Отраженная угроза - Тырин Михаил Юрьевич - Страница 78

– Сам не видишь? Спишь больно крепко.

Сенин прислушался. Все также трещали автоматы, где-то на втором ярусе «мытари» грохали ботинками по железным трапам, было слышно, что они матерятся. Потом в стену грохнуло что-то массивное, здание дрогнуло, с потолка полетел мелкий мусор.

– Пробиваются... – завороженно проговорил сосед.

– Что сидите?! – надсадно заорал откуда-то сверху один из наемников. – Не дождетесь! Сдохнете вместе с нами!

И он со злости дал наугад очередь из пулемета. Пришлось по бетонной стене, в стороны брызнули мелкие камешки. В зале одновременно вскрикнули несколько десятков человек.

– Чертовы уроды, – пробормотал Сенин, стряхивая с головы бетонное крошево.

В следующую минуту к нему пробрался Хэнк.

– Вот ты где... Я тебя без бороды еле нашел.

– Забудь про бороду.

– Слушай, это ведь штурм, да?

– Похоже.

– И что нам делать?

– Ничего. Держись рядом, будь ко всему готов. Где Яцес?

Сенину было неловко, что он проспал начало штурма. Поэтому лицо у него сделалось преувеличенно деловитым, а голос – командным.

– Сейчас найду, – пообещал Хэнк. – Будь здесь, ладно?

– Ладно. Давай только быстрей.

На лестнице послышались крики. Сверху бежали, ужасно торопясь, трое «мытарей», двое из них волокли тяжелый пулемет со станиной. Один, дав очередь в потолок, отогнал людей от ворот, остальные начали устанавливать пулемет прямо напротив входа.

– Черт, этого еще не хватало! – процедил Сенин.

– Прошу вас, перестаньте называть его имя, – услышал он голос отца Анатолия. – Мы и так сейчас в руках дьявола, а вы то и дело его зовете.

– Хуже не будет, – раздался другой голос. Это была женщина, та самая, в летном комбинезоне. – Когда мужчина поминает черта – он готов бороться. Когда кричит «О, боже!», значит – все, надеяться не на что. Дальше он будет вопить «Мама!».

– Неправильно это, – мягко сопротивлялся священник. – Дьявол нам не поможет. Только именем господа спасается человек. Только в добре истинная сила.

– Да где вы тут видели добро, святой отец? – коротко усмехнулась женщина. – Вот сейчас ворвутся наши спасители – штурмовики, посмотрите, много ли в их глазах будет добра...

– Вы пилот? – негромко спросил Сенин у женщины.

– Вообще-то, стюардесса. Понимаю, не очень похоже. А что?

– Нет, ничего. У меня жена была пилотом.

– Что случилось, почему «была»?

– Ничего не случилось, просто вышла в отставку.

– Ясно.

Наконец появился Яцес.

– Ну, что? – проговорил он, тревожно водя глазами по сторонам. – Уже есть план?

– Ничего пока нет, – тихо ответил Сенин. – Просто будь рядом.

– Гляди. – Яцес приподнял клапан кармана. В кармане лежал небольшой зеленый цилиндрик с насечками и изогнутым рычажком.

– Граната? – Сенин не поверил своим глазам. – Откуда?

– Нашел под лестницей. Кто-то из этих чертей обронил. Они тут боеприпасы ящиками с этажа на этаж таскали.

– Спрячь и не доставай пока, – сказал Сенин. – Главное, не натвори глупостей.

– Да я не дурак, – немного обиделся Яцес.

– Вроде стрельба стихает, а? – заметил Хэнк.

– И что это значит? – насторожился Яцес. – Всех перебили?

– Нет, – не слишком уверенно сказал Сенин. – Это может означать, что осадная фаза операции завершается. И оборона отходит в глубь здания. Видите, там с пулеметом возятся.

– Представляю, что здесь начнется. – Хэнк вдруг побледнел.

– Молчи. Лучше пока молчи.

– Народ уже в туалете прячется, – сказал Яцес. – Набились, как селедки в банке, стоят в дерьме по уши. Как там они только дышат.

Сенин вдруг поднял руку, призывая всех замолчать.

– Что это? – тихо сказал он.

– Ты о чем?

– Слышите? Стук какой-то.

В самом деле, в зале слышались несильные, но звонкие размеренные удары. Они следовали короткими сериями, будто сигналы.

– Стучат? – согласился Хэнк. – Вот от той стены звук идет.

– И что это может быть? – пробормотал Яцес. – Там будто гвозди вбивают, слышите?

– Нет, это не гвозди. – Сенин нервно потер виски. – Какие, к черту, гвозди. Стук ведь снаружи. Это мне стучат. Нам.

– Что еще за новости? – недоверчиво проговорил Яцес.

– Хорошие новости. Хотя, как сказать. Я понял. Кажется, понял. Они собираются взрывать ту стену.

– Что значит, взрывать! – У Яцеса округлились глаза. – Они же половину народа тут обломками перебьют.

– В том-то и дело. Это нам стучат. Чтобы мы отвели людей от стены, понимаете? Они ведь знают, что мы здесь, мы договаривались!

– Ты уверен? – прищурил глаза Яцес.

– Вполне.

– А с чего ты так уверен?

Сенин не мог ответить. Как сказать двоим посторонним людям, что человек на той стороне – его второе «я». И что понять друг друга они могут и без слов, а только намеками. Такими, как этот ненавязчивый стук в стену.

– Уверен, – сказал Сенин. – Просто знаю, и все. У нас свои секреты.

Он лихорадочно думал. Действовать требовалось очень быстро, иначе стук прекратится, и полиция сделает все на свое усмотрение. А это означает, применит самый топорный метод из всех возможных.

– Взгляните, – сосредоточенно сказал Сенин. – Между той стеной и пулеметом – толпа. Весь зал простреливается. Если они начнут палить по штурмовикам, тут поляжет сотни полторы. Это нас не устраивает.

– И что? – Яцес еще выразительней прищурился. – Выход-то какой?

– Выход? – С каким удовольствием Сенин переложил бы сейчас свои дела на чьи-нибудь чужие плечи. – Выход такой. Во-первых, давай сюда свою гранату.

– Это еще зачем? – пробормотал Яцес, но послушно полез в карман.

– Вы идете на ту сторону и тихонько объясняете людям, чтобы перемещались. Только спокойно, без сутолоки. Скажете, что здесь сейчас будет опасно, без подробностей. Я останусь в районе пулемета. Если что – приму меры.

– Да какие меры?!

– Все, обсуждение закончили. Идите. Нет, стойте. – Сенин на секунду задумался. – Хэнк, первым делом подойдешь к стене и ответишь таким же стуком. Если они услышат, то перестанут стучать. Они будут ждать сигнала. Как только закончите с людьми, стукнешь в стену три раза. Понял? Три нормальных размеренных удара. Они поймут, что уже можно.

– Откуда ты знаешь, что поймут? – с прежним недоверием проговорил Яцес.

– Поймут, не сомневайся. Идите.

Он перевел дыхание. Вот тебе и критическая черта. Сейчас придется броситься на «мытарей» и пригрозить гранатой. Если неправильно себя поведешь, тут же ляжешь на пол с пулей в голове. Двойничку даже никакой работы не останется...

Он начал осторожно перебираться ближе к пулемету. Наемник, следивший за залом, не обратил на это внимания. Многие ползали туда-сюда, без всякой цели, а просто от нервов.

Остановившись у тепловой колонны, он взглянул на своих парней. Они уже были на месте, уже разговаривали с людьми. Больше всего Сенин боялся, что те отреагируют слишком бурно.

Но все было спокойно. Эти запуганные люди ничему не удивлялись. Выслушивали, кивали, передавали другим. И тихонько поднимались, чтоб найти безопасное место.

Сердце бешено колотилось. Сенин ждал, когда «мытарь» заметит, наконец, несанкционированное перемещение заложников, и поднимет шум. Тогда придется предъявить гранату.

Дай бог, чтобы Хэнк к этому времени уже нанес свои три удара в стену.

Одно было хорошо – пулемет не вращался на триста шестьдесят градусов. Чтобы его переориентировать, нужно ворочать и налаживать станину. Значит, у спецназа будет полминуты, чтоб войти...

Три удара... Сенин все еще сомневался, хотя сомневаться, может, и не следовало. Поймет, никуда не денется. Везде, когда не действует другая связь, три ясных размеренных удара что-нибудь да значат. Например, «люк закрыт, можно поднимать давление». Или «снимайте напряжение, мы входим». Три удара – магическое число, число ясности. Поймет, догадается...

Внезапно он ощутил под ногами сильную дрожь. Он успел подумать, что такое же совсем недавно с ним было... В следующее мгновение по залу прокатилась упругая воздушная волна. Огромный кусок противоположной стены рассыпался на куски. Сенин догадался, что полиция применила вибропластит, который не дает убийственно разлетающихся осколков.