Отраженная угроза - Тырин Михаил Юрьевич - Страница 63

Когда они выходили из дома, Элиза помахала кому-то на другой стороне улицы.

– Наш сосед, – сказала она.

– Сосе-ед? – многозначительно переспросил Сенин.

– Ой, как мы нахмурились! – Элиза звонко рассмеялась. – Успокойся, Сенин, я люблю только тебя. Представляешь, оказывается, я его знаю сто лет. Он еще на «Спасателе» старпомом был. Между прочим, жутко заслуженный дядька. У него даже какие-то боевые награды есть. А у тебя, Сенин, есть боевые награды?

– А то ты не знаешь...

Оказавшись в машине, она пришла просто в неописуемый восторг. Ей не терпелось все потрогать, покрутить и проверить. Машина, действительно, была хорошая, и денег своих стоила. Было, что покрутить и потрогать. Сенин поглядывал на жену со снисходительной улыбкой.

«А если б я привел ее на свою несостоявшуюся яхту? – с грустью подумал он. – Было бы столько детских восторгов? Вряд ли. Она бы просто не поняла. Ну и ладно. Все к лучшему».

Потом они поехали. Элиза вела машину уверенно и хорошо, но ничем не лучше, чем вел бы Сенин. Он так и не понял, зачем ему нужны какие-то курсы, он полжизни мотался по дорогам и бездорожью чужих планет без всяких курсов.

Колесить по однотипным улицам обоим быстро надоело, поскольку смотреть в округе было, в общем, не на что. Зато им удалось сделать географическое открытие: оказалось, в пятнадцати минутах езды от дома имелось довольно большое искусственное водохранилище.

Особых красот здесь не наблюдалось – просто квадратное озеро с почти голыми берегами – но для однообразного поселка это было хоть какое-то украшение. На другом берегу Сенин увидел несколько бетонных корпусов и здоровенное строение, похожее на опрокинутый вверх дном стакан. Похоже, это и была климатическая станция.

Вечером Сенин вышел со своей любимой кружкой во двор. Присел на скамейку, отхлебнул глоток горячего сладкого какао.

«Вроде, жизнь помаленьку налаживается, – подумал он. – Все хорошо. Все, кроме одного. Отправиться, что ли, на Элдор, разыскать Сенина-два и продырявить ему голову? Вот так, одним махом. Чтобы не висел больше над душой. Нет, не смогу... А ведь что-то делать надо. Пока он сам не сделал. Только, что?»

Как-то незаметно прошел месяц, потом второй. У Элизы рос живот, в доме прибавлялось и прибавлялось всяческого барахла, погода становилась свежее – приближалась осень, понемногу появились какие-то знакомые, приятели.

Пожалуй, в остальном ничего не менялось. Да и что могло измениться?

Сенин заметил за собой, что постоянно как-то откладывает жизнь назавтра. Он говорил себе: сейчас я отдыхаю, проветриваю мозги после «бочки», осваиваю новую зону обитания. Вот освою – и тогда...

Что будет «тогда», он и сам пока не знал.

Он, конечно, что-то делал. Подправлял какие-то прорехи в доме, обустраивал мастерскую в подвале. Но все – без интереса, без энтузиазма. Эти занятия походили на чтение настенных стендов, когда ждешь своей очереди в общественном коридоре.

Вечерами он выходил во двор с любимой кружкой, сидел на скамейке, пил какао. Жизнь со вкусом горячего какао... Увы, у какао вкус был, а вот у жизни – не было.

Ему что-то мешало понять, что вот она – новая судьба, и ее нужно брать без остатка, пользоваться, наслаждаться.

Однажды он сказал себе: виноват двойник. Это последнее препятствие, последнее невыполненное дело. Это якорь из прошлого, который не позволяет идти дальше. С ним нужно разделаться, иначе так и будешь жить с оглядкой и все время ждать полного краха.

В тот день он почти решился осуществить одну сомнительную задумку. Не мудрствуя лукаво, сдать двойника «Русскому космосу». Так и объяснить: сбежал из карантинной зоны и живет под моей фамилией. Уж они-то найдут способ его обуздать.

Но у Сенина хватило ума задуматься: а что дальше? Даже если они выловят «братишку» на Элдоре и проведут необходимые анализы, ничего не изменится. Подражателя вернут на Евгению, а ему снова придется жить с мыслью, что есть на свете существо, желающее украсть его жизнь. А если «существо» сумеет опять вырваться из карантина и взяться за свое?

Да и с корпорацией он поклялся себе больше не связываться. Все беды начались именно тогда, когда он переступил порог их кадровой службы.

К счастью, если это слово здесь уместно, Элдор все еще пылал и не собирался успокаиваться. И пока это происходило, Сенин чувствовал себя относительно спокойно. Возможно, потому, что худо-бедно знал себя. Вернее, помнил себя полицейским.

Однажды он помогал Элизе мыть окна и увидел, как к дому соседа подкатил огромный роскошный лимузин, явно топливный. Сосед – тот самый бывший сослуживец Элизы – вышел, одетый, словно на собственную свадьбу, сел в салон и уехал.

– Ничего себе, – изумился Сенин. – Это так здесь чествуют ветеранов гражданского флота?

– Да нет, – ответила жена. – Он занял какое-то первое место.

– Какое еще первое место? Вырастил самую большую тыкву?

– Нет, – сказала Элиза. – Он каким-то спортом занимается, мне его жена говорила.

– Спортом? – Сенин с недоумением хмыкнул. – Какой ему спорт в таком возрасте? Разве что тараканьи бега.

– Ага, вроде того. – Элиза рассмеялась. – По-моему, они там овощи кидают.

– Что?!

– Ну, да, что-то вроде этого. А что такого, развлекаются люди – ну и пусть.

– Воистину, каждый сходит с ума по-своему, – покачал головой Сенин.

А ближе к вечеру зашла жена соседа и пригласила их на вечеринку. Оказалось, чемпион хочет отпраздновать победу с приятелями и соседями.

Перед выходом Сенин открыл шкаф, чтобы достать чистую рубашку. Внезапно взгляд его упал на полицейский мундир, который висел тут без движения все это время. Повинуясь странному порыву, Сенин надел мундир, потом натянул брюки. Оглядел себя с боков, вытянулся, как перед строем.

В этот момент зашла Элиза.

– Сенин, ты с ума сошел! – воскликнула она.

– А что?

– Ты хочешь идти в этом? Ты б еще каску надел и барабан на шею. Мы веселиться собрались, а не маршировать.

– Нет-нет, – успокоил ее Сенин, – это я так, молодость вспоминаю.

«Жаль, – подумал он, – что нет здесь места, куда я мог бы это надеть. А хочется. Не знаю, почему, но хочется. Прошлое тянет к себе».

На крошечном заднем дворе соседского дома дымился мангал. На раскладных столиках теснились тарелочки с легкой закуской. Все было маленькое, компактное, словно в кукольном домике.

Народ здесь дружил улицей, поэтому практически всех гостей Сенин знал и, в принципе, был рад видеть. Большинство были такими же, как он, бывшими специалистами, осевшими на отдых под этим жарким солнцем. Это сближало. Чувствовалось некое корпоративное родство душ.

Виновник торжества ходил по двору в цветастой рубашке и всем со смехом демонстрировал большую алюминиевую медаль на широкой ленте. Его так же со смехом поздравляли, дружески хлопали по плечу. Поздравил и Сенин.

– Прошу прощения, – сказал он, – но я, наверно, единственный здесь, кто ничего не знает о вашем достижении. Жена говорила, вы мечете в длину какие-то овощи?

Хозяин сначала рассмеялся.

– Примерно так, – сказал он. – На самом деле я выплевываю абрикосовую косточку из ноздри. И вчера установил рекорд округа.

– Косточку из ноздри... – Сенин немного оторопел, но вида не подал.

– Не напивайтесь сразу, – дружески посоветовал хозяин. – Сейчас подъедет местное телевидение. Когда уедут – тогда уж мы с вами...

Сенин все же напился, поэтому от телевидения ему пришлось укрыться на веранде. Позже он отвел чемпиона от очага общего веселья и спросил:

– Ты действительно плюешься косточками из ноздри?

– Ну да, – улыбнулся тот. – А что?

– Ты... ты же астронавт. Ты же был командиром «Спасателя».

– Старпомом, – поправил собеседник. – А при чем тут это?

– Да ни при чем. Вот именно, ни при чем. Тебе захотелось стать клоуном?

– Ах вот ты о чем... – Хозяин помрачнел. – Ну, раз так... в общем, слушай, парень. Что ты выстебываешься? Кого ты из себя хочешь состроить? Героя космоса с печальным взором, да? Так вот, никому тут твой былой героизм на хрен не нужен! Это прошлое. Не знаю, где ты был и что повидал, да и знать не хочу. Это было так далеко отсюда, что никому здесь – повторяю, никому – не интересно и не нужно...