Синдикат «Громовержец» - Тырин Михаил Юрьевич - Страница 48

Одного не учел капитан – на шее у Пакли болтался черный ободок, связывающий его невидимыми нитями с телохранителями. Пакле даже не пришлось их звать. Сигнал боли и тревоги, вспыхнувший в его голове, моментально передался бойцам. И те, естественно, поспешили на помощь, отстранив с дороги водителя и сержанта Выползухина.

Прапорщик, бежавший за близнецами, увидел, что те берут на прицел участкового. Он заорал «Стоять!», выхватил из кармана пистолет и спрятался за стволом дерева. Выползухин тоже достал пистолет и тоже спрятался, но молча.

Встроенные детекторы бойцов-андроидов определили наличие оружия у неприятеля. Но бойцы не имели специальной директивы на физическое уничтожение людей. Поэтому первый выстрел в сторону прапорщика был предупредительным. От него с треском вспыхнула крона позади стоящей груши.

Выползухин, лежавший под той самой грушей, даже не раздумывал, имеет ли он право применить оружие. Он с нескольких попыток передернул затвор, который все выскальзывал из взмокших дрожащих пальцев. Выстрелил наугад, перекатился под другое дерево, снова выстрелил. И опять перекатился – как его и натаскивали в учебном центре.

Бойцы, в отличие от людей, в первую же секунду просчитали идеальные для себя позиции. Один спрятался за поленницей, другой – за непробиваемой дубовой бочкой, служившей здесь для сбора мусора.

В мгновение ока двор и сад опустели. Все спрятались и замерли, в том числе и Пакля. Один лишь Выползухин продолжал колбаской кататься между деревьями и суматошно стрелять в воздух.

Бойцы воспринимали его стрельбу, как прямую агрессию. Но приказа ликвидировать противника у них не было – у Пакли хватило соображения не обострять свое положение. Без директивы они могли только держать врага на расстоянии. Они и держали: от их нечастых, но впечатляющих выстрелов земля поднималась столбом. Потом рухнула часть забора. Следом снесло крышу с уборной. И наконец разлетелось в щепки дерево, за которым прятался прапорщик.

– Отходим! – закричал он. – К машине! – тут ему по голове попала горячая гильза, вылетевшая из пистолета Выползухина. – Ты, дурень, кончай палить!

Участковый Багота выбрался из кучи прелых опилок, в которые упал, едва началась заваруха, и постарался переместиться к своим. Но тут над его головой что-то хрустнуло, посыпались щепки, и он снова распластался.

– Капитан, ползи, я прикрываю! – раздался крик водителя. Тут же раздались частые хлопки его пистолета – прапорщик наугад поливал огнем позиции противника. Где-то разлетелось стекло, обиженно заревела корова.

– Петрович, гони к машине, к рации! – хрипло закричал участковый. – Я выберусь.

Выползухин тем временем вставил свежую обойму и на четвереньках побежал к забору в поисках выгодной позиции. Ему хотелось найти место, откуда можно уничтожить врага единственным уверенным выстрелом, без беготни и канонады. К счастью, по пути он провалился в компостную яму, да еще уронил в ее гнилостные недра свой пистолет, так что никаких глупостей натворить не успел.

Пока он искал оружие среди перепревшей ботвы, яблочных огрызков и яичной скорлупы, участковый и водитель выбрались из садика на дорогу. Они встретились в пересохшей сточной канаве – оба ошеломленные, растерянные, с выпученными глазами.

– Я... я н-не... – заикался водитель. – Я... я н-не п-понял.

– Машину вести сможешь? – выпалил участковый. – Или так уйдем?

– Я ее не... не брошу, – замотал головой прапорщик.

– А если стрелять будут? Мишень больно хорошая.

– Без машины не уйду.

– Ладно, подбирайся помаленьку. Мне надо еще этого дурака вытаскивать...

– Да я здесь! – радостно отозвался Выползухин. Он по-собачьи пробрался под забором и явился взору начальника: возбужденный, ошалевший, весь облепленный мусором.

– Двигаем! – сквозь зубы скомандовал участковый.

Прапорщик в три прыжка оказался возле машины. Ухоженный мотор завелся с пол-оборота. Через несколько секунд «УАЗ» уже мчался прочь, на ходу сигналя по рации всем постам и патрулям.

О происшествии немедленно узнал Дутов. Он всплеснул руками и побежал в свой кабинет. Там заперся и набрал на телефоне одному ему известный номер.

Ответил резкий и властный голос. Дутова передернуло, когда он вспомнил покрытое шрамами лицо полковника-спецназовца.

– Они опять здесь, – тихо сказал Дутов, прикрывая трубку ладонью. – Они снова в городе.

Вечером того же дня Пакля, испуганный и подавленный, сидел на втором этаже старой фабрики. Поршень ходил перед ним взад-вперед и курил сигареты одну за другой. Пельменя не позвали – толку от него никакого, зато своим нытьем он окончательно доконал бы Паклю.

Впрочем, Пельмень и сам сейчас никуда бы не пошел. Перестрелка происходила буквально под его окнами, он почти все слышал. Правда, очень мало видел, поскольку в первые же минуты спрятался в погреб. Но этого хватило, чтобы понять – ситуация накалилась выше всякого предела, лучше держаться подальше от приятелей.

– В городе менты на каждом углу, – сообщил Поршень. – Ходят по дворам с собаками, стучатся, спрашивают. Тебя ищут. Заварилась каша...

– Кто? – с ненавистью проговорил Пакля. – Кто мог сдать? Какая сука ментов на меня напустила?

– Постой, – удивился Поршень. – Тебе же участковый что-то сказал, когда пришел.

– Ага, сказал, что соседи жалуются, – Пакля зло усмехнулся. – Так я и поверил... Соседи меня вообще не видят, только вечером, когда домой иду.

– А ты точно никого не зацепил там? Ну, может, шел домой бухой, послал кого-нибудь, в рожу заехал...

– Да с кем там цапаться?! Подумаешь, пару раз прошел по улице поддатый. У нас на Париже, между прочим, за это никого из пистолетов не расстреливают.

– М-да, – покачал головой Поршень, зажигая новую сигарету. – Что-то здесь непонятное, странное.

– Такую облаву устроили... – горестно проговорил Пакля. – Со всех сторон полезли с пушками. Такая стрельба стояла – уши до сих пор глохнут. А ты говоришь, соседи...

– Это не я, это мент говорил.

– Сдал меня кто-то, – процедил Пакля. – Конкретно сдал.

– А кто мог? Подумай, может, кто-то на тебя обиделся перед этим?

– Ну ни хрена себе! Мы всю Узловую на уши поставили, обиженных, знаешь, сколько?

– Нет, – покачал головой Поршень. – На Узловой – там на меня обиженные. Ты вспомни, с кем у тебя непонятки были.

– Ну не знаю... А-а, с Кирой цапнулись, я же рассказывал!

– Ну вот! Я с самого начала думал, что это он. Он тебя сдал, точно.

Пакля некоторое время смотрел на Поршня недоверчиво.

– Да ну... – пробормотал он. – Кира, вроде, это... непохоже на него. Кира – и менты? Не...

– А ему выхода не было, – поднажал Поршень. – Ты ж его к стенке припер, ты про него все узнал. Только и делов оставалось – кто кого первый сдаст. Вот он и успел.

Пакля задумался, подперев щеки ладонями. Кира, безусловно, враг. В синдикат вступать категорически отказался. В дом к нему зачем-то лазил. И собаку вдобавок застрелил. Мог и ментов натравить, хотя и с трудом верится.

– И что делать? – уныло вздохнул Пакля.

– А что тут поделаешь? Разбирать вопросы – вот что.

– Я его убью, падлу.

– Это необязательно. И к тому же тебе нельзя.

– Что мне нельзя?! – взорвался Пакля.

– В город выходить нельзя. Менты ищут. Только жало высунешь – сразу влетишь.

– Да видал я этих ментов, знаешь, где?

– Где? – голос Поршня стал зловещим. – Тебе одной перестрелки было мало, да? Хочешь, чтоб весь город тебя ловил? Мы, между прочим, договаривались, что в Зарыбинске сидим тихо. Нам тут приключения совсем не нужны.

– Сам знаю, что не нужны, – малость поостыл Пакля. – Но что делать-то, а?

– Отсидеться тебе надо. Спрятаться.

– Мне? Где?!

– Да хоть здесь, в живодерке. У тебя ж вроде кабинетик тут даже есть специальный, с диванчиком.

– Кабинетик-то есть, но... – Пакля впервые полностью оценил всю неприглядность своего положения. Не очень-то приятно прятаться безвылазно в вонючем подвале, полном жутких тварей, когда на улице лето, когда столько планов в голове. – Не хочется мне здесь, – закончил он.