Желтая линия - Тырин Михаил Юрьевич - Страница 45

Наконец я увидел очень старого ивенка, заросшего седой бородой, морщинистого и сутулого. Он неподвижно, как восковая статуя, сидел на скамье и смотрел перед собой. Рядом были дети – несколько мальчишек. Они тоже сидели тихо, не играя и не балуясь.

У кого еще просить о народных песнях, если не у стариков? Я вежливым кашлем попробовал привлечь к себе внимание, но старик не шевелился.

– Эй! – Я тронул его плечо, и он наконец поднял глаза – прозрачные, блеклые, как выцветшая гимнастерка.

– Вы не могли бы для меня спеть? – вежливо проговорил я, чувствуя себя полным идиотом.

Я надеялся, что старик мудрый, что он проникнется сочувствием ко мне – любопытному собирателю фольклора, который, невзирая на войну, хочет сохранить для потомков сказания древнего народа. Или не древнего, какая разница?

Старик некоторое время разглядывал меня с тревогой и недоверием. Потом он произнес несколько резких, отрывистых слов и снова отвел взгляд, словно я перестал существовать.

– Я говорю, спеть... – пробормотал я, показывая магнитофон. – Вот сюда. Просто на память...

Старик опять посмотрел на меня, потом повернулся к мальчишкам и что-то им крикнул, махнув рукой. Те встали, отошли на несколько шагов и снова уселись на траву.

– Нет-нет, это совсем не опасно! – воскликнул я, но меня никто не слушал.

Старик молчал. Я тоже молчал, кусая губы от огорчения. Что теперь делать – уходить? Пришел злой цивилизатор, погрозил железной коробочкой, наговорил каких-то слов, детей напугал... Отлично пообщались, нечего сказать.

Я после недолгого раздумья позвал охранника.

– Как мне с ним говорить, он ничего не понимает?

– Все он понимает, – усмехнулся Лиус. – Он не хочет разговаривать на твоем языке. Ты должен знать его язык.

– Ни фига себе, заявочки! – разозлился я. – И что мне делать?

– Не знаю, что делать. Могу, конечно, ногой в живот ударить, но ведь не поможет. Они такие – не хотят, значит, не заставишь.

– И что, нет никого, кто может с ними поговорить?

– Почему же никого? Я могу немножко.

– Так что ж ты мозги мне морочишь! – Я разозлился еще больше. – Давай, переводи, пусть дед споет мне песню.

– Песню... – Лиус озадаченно почесал ухо. – Как же это... Да, бывает, они тут начинают выть, не остановишь. Подожди, сейчас...

Он начал с большим трудом выдавливать какие-то звуки, то и дело замолкая и почесывая макушку. Старик слушал, но даже не смотрел на нас. Его сощуренные глаза глядели мимо. Я тайком начал крутить вал магнитофона – лучше позаботиться заранее.

Наконец ивенк начал говорить. Интонация теперь была довольно спокойной, не такой резкой, как до этого. Я уже понадеялся, что он все понял и сейчас быстренько организует мне маленький народный хор. Но снова ничего не вышло. Высказавшись, он замолчал и погрузился в себя.

– Что он говорил? Что ему опять не так?

– Я как-то плохо понял, – покачал головой Лиус. – Про какие-то тучи и бури говорил. В общем, сказал, не будет петь. А больше я не понял, я ведь по-ихнему только команды отдавать умею.

– Вот же, черт... – Я сокрушенно покачал головой.

– Тебе надо было капусты ему принести. Ты же на болотах ползаешь, нарвал бы капусты. Они за нее маму родную продадут, точно. Тут было пару раз, самолеты прорывались и капусту им сбрасывали.

– Какие еще самолеты?

– Ну, ивенкские самолеты. Ты разве не видел никогда?

– Не видел. И капусты у меня нет.

– А может, лучше девочку тебе привести, а? – предложил Лиус с явной жалостью ко мне. – Давай отведу вас в барак мужской, там сейчас пусто. Только воняет, и жуки ползают...

– Не надо мне ни жуков, ни девочек, – сказал я и разочарованно вздохнул. Повертел в руке магнитофон – а он взял и включился в режим воспроизведения. Зазвучал голос старика – искаженный, но вполне узнаваемый.

Ивенк вдруг встрепенулся, вскинул глаза и вскочил с прытью, мало свойственной дряхлым старцам. Несколько секунд он с ужасом смотрел на говорящую коробочку, затем отскочил и, хромая на обе ноги, побежал по траве, что-то выкрикивая.

Охранник проводил его насмешливым взглядом, потом обратился ко мне:

– Слышь, пехота, ничего у тебя тут не получится. Он говорит, что ты украл у него голос.

– Еще лучше, – прошипел я со злостью. Было обидно до слез – я же и в мыслях не держал ничего плохого.

– Ну давай девочку приведу! – сделал он последнюю попытку.

– Нет, – сказал я, бросая магнитофон в ранец. – Пошли, выпусти меня отсюда.

– Эй, обожди. Мы ведь... это... в общем, лепешки твои уже съели.

Вот что его беспокоило. Он боялся, что я отберу мзду, раз дело не получилось.

– Приятного аппетита, – ответил я.

В последние дни вокруг поселка развернулось нешуточное строительство. С рассвета до темноты не смолкал гул машин, целые улицы из новеньких свежевыдутых пластиковых домов вырастали на глазах. Периметр отступил на добрую сотню метров.

Жизнерадостным ульдрам в силу их навыков и способностей досталось, как всегда, носить тяжести и убирать мусор. Ну а мы, естественно, обеспечивали их слаженную и организованную работу.

В один из дней поселок оказался полупустым. Офицеры говорили, что со стороны основной базы к нам вышла большая колонна и почти весь гарнизон прикрывал маршрут ее следования, оберегая от неприятностей. В небе кружили реапланы, готовые при малейшем движении внизу спикировать и смешать все с огнем.

После обеда колонну увидели дозорные на вышках. Я уже знал – бронированные вездеходы везут к нам начальство со свитой и горы имущества. Назавтра ожидался второй рейс. Основная база меняла дислокацию, переезжая к нам. В самом деле, наш поселок, стоящий меж четырех шахт, давно был чем-то вроде делового центра.

Начальство ожидали кварталы новостроек, красивенькие, еще не помятые заборы и вежливо-радостные офицеры, одетые во все новое. Меня все это мало касалось, мое дело было простое – прохаживаться по участку и искоренять тунеядство с помощью высоковольтных разрядов.

Я не чувствовал себя надсмотрщиком над рабами. Нет, ульдры вовсе не рабы, они добровольно согласились строить очередной форпост Цивилизации за вкусную еду, сухое жилье и удобную одежду. Но без электрической подзарядки их трудовой пыл быстро иссякал.

О прибытии колонны я узнал по поднявшейся беготне и шуму. Наверно, я тоже с радостью покрутился бы вокруг начальства, помог кому-нибудь из офицеров донести чемодан и поучаствовал бы в общем радостном оживлении. Но, увы, мои рыжебородые подопечные без присмотра устроят свалку, сравнимую с ураганом и землетрясением, вместе взятыми. Только вчера один из наших недоглядел за своим контингентом, и какой-то ульдр сунул любопытную физиономию в механизм землерезки. Клоки рыжей бороды и кровавые ошметки снимали потом со всех шестеренок.

У меня в голове вертелась мысль, что с первой же колонной должен прибыть незаменимый помощник коменданта Щерба. Мы уже много дней не виделись, я часто вспоминал о нем и размышлял, каких невообразимых карьерных высот он мог достичь.

– Еле тебя нашел! – Мощная ладонь шлепнулась мне на плечо.

На Щербатина было просто приятно посмотреть – круглощекий, полнокровный, донельзя довольный жизнью.

– Ну, пехотинец Беня, доложи обстановку!

– Вот она, обстановка. – Я кисло улыбнулся и кивнул туда, где шестеро ульдров впряглись в огромное металлическое корыто и волокли его к лесу. Соплеменники подбрасывали им камни и выкорчеванные пни.

– М-да, – проговорил Щербатин. – Технологии будущего во всем великолепии. В девятнадцатом веке один мечтатель написал: недалеки те времена, когда специальные машины будут подавать мешок на спину работнику, чтобы тот спокойно мог донести его до подводы.

– Вот они, специальные машины. – Я кивнул на ульдров.

– А как ты с ними общаешься?

– О-о, это очень просто, – сразу оживился я. И затем, найдя глазами ближайшего ульдра, рявкнул на него: – Ко мне!