Тварь непобедимая - Тырин Михаил Юрьевич - Страница 73

Навстречу ему вышел сутулый узкоплечий человек с беззубым ртом и синими от татуировок руками.

– А где Брюхо? – спросил Ганс.

– А он там, спит. – Человек махнул рукой в сторону фургона.

– Уже ужрались... – пробормотал Ганс, открывая багажник. – Вот, получай.

Он рывком поставил на траву дрожащего мальчишку, который от страха уже не мог даже плакать. На его голову был надет черный мешок.

– Слышь, Ганс, а чего... – начал было человек, но Ганс с размаху ударил его костяшками пальцев по лицу. Потом приложил палец к губам. – Понял, – сдавленно проговорил человек, отступая на шаг.

– Все как договорились, – сказал Ганс, когда Пашку увели в фургон. – Держишь его до завтрашнего утра, а там видно будет. Я еще заеду. На улицу не вздумайте его выпускать.

Он достал из машины два хрустящих пакета.

– Вот, тут ему пожрать, попить...

– А нам?

– И вам. Но гляди – если убежит пацан, будешь свое дерьмо жрать!

Бережно и осторожно извлекал Луков из своей памяти то, что должно было ему сегодня пригодиться. Как ни странно, воспоминания, важнее которых прежде не было ничего на свете, оказались зыбкими и полупрозрачными, как вчерашний сон. Образы и картинки, которые должны были лежать на самой поверхности, погрузились на дно, в темноту сознания.

Однако Луков вспомнил все. И серую восьмиэтажку на окраине, и дверь, обитую коричневой клеенкой, и квартиру – небогатую, но полную нужных и ненужных вещей, которыми каждый человек обрастает к определенному возрасту.

Он вспомнил и хозяйку, бывшую работницу заводской столовой по имени Зоя Филипповна, одинокую пенсионерку, к которой раньше частенько захаживал на чай.

И еще он вспомнил старый затертый ковер, а под ним – несколько новых досок в полу. Там был тайник. Там были деньги и золото в количестве, способном осчастливить не один десяток человек.

Эти деньги были его долгом. И предназначались они вовсе не для счастья. Их с нетерпением ждали авторы плана «Снегопад». По их воле зеленые бумажки и блестящие побрякушки должны были преобразиться в порошок, который осядет на город и превратит в ад жизнь многих людей.

Луков почему-то очень обостренно чувствовал это, он почти видел тех ребят и девчонок, которые день за днем будут превращаться в человеческий мусор. Никогда раньше он не задумывался об этом, никогда не жалел юных придурков, находящих развлечение в наркотиках, но теперь все переменилось. Теперь он сам был изгоем и смотрел на мир под другим углом.

Ему казалось, что в нем открылось какое-то особое чутье, новое зрение. Он почти реально видел исполинскую многорукую фигуру, склонившуюся над городом. Он видел сотни горящих красным огнем глаз, устремленных вниз. Сам Сатана сыпал порошок из своих черных рук. И единственный путь спасти себя, который знал Луков, – это встать поперек Сатаны, направить против него свою силу. Нужно сделать все, чтобы деньги и золото не обратились в смертоносный медленный яд. Это был маленький и жалкий, но упрямый шаг против зла.

Луков знал нехитрый уклад жизни Зои Филипповны, он вспомнил, что каждый день она незадолго до обеда уходила в сквер кормить голубей и болтать со знакомыми старухами.

Он добрался до ее дома ночью и до утра спрятался на чердаке, вспугнув нескольких бродячих кошек. Из слухового окна было хорошо видно, как женщина вышла во двор и направилась в сторону сквера. Квартира осталась пуста.

Луков восхитился, с какой легкостью и изяществом он перепрыгнул с карниза крыши на балкон. Уже много лет его тело не умело двигаться так легко и быстро, словно ручеек, сбегающий с горы. Он скользнул в открытую форточку и оказался в знакомой квартире, где пахло одинокой старостью – лекарствами, заношенными вещами, дешевой едой.

Вот и ковер с полустершимся узором, и новые доски под ним. Луков поддевал их когтями и со скрипом выдирал из пола. Стопки долларов, завернутые в полиэтилен, и суконные мешочки с золотом лежали точно так же, как он и оставил их несколько месяцев назад. Никому не пришло бы в голову искать несметные сокровища воровского общака в квартире полунищей старухи.

Луков выгреб содержимое тайника наружу и задумался, что теперь с ним делать. Одну из зеленых стопочек он сунул между документами в ящик буфета, он знал, где Зоя Филипповна хранит деньги. Остальное начал было набивать в наволочку.

И вдруг он замер, прислушался. В замке входной двери явно кто-то ковырялся...

Свежие новости Валек Толстопятов обычно узнавал на рынке, где держал несколько мест с рубашками, обувью, а в последнее время и со строительными материалами.

В то утро он, как обычно, болтал с продавцами, выясняя потребности и возможности покупателя, вычисляя, какой фасон лучше уходит в текущем месяце. И вдруг Валек заметил, что ряды торговцев планомерно обходят парни со специфической внешностью. С этими парнями Валек стремился жить в согласии, все, что положено, он выплатил им еще две недели назад. Потому-то его и насторожил неурочный обход.

Они подходили буквально к каждому лотку и, бесцеремонно тесня покупателей, что-то втолковывали торговцам. Наконец один из них добрался и до того места, где стоял Валек.

– Ищем одного человечка, – устало проговорил мордатый парень с волосатой родинкой под носом. – Десять штук «зеленью» за информацию.

Он помахал скверной, нерезкой фотографией и пошел дальше.

– Ого! – тихо проговорил продавец. – Знаешь, какого они человечка ищут?

– Какого? – так же тихо произнес Валек.

– Кассира!

– Какого еще кассира? Из сберкассы?

– Ага, из сберкассы, – ухмыльнулся продавец. – В законе он, понял? Общак держит... держал, наверно. Из-за простого баклана не стали бы рынок баламутить.

– Общак? – задумчиво переспросил Валек. – Это ж какие деньги на нем зависли, если они по всем рядам шарят? А ты откуда знаешь?

– Ну... – Продавец с ухмылкой развел руками. – Люди говорят.

– Люди? Я вот думаю, лицо у него знакомое. Где ж я его мог видеть?

Он попытался воспроизвести в памяти фотографию и вдруг замер с открытым ртом. Он вспомнил. Он совершенно точно вспомнил, где видел этого старика.

Поспешно попрощавшись с продавцом, Валек вылетел с рынка и прыгнул в свою машину. Да, он знал пропавшего кассира, потому что несколько раз нос к носу встречал его в своем подъезде!

Этот старик приходил к его соседке, старухе-пенсионерке, с которой Валек не всегда даже считал нужным здороваться.

Он как-то слышал, как бабка в разговоре с соседями его расхваливала. Мол, такой умный человек да порядочный... Как же, порядочный!

Еще говорила, что всегда что-то к чаю приносит, вина совсем не пьет и – главное – пол скрипучий в квартире починил! Валек расхохотался. На кой хрен, спрашивается, чинить пол в новом доме?

Тостопятова трясло от страха, но он не мог остановиться. Казалось бы, послушайся старших, доложи о старухе-пенсионерке – и получишь синицу в руки, десять тысяч долларов. Но под новым полом-то спрятано, наверно, куда как больше! Конечно, воровской общак – штука неприкасаемая и вообще опасная, но Валек ведь не вор-законник. Ему все эти их «понятия» до лампочки.

Валек знал, что старухи в это время не должно быть дома, она все время куда-то уходит до обеда. Он поднялся на площадку, прислушался. Пришлось, правда, выгнать из подъезда какого-то пьяного вонючего деда, который, похоже, собирался там вернуть природе выпитое накануне.

На всякий случай Валек позвонил в дверь старухи. Ему ответила тишина. Он забежал домой, прихватил молоток, стамеску, гвоздодер и подступился к квартире соседки. Перед глазами маячили толстые пачки купюр в банковской упаковке. Валек просто не мог, не имел сил остановиться...

Оборванный бродяга, которого Валек едва ли не пинками выгнал из подъезда, вышел на улицу и, укрывшись за кустами палисадника, нажал клавишу микрофона, закрепленного внутри засаленного пиджака.