Желтая линия - Тырин Михаил Юрьевич - Страница 63

Потом нам привели еще одного соседа – невысокого, толстолицего, закутанного в фиолетовую накидку, с серьгами в обоих ушах. Он имел вид человека, смертельно уставшего от скуки. Он и на нас со Щербатиным поглядел, как на нечто давно надоевшее.

Людей становилось больше, в зале возник какой-то уют и теплота. Зажглись дополнительные светильники, тихо заиграла музыка. Нам тут все больше нравилось. К нам подошел распорядитель и, почтительно согнувшись, проговорил:

– Если подойдет ведущий и что-то спросит, следуйте подсказке. От себя ничего не добавляйте, это все равно не войдет в программу.

Мы так хотели выглядеть светскими завсегдатаями, что постеснялись спросить, о какой подсказке идет речь. Потом Щербатин шепнул мне:

– Слыхал насчет программы? Нас покажут по телевизору. Смотри, не ляпни чего-нибудь.

И тут я ощутил, что кто-то сверлит мне спину взглядом. Так и есть: неподалеку расселась за столиком целая компания штурмовиков. Они очень подозрительно на нас косились и шептались при этом.

– Щербатин, – тихо позвал я, – кажется, нас тут не все любят.

Он не ответил, потому что музыка заиграла громче, а на стенах вспыхнули экраны. В зале появились несколько человек, одетых, как персонажи безумной фантасмагории. Один, например, был весь закутан в серебристые ленты, но с голыми ногами. У другого был такой длинный колпак, что конец головного убора волочился по полу. Одежда третьего состояла из пухлых разноцветных колец, похожих на автопокрышки.

– Что-то не вижу камер, – пробормотал Щербатин. – Куда же мне улыбаться?

– Улыбайся женщинам, – посоветовал я.

Клоуны-ведущие разбежались по разным углам зала, и тут началось форменное сумасшествие. Загремела музыка, причем со всех сторон разная. По стенам и потолку побежали цветные пятна, а все эти гирлянды, колонны и прочие украшения начали крутиться, искрить и бросать по залу слепящие разноцветные лучи.

На некоторое время я начисто утратил ориентацию в пространстве. Создавалось очень реалистичное ощущение, что зал кружится вокруг меня во всех направлениях сразу. То слева, то справа, а то и сверху гремели смех, неразборчивые возгласы, вопли, усиленные микрофонами.

Я закрыл глаза и вцепился руками в край стола. Только убедившись, что мир прочно стоит на своем месте, я решился снова взглянуть на него. И тут же увидел молоденькую темноволосую девушку в коричневом платье, похожем на форму воспитанниц сиротского приюта. Только несколько цветных ленточек украшали этот блеклый наряд.

Девушка ставила нам на стол кувшин и несколько высоких бокалов. Я заметил, что Щербатин глядит на нее с любопытством. Вероятно, он, как и я, думал, что официантки здесь могли быть и понарядней.

В грохоте и крике я сумел разобрать обрывок фразы: «...и напиток тоже изготовлен из стеозона...» Но смысл и порядок происходящего все равно оказалось трудно уловить. Представьте, что в одном зале одновременно начали концерт симфонический оркестр, рок-группа и ансамбль балалаечников.

Девушка начала разливать напиток по бокалам и вдруг, неловко повернувшись, пролила несколько капель на накидку Щербатина. Она дико испугалась – мы, возможно, походили на важных господ, а сама она вряд ли дотягивала даже до второго холо. Щербатин поспешил ее успокоить – похлопал по руке, а затем специально плеснул на себя из стакана. И рассмеялся. Официантка, испугавшись еще больше, убежала, а хипующая старушка посмотрела на нас с неодобрением.

Разнузданное веселье продолжалось. Я уже начал кое-что понимать. Клоуны-ведущие подбегали к разным столикам и беседовали с гостями. «Беседовали» – это не совсем верно сказано, поскольку вели они себя, как ненормальные ублюдки – бегали, визжали, запрыгивали на столики, разве что через голову не кувыркались.

Я старался прислушиваться. Вот выступил человек, который участвовал в первой экспедиции на Водавию. За ним что-то рассказал престарелый ученый-химик, который открыл какие-то свойства стеозона – белого угля. Произнес небольшую речь фабрикант, который первым на планете начал перерабатывать белый уголь в полезный продукт. Дали высказаться специалисту информационного канала, объявившего людям об открытии белого угля.

Таким образом, многие из тех, кто мало-мальски имел отношение к ископаемому, оказались на этой презентации. Мне все же не понравилось, что рассказ о научном открытии то и дело сопровождался тупейшими остротами и лошадиным смехом.

Щербатин толкнул меня в бок.

– Беня, это сумасшедший дом! Еще полчаса, и я упаду замертво.

– Терпи, Щербатин. У нас только один вечер красивой жизни.

Господин в накидке со скукой поглядел на нас и спросил:

– Первый раз на презентации?

– Первый, – признались мы. А Щербатин полюбопытствовал: – Вы не подскажете, куда нам смотреть? Где происходит главное действие?

– Везде, это же интерактивная трансляция. Зритель сам выбирает, куда ему смотреть. Возможно, кто-то сейчас наблюдает за нашим столиком. – Господин примолк и сдержанно зевнул в ладошку. – Хотя вряд ли. У нас пока слишком скучно.

Я прикусил язык и решил впредь быть осторожным в выражениях. А господин взглянул на нас чуть внимательнее и вдруг вяло улыбнулся:

– А вы что, братья?

– Нет, – решительно покачал головой Щербатин. – Мы единомышленники.

Мы все замолчали, потому что в зале усилилось оживление, ведущие запрыгали, как сумасшедшие, а музыка стала торжественной. Вышли официантки с подносами, и на столиках появились блюда с каким-то кушаньем в виде морских раковин. Судя по всему, это тоже было изготовлено из белого угля.

Нас обслуживала та самая девушка, которая полила Щербатина напитком. Она заметно волновалась, боялась снова сплоховать. Щербатин встретил ее широкой и довольно глупой, как мне показалось, улыбкой. Он даже начал помогать ей расставлять блюда. Хипующая старушка при этом выразила взглядом полное негодование. Прежде чем официантка ушла, Щербатин успел что-то прошептать ей.

– Новое полезное знакомство? – поинтересовался я.

– А тебе завидно? – почему-то обиделся он.

Гости принялись пробовать угольные раковины, и в зале стало потише. Сумасшедшие клоуны не мешали дегустировать новый продукт. Я тоже попробовал, но большого наслаждения не получил. Еда как еда, не лучше и не хуже, чем, скажем, лепешки из ледяного червяка. Я только собирался запить кушанье из своего бокала, как вдруг возле столика возник один из ведущих.

Не знаю, как остальные, а я немного испугался. Ведущий высоко подпрыгнул, трижды обежал вокруг нас, крикнул что-то залихватское и, наконец, замер на месте.

– У нас в гостях – ивенки! – объявил он с неестественной радостью. – Ивенки – коренные жители Водавии, планеты – родины стеозона! Что вы скажете от имени своего благодарного народа?

Вопрос относился к Щербатину. Он встал, озадаченно хлопая глазами. Ведущий незаметным движением указал на стол. Оказалось, что по стеклянной поверхности ползут бледные светящиеся буквы.

– Мы... благодарим... – начал читать Щербатин, водя туда-сюда ошалелыми глазами. Невидимые микрофоны разносили голос по всему залу. – Цивилизация дала нам шанс... Мы познали истинное... И теперь готовы... новые цели, новые возможности...

Наконец он закончил и сел, вытерев с лица набежавший пот. «Какая гадость», – прочитал я по его губам.

В следующий момент ведущий сунулся ко мне. Только теперь я заметил, какое у него злое и усталое лицо.

– Вспомните какой-нибудь забавный случай из истории открытия стеозона.

Настала моя очередь растеряться. Перед глазами замелькали воспоминания – картины одна страшней другой, ничего забавного в этом не было. Но оказалось, что и веселые случаи предусмотрены сценарием. Буквы ползли быстро, я успевал читать, но не особенно вникал в смысл:

– ...а когда машина раскопала шахту, я нашел амулет, который потерял на охоте много дней и ночей назад.

Ведущий расхохотался дурным голосом, и его смех подхватили динамики в стенах. Я заметил, как он шепнул в потайной микрофончик: «Срочно переозвучить...»