Отраженная угроза - Тырин Михаил Юрьевич - Страница 76

– Помню, – сдержанно отозвался Яцес.

– Затем надо как-то сообщить нашим, что мы нашли. Это, конечно, проблема, потому что запрут нас тут на совесть. Они не идиоты, чтоб лазейки оставлять.

– Все как-то очень гипотетически, – заметил Хэнк. – Как мы будем обследовать здание, если нас запрут?

– Правильный вопрос. Уже сейчас надо думать.

– Бред это все, – раздраженно выпалил Яцес. – Если тут за каждой дверью мина, то какого рожна мы тут наисследуем? Кто будет наши мозги от потолка отскребать?

Сенин не ответил. Он и сам видел, что практически не владеет ситуацией. Пытается, пыжится, что-то придумывает, а все не то. И даже подбадривать себя тем, что тупиков не бывает, уже стало противно. Тупики бывают. Запри человека в бетонной коробке – вот тебе и тупик.

– Ладно, – сказал он. – Ситуация номер два. Самая паршивая. Если «мытари» не уходят, то полиция нарывается на засаду. Готова она будет к этому или нет – неважно. Все равно начнется бойня...

– Так, – с ироничным интересом отозвался Яцес. – Нам следует запастись тяжелыми железяками и кидаться на охранников с тыла?

– Нет, – покачал головой Сенин. – В первую очередь нам предстоит как-то подготовить людей. В любой заварухе достаточно просто лечь на пол и не шевелиться, чтобы уцелеть. Ну, хотя бы увеличить свои шансы. Я боюсь, эта публика при первом же взрыве начнет метаться, мешать спецназу и давить друг друга.

– Так и будет, – развел руками Яцес.

– Может быть, мы примем какие-то меры?

– Обратимся с речью?

– Нужно без речей. Что бы «мытари» не поняли, что мы ждем каких-то осложнений, понимаете?

– И как это сделать тихо? – спросил Хэнк. – Провести, так сказать, разъяснительную работу?

– А что! – усмехнулся Яцес. – Взять, например, в помощники нашего святого отца, вот он неподалеку. Если он будет ходить по залу и разговаривать с людьми, это не вызовет подозрений. А я, например, буду ходить вместе с ним. Можно подключить и какого-нибудь врача. Пусть бродит себе с чемоданчиком и ставит градусники. А вы, парни, будете ему как бы помогать. А на самом деле – тихонечко разговаривать с людьми.

– Нет-нет, это все ерунда, – покачал головой Сенин. – Если мы начнем шептать людям про взрывы и выстрелы, это их только взбудоражит.

– Значит, нужно подбирать слова. Хотя, конечно... – Яцес с досадой махнул рукой. – Даже если мы подберем слова... Много ли тут найдется таких хладнокровных, которые уткнутся носом в пол и замрут? Думаю, все наши увещевания вылетят из памяти при первом же громком звуке.

– Если найдется хотя бы несколько хладнокровных, они повлияют на окружающих. Или ты думаешь, мы должны сидеть и ждать, пока на нас рухнет крыша?

– Я думаю, что ты переоцениваешь наши возможности. Мы и в самом деле должны сидеть и не гнать волну. Тут ведь дело такое – одна ошибка, и кто-то уже труп. Две ошибки – десять трупов.

– Так... – Сенин мрачно обвел собеседников взглядом. – Значит, разговора у нас не получилось.

– Почему не получилось, – встрепенулся Хэнк. – Я буду делать все, что мы решили.

– Но мы ничего не решили.

– Давай-ка еще подумаем, пока есть время, – предложил Яцес.

– А если не успеем подумать?

Яцес развел руками.

– Вот мое последнее предложение, – сказал Сенин. – Возможностей у нас, конечно, не много. Но в момент штурма надо все-таки проявиться. Если я один закричу «всем на пол», мой крик потонет. Если мы вместе повлияем на людей – это уже будет похоже на организованную акцию. Нас послушают, нам поверят. В тот момент очень важно показать, что кто-то знает, что делать.

– В общем, да, – согласился Яцес.

– Возможно, все окажется сложнее. Может быть, всю эту массу народа придется выводить из-под огня, как-то перемещать по залу – не угадаешь, как может сложиться. Но главное – не сидеть. Если мы не пошевелимся – сами понимаете, никто здесь не пошевелится.

Яцес пообещал быть поблизости и ушел на свое место. Хэнк задремал. Впрочем, скорее всего, просто сделал вид. Чтобы дремать в такой обстановке, нужно не иметь нервов.

«Организационные вопросы, можно считать, решили, – подумал Сенин. – Остался главный вопрос. Как встречать «братишку»? Ну и повезло же ему. Идеальное стечение обстоятельств, чтобы прострелить мне череп. Настолько идеальное, что кажется, над этим поработал талантливый режиссер».

Сенину казалось, что, попади ему сейчас в руки связь, он бы не стушевался. Сдал бы двойника СИНу, и не поморщился. Критическая черта – время насилия над собой. Время, когда люди делают то, что им страшно и отвратительно. Одни преодолевают свой страх, другие предают друзей – у кого какие возможности.

«Мне, слава богу, никого предавать не надо, – думал Сенин. – Всего-то отправить несколько строк по известному адресу. И страха особого нет. Эх, где же раньше была моя решимость?»

Он решил побродить по залу. Нужно искать место, где спрятаться, когда появится полиция. «Братишка» не упустит возможности сделать в суматохе долгожданный выстрел, значит надо не дать ему этой возможности.

Он нашел одну незапертую дверь и тут же сунулся туда. Но там на него едва не бросился сутулый «мытарь» с дробовиком.

– Куда?!

– Я... я туалет ищу, – нашелся Сенин.

– Назад! За экраном у вас теперь туалет.

Сенин не понял, про какой экран речь, но поспешно вернулся в зал. Там он увидел экран. На самом деле это была панель состояния – четырехметровое сооружение рядом с основным пультом. За панелью находилась неприметная железная дверца, из которой как раз кто-то выходил.

«Проверим, что за туалет», – подумал Сенин.

Пересечь зал было не так просто, он то и дело натыкался на чьи-то ноги, кого-то обходил, беспрестанно извинялся. Практически все лица были знакомыми. В очередной раз извинившись перед кем-то, Сенин уже почти прошел дальше, но вдруг остановился.

– Феликс? – изумленно проговорил он.

Его старый приятель, а ныне консультант оппозиции Феликс Рубен сидел на полу среди прочих заложников. Он отвернулся, желая остаться незамеченным, но было поздно.

– Ты-то как тут оказался? – спросил Сенин.

Рубен поднял глаза, затем снова отвернулся. За эту секунду Сенин увидел в его взгляде столько обиды и ненависти, что стало немного не по себе.

– Ты не ошибся адресом? – продолжал Сенин. – Тебе в другую компанию положено.

– Отстань от меня! – почти выкрикнул Рубен. Потом, стиснув кулаки, выдавил: – Мерзавцы, твари, сволочи!..

– Надеюсь, это не про меня?

– Не про тебя. Они обманули меня, просто вышвырнули. Сказали, я им больше не нужен. Мол, это я своими советами довел ситуацию до катастрофы.

– Даже не знаю, как тебя утешить.

– Шел бы подальше со своими утешениями...

Рубен был одет в своем стиле: шелковая рубашка с большим воротником и бриджи. Теперь это его не молодило. Теперь было видно, что это усталый, отягощенный годами и проблемами человек, который пытается молодиться.

– Феликс, – негромко сказал Сенин. – Скажи, «мытари» уйдут?

– Не знаю, плевать мне на них! – Он помолчал немного, затем несмело посмотрел на Сенина. – А что тебе до этого? Что-то задумал?

– Пока ничего. И все же.

– Они не уйдут. Будут торчать тут до последнего. Ну, может быть свалят в последний момент, если их предупредят.

– Героическая у нас охрана.

– Ничего героического. Они отрабатывают свои обязательства. Знаешь, что такое корпоративный контракт? Они подчиняются не местным боссам, а своей гильдии.

Сенин кивнул и пошел дальше.

– Дай знать, если что-то придумаешь! – бросил ему вслед Рубен.

Сенин вошел в дверь, за которой им устроили туалет. Обычная комнатушка с голыми стенами, без мебели. Одно окно, заваренное металлическим листом. Два ведра у стены. Уже ощутимый запах нечистот.

Сенин подошел к ведру и сделал то, что и положено делать в туалете. Хотелось помыть руки, но такой роскоши здесь не предусматривалось.

Он медлил, продолжая стоять в пустой гулкой комнатушке. Возвращаться в зал не хотелось. Там витало ощущение общей большой беды, а это похуже, чем туалетная вонь из ведра.