сотни миллионов жителей. Если нас за руку не поймают – то все, ищи-свищи.

– Нет, Беня, санитары скажут, что я про Лиссу спрашивал. Вот и ниточка. Ты не бойся, я все на себя возьму. Мне уже терять нечего.

Я лишь с досадой махнул рукой, прекратив спор. Что толку спорить с сумасшедшим? Поднявшись, я прошелся по подвалу, поковырял пыльный хлам. Нашел старую робу – настолько замызганную, что последний бродяга постеснялся бы надеть. Пришла в голову счастливая мысль: подняться в спальные помещения, украсть парочку комплектов одежды, а свою оставить. Работяги только рады будут подарку, а нам легче станет затеряться.

Впрочем, поздно. Из коридоров уже доносился шорох тысяч шагов – открылись переходы. Труженики поднялись из кроватей и мрачным непрерывным потоком потекли в подземку.

– Идем, Щербатин. И надейся на лучшее.

Мы вынырнули из бокового прохода и влились в общий поток. Нас окружили бледные сонные лица, полуприкрытые глаза, ссутуленные плечи. Никому не было до нас дела. Слышались шаркающие вялые шаги – начиналось очередное тусклое утро окраин Цивилизации.

– Бросил бы ты ружье, Щербатин, – прошептал я. – Погляди – один ты со свертком. Все с пустыми руками идут, одному тебе надо выделиться.

– Ружье не брошу, – отрезал он.

Вот и станция подземки – низкий обшарпанный зал, полный людей. Пока ничего тревожного, никаких черных курток, никаких подозрительных лиц и внимательных взглядов. Нам осталось только зайти в вагон – и тогда уже можно ни о чем не беспокоиться. Мы просто утонем навсегда в людском океане.

Подходил поезд, заглатывал несколько сотен человек, однако плотная толпа на станции не редела. Каждую минуту с верхних этажей подходили новые сотни. Мы пропустили четыре поезда, прежде чем удалось протиснуться к дверям вагона.

– Как думаешь, могут нас еще перехватить? – шепотом спросил я.

Щербатин равнодушно пожал плечами:

– Ты супершпион – ты и думай.

Было тесно, воняло каким-то старьем, машинным маслом, плохой пищей, но я ничего этого не замечал. Душа радостно возносилась к небесам – мы все-таки ушли от них. Мы вырвались! Не исключено, правда, что у социального надзора остались какие-нибудь сюрпризы для нас. А впрочем, Цивилизация не так уж богата на сюрпризы.

Мы стояли в плотной толпе, слушая монотонный стук колес. Я взглянул на Щербатина и поразился, каким стало его лицо: безжизненным, постаревшим, словно увядшим. Он стоял, погруженный сам в себя, не интересуясь ничем вокруг. И вдруг показалось, что сегодня я его потеряю. Мне стало не по себе.

Новая остановка, и очередная порция людей втискивается в вагон. Щербатин начинает шевелиться, куда-то протискиваться.

– Ты чего вертишься? – Я дернул его за рукав. – Стой спокойно, тише воды, ниже травы.

– Извини... что-то дышать тяжело. Там, у дверей, вроде посвободнее.

Мне пришлось продираться за ним – нельзя выпускать друг друга из виду. Сейчас нужно держаться вместе, пока не окажемся дома. Впрочем, есть ли у нас теперь дом?

На очередной остановке Щербатин вдруг приблизился и прошептал:

– Извини, Беня, но я еще должен найти виноватых. Прощай...

Я не успел глазом моргнуть, а он уже выскользнул на станцию. Я рванул было за ним, но не смог пробиться через толпу. Двери закрылись.

– Прощай, – сказали его губы сквозь глухое стекло вагона.

– Сволочь, – прошипел я. Я начал оглядываться в поисках стоп-крана. Ни в коем случае нельзя сегодня оставлять Щербатина одного. Он сейчас – стихийное бедствие для этого города. Он хуже, чем проснувшийся вулкан, он камикадзе.

Поезд тронулся. Мучительно долго текли минуты до следующей остановки. Затем пришлось потолкаться на станции, пока я добирался до платформы встречного поезда. Снова долгие минуты в вагоне, но на этот раз почти пустом. В этот утренний час мало кто ехал в жилые районы.

У меня было время, чтобы хорошо все просчитать. Вряд ли Щербатин сел на поезд. Линий, ведущих в центр, очень мало, а ему нужно именно туда, ведь там он хочет найти «виноватых». Значит, он будет выбираться на ближайшую крышу к стоянке аэровагонов. Там наверняка полно народу, сразу улететь он не сможет. А стало быть, есть шанс его перехватить.

Ближайшую стоянку я нашел быстро и легко – стоило только влиться в нужный человеческий поток. На крыше и в самом деле было столпотворение, обычное для трудового утра. Я увидел зеленую куртку этажного коменданта и направился к нему – вот у кого должна быть профессиональная наблюдательность.

– Тут не проходил человек со свертком в руках?

Комендант смерил меня вглядом, презрительно поджал губы.

– Их здесь тысячи ходят, я всех должен разглядывать?

Я бросился в толпу, надеясь разыскать Щербатина там. Но комендант окликнул меня:

– Эй, подожди! Один парень спрашивал про рейс до Центра социального надзора. Кажется, у него что-то было в руках.

– О, черт! – простонал я и бросился бежать, но тут же остановился. А собственно, куда бежать?

– Какой это рейс? – спросил я у коменданта.

– Да он уже ушел. Теперь ищи любой вагон с черной и зеленой полосами.

Я расталкивал людей, но они даже не пытались возмущаться. Они просто глядели мне вслед сонными глазами. Раз толкаюсь – значит, имею право. Наконец я нашел нужный вагон и, нахально пробившись сквозь очередь, занял место. Машина поднялась в воздух и развернулась в сторону башен и небоскребов.