Желтая линия - Тырин Михаил Юрьевич - Страница 12

Потом вдруг Щербатин, шедший впереди, зацепился за что-то ногой.

– Ну и ну! – сказал он, поднимая находку. – Вот она – последняя весточка от незабвенного Дядюшки Лу, нашего доблестного капитана.

Он держал в руках Дядюшкин халат. Я машинально взглянул наверх, но там была только чернота.

– Хочешь? – спросил Щербатин.

Мне было все равно.

– Ну тогда я поношу. – Он натянул халат на себя. – Кажется, впору.

Что и говорить, странное зрелище мы представляли. Два путника в призрачном свете: один в золотом халате и с копьем, другой – понурый и поникший, со всем смирившийся.

– Щербатин. – Я остановился. – Посмотри. Этого следовало ожидать.

Впереди громоздились останки ледохода. Нашего ледохода. Естественно, что, идя без ориентиров, мы сделали круг.

– Тихо. – Щербатин вдруг насторожился. Я присел на корточки.

Здесь были люди, несколько человек. Они ползали среди светящихся растений и, видимо, собирали останки нашего кораблекрушения.

– Зря мы ушли, Щербатин, – сказал я. – Наше место уже захватили аборигены.

– Они его и так бы захватили, – ответил он и смерил меня взглядом. – С такими-то защитниками...

Нас заметили. Худые оборванные фигуры вдруг зашевелились совсем рядом, заблестели глаза. Костлявые пальцы сжимали палки или пики вроде нашей.

– Проваливайте, – сипло проговорил один незнакомец.

– Да мы... – Щербатин шагнул вперед, но едва не наткнулся грудью на пику.

– Проваливайте.

– Это наш ледоход, – клялся Щербатин. – Мы только что на нем...

– Это не ваш ледоход. Проваливайте.

Аборигены вообще не желали с нами разговаривать. Придвигаясь маленькими шажками, помахивая пиками и дубинами, они оттесняли нас от трофеев. Я мог их понять. Когда еды на всех мало, любой незнакомец – враг.

– Ты вроде людей искал? – произнес я, когда нас отогнали и ледоход скрылся из вида. – Нашел, поздравляю. Хорошо, хоть не раздели.

– Мы идиоты, Беня.

– За всех не говори.

– Нет, я за всех скажу. Ты тоже идиот. Ты тоже не догадался, что в машине мог сохраниться ящик с комбикормом.

– О-о, черт! – простонал я. – Но ведь мог и не сохраниться?

– Да, Беня, мог и не сохраниться. Будем утешать себя этим. Два идиота...

Мы побродили немного, потом посидели. Потом снова отправились бродить. Нашли почерневшие обрывки бумажного носка.

– Надо было хоть спросить, что они тут жрут, – подал голос Щербатин.

– В данный момент – наш комбикорм.

– Давай, что ли, присядем.

Видимо, голод уже начал пробирать. Ноги не хотели ходить, руки – шевелиться. Наступила апатия. Мы сидели прямо на светящихся растениях и даже не разговаривали.

Потом я прилег. Но лежать было не очень удобно, я снял теплую куртку и подстелил под себя. И, кажется, уснул.

Сколько спал, не знаю. Но когда открыл глаза, послышался какой-то гул. Щербатин был рядом, он тоже прислушался. Мы оба решили, что очередная ледяная глыба обрушилась с потолка. Впрочем, для нас этот потолок был небом.

А глыба оказалась вовсе и не глыбой.

Мы решили, что начался какой-то катаклизм. С потолка-неба очень быстро опустилось нечто черное, огромное и подвижное. Там, где оно касалось светящихся зарослей, оставались черные полосы и кучи поднятого грунта. Ледяная крошка вперемешку с громадными кусками валилась непрерывным потоком, это был настоящий ледопад.

Мы со Щербатиным, естественно, уже удирали изо всех своих слабых сил. Он даже позабыл про пику.

– Все, стой, – выдавил вдруг он. – Не могу....

– Что... – Я тоже тяжело дышал. – Что это было?

– Это червяк. – Щербатин с шумным выдохом опустился на колени. – Это чертов ледяной червяк, он жрет свою траву.

– Он мог нас придавить и даже не заметить.

– Мог, Беня...

Мы посидели, отдышались. Переглянулись.

– Ну пошли, что ли, поглядим, – вздохнул Щербатин. – Он уже, наверно, не вернется. Он там все сожрал.

Мы ходили по вспоротой земле, присыпанной ледком. Медленно угасали обломки светящихся веточек. Было жутко видеть это: так, наверно, выглядит земля после бомбежки.

Щербатин нашел свою пику и нехотя поднял ее, словно не очень стремился принимать на себя лишнюю тяжесть.

– Посидим, – предложил он.

Мы сперва помалкивали. Щербатин задумчиво обнюхивал обломок светящейся ветки, потом лизнул его, попробовал укусить. Наконец бросил под ноги.

– Щербатин, – вяло проговорил я, – вот скажи: тебе плохо было в твоей пятикомнатной квартире?

– Плохо, – просто ответил он.

– Что, даже хуже, чем здесь и сейчас?

– Хуже.

– Не понимаю... – пробормотал я. – Ну ладно я – спьяну, можно сказать, сюда попал. Но ты! Сознательно ведь!

Щербатин воспроизвел нечто среднее между вздохом и стоном. Мы не понимали друг друга.

– Что у тебя там осталось, Беня? – проговорил он, стараясь выглядеть спокойным и терпеливым наставником.

– Жизнь! – воскликнул я. – Нормальная человеческая жизнь! Ты что, идиот?

– Жизнь, – кивнул мой приятель. – Хорошо. Нормальная жизнь. Дай-ка я попробую ее себе представить. Итак...

Он прищурился, подперев голову кулаком.

– Итак, – повторил он, – жизнь. Утро. Ты просыпаешься в несвежей постели. И из холодильника наверняка воняет. Это твое утро. Оно начинается с затхлых простыней и такого же холодильника. Продолжать?

– Зачем?

– Буду продолжать. Работа. Нет, дорога на работу. В троллейбусе ты смотришь на красивых женщин. Ты думаешь: «Когда-нибудь, может быть...» Верно?

– Все смотрят!

– Верно. Смотрят, а потом действуют. Ты – просто смотришь. Тебе ничего не светит, ты это знаешь и поэтому только смотришь. Дальше – работа...

– Да заткнись же ты!

– Тихо, тихо... Слушай. Работа. Начать с того, что в твоем театре здороваться с тобой, пожалуй, не считает нужным даже вахтер. С тобой не пьют. И курить ты ходишь один...

– Я не курю!

– Соболезную. Даже в этом ты в стороне от коллектива. Над тобой посмеиваются. Стоит тебе просто споткнуться на лестнице, это превращается в местный анекдот. Так?

– Щербатин, хватит, – с угрозой проговорил я.

– Хорошо, хорошо. – Я заметил, как он отставил пику подальше. – Похоже, я угадал все в точности. Но самое ужасное, что это ты назвал нормальной жизнью! Для тебя это норма, Беня!

– Я не это имел в виду!

– Да знаю я, что ты имел... Ну, теперь скажи – чем хуже сидеть тут со мной и думать, как выбраться отсюда? Беня, учти, что мы будем хотя бы бороться. Пробовать. Ведь там ты и этого не делал.

– А если делал?

– Да перестань, не верю. О, чуть не забыл! Твоя жена, Беня! От тебя ведь убежала жена. Уверен, это потрясающая история. Немедленно расскажи ее мне. – Он даже уселся поудобней, готовясь слушать.

– Щербатин, я не собираюсь это вспоминать.

– Ну, пожалуйста! – взмолился он и потер ладошки от нетерпения.

– Ладно, – проговорил я после непродолжительной паузы. – Раз уж тебя так разбирает... Это и вправду потрясающая история. Меня до сих пор трясет.

– Ну давай же, давай!

– Прихожу домой. Шкафы вывернуты, в серванте пусто. Я сразу понял, что она ушла. А потом увидел кассету на телевизоре – явно для меня положили. Я пошел к соседу – у меня видео нет...

– Естественно, – обронил Щербатин.

– Включаю. Там – она во весь экран. Улыбается. Говорит: «Смотри, дурачок, и учись». Отходит – и с учителем физкультуры... В разных позах. В спортзале. На кожаном мате. На коне. Долго, со стонами. Никогда не слышал, чтоб она так стонала...

– И это естественно.

– Меня тут словно паралич прохватил. Прихожу в себя – сосед на свою кассету копию переписывает.

– А дальше?

– А все.

– А ты? – изумился Щербатин.

– Что я?

– Так и жил? Так ничего и не понял?

– Что я должен понять?! Черт возьми, я ждал от тебя сочувствия, а не нравоучений. Больше никогда и ничего не стану рассказывать.

– Беня, Беня... – Он устало покачал головой. И вдруг повел по сторонам глазами. – Слушай, мне это кажется или?..