Дети Ржавчины - Тырин Михаил Юрьевич - Страница 75

– Н-нет... – я решил, что схожу с ума.

И вдруг я узнал. Едва различимые интонации таинственного голоса принадлежали моему внештатнику, Роману Петровичу. Это еще больше походило на сумасшествие, я осторожно оглянулся, силясь понять, где он и откуда здесь взялся. Подорожник и Надежда с тревогой наблюдали за мной, не решаясь ничего сказать.

– Не ищи меня, я дома, – продолжал голос. – Мне очень плохо, Олег. Я, наверно, умираю. Я очень отчетливо все чувствую, такое бывает лишь перед смертью...

Я наконец сообразил, что голос звучит только в моей голове. Мои спутники его не слышали, поэтому так изумлялись, глядя на меня. Я и сам по-прежнему не понимал, что происходит.

– Я всю ночь лежал в постели, слушая голоса. Тысячи голосов тысяч людей. А теперь услышал тебя. Ты в опасности, верно?

Я не ответил, но старик, кажется, и так это знал.

– Иди на мой голос, Олег, – говорил Роман Петрович. – Я знаю, ты сможешь все понять. Не думай, не ищи, не пытайся угадать что-то. Просто иди на голос. Ты совсем рядом, я знаю, что с тобой другие люди и вы в опасности. Я все чувствую, Олег. Иди, не медли...

Я поднялся, опираясь о камень.

– Идемте... Идемте за мной, – неуверенно пробормотал я, еще не зная, чего хочу. – Вон туда...

– Ты что? – с тревогой произнес погонщик.

– Быстро! – крикнул я, уже начиная чувствовать какую-то странную тягу. – Я знаю, куда идти.

Они неуверенно поднялись. В моем голосе, видимо, было достаточно силы, чтобы поверить.

Мир был как в тумане. И в этом тумане зиял черный проход, который звал меня к себе. Пещера у подножия скалы, одна из нескольких – единственная, нужная нам. Из нее продолжал идти неслышный зов.

– Бежим, – произнес я и первым выскочил на открытое пространство.

Тут же слух уловил гомон старост, заметивших меня. Быстрее, быстрее... Я слышал, что Подорожник и Надежда бегут сзади. Кто-то выскочил из-за валунов и бросился наперерез. Погонщик, отпустив девушку, на мгновение задержался. Я услышал звон металла, глухой вскрик. Через секунду Подорожник снова бежал рядом.

Пещера уже близко. Старосты отстали от нас на полсотни шагов, мы почти спасены.

И вдруг я услышал короткий Надин вскрик. Я обернулся – она упала на одно колено, сморщившись от боли.

– Что, нога?! – закричал Подорожник, рывком поднимая ее. – Говори, что случилось?!

Она не ответила. Я тоже подбежал, схватил девушку за руку, потащил вперед. Мы потеряли несколько секунд, но пещера была уже совсем рядом. Надежда повисла у нас на руках, едва переступая. Она хоть и плохо, но шла, значит, нога повреждена не очень сильно.

Еще несколько мгновений – и мы под прохладными сводами. Вниз уходит овальный проход в человеческий рост.

– Постойте... подождите, – бормотала Надежда, – мне плохо...

– Потерпи, пожалуйста, – умолял ее Подорожник.

– У нее болевой шок, – сказал я. – Надо тащить силой, пока ей не станет лучше.

Через несколько шагов пещера стала расширяться. Свет померк – у входа уже были преследователи, мы слышали гулкое эхо их голосов и грохот камней под ногами. Лезть за нами они пока не решались.

– Они нас запрут здесь – никуда не денемся, – тихо сказал Подорожник.

– Доверься мне, – ответил я.

– Больно, – через силу проговорила девушка. – Постойте, подождите хоть немного...

– Потерпи, еще чуть-чуть, – снова начал успокаивать ее погонщик. – Они слишком близко, мы должны уйти...

– Больно... – повторила Надежда.

Через минуту стало совсем темно. Мы остановились, и Подорожник поджег просмоленную тряпку, свернутую в трубочку. Дым начал щипать глаза.

Мы находились в полукруглом тоннеле. По полу шли ржавые рельсы. На них – вагонетка. Я узнал это место и понял, куда ведут рельсы.

– Садитесь, – скомандовал я, пошатав тележку. Она легко сдвинулась – колеса не приржавели.

Погонщик помог девушке забраться на платформу, в этот момент она снова вскрикнула, изогнувшись всем телом.

– Больно...

Я, упираясь ногами, стал разгонять вагонетку. Она скрипнула – и пошла. Сначала с моей помощью, затем покатилась сама, я едва успел запрыгнуть. Факел погас, погонщик стал разжигать новый.

Через минуту навалилось тяжелое угнетенное настроение, тошнота и головная боль. Подорожник выронил факел, Надежда закашлялась. Я переносил переход несколько легче, чем в прошлый раз, однако теперь было темно, и казалось, что мы падаем в черную удушливую бездну.

– Держитесь, – убеждал я, хотя и мне было несладко. – Ничего страшного не случится. Скоро все пройдет.

– Мне плохо... – задыхаясь, проговорила девушка. – Остановите... только на секунду, остановите...

– Нельзя останавливаться, будет хуже, – говорил я. – Потерпи немного.

Подорожник тоже начал кашлять и валиться на меня, я схватил его за рукав, чтоб удержать на вагонетке.

Перестук колес стал реже и тише. Вагонетка замедляла ход. Мне показалось, что где-то впереди начал пробиваться свет.

– Ну вот, уже совсем скоро... – пробормотал я.

– Куда мы катимся? – сдавленным голосом спросил погонщик.

– Сейчас все увидишь, – ответил я, вглядываясь вперед.

Тележка скрипнула и плавно остановилась. Замерла, проехала несколько десятков сантиметров назад и стала окончательно.

– Пошли, – скомандовал я.

Подорожник начал искать в сумке новый факел. На этот раз он не сразу смог его разжечь. Пока он возился, Надежда тихо стонала. Все, что я мог сейчас – это крепко сжать ее пальцы.

Наконец вспыхнул огонь. Тоннель кончался полуразобранной кирпичной стеной. Здесь ничего не изменилось с той поры, как я самолично выбил из нее кирпичи.

– Вставай, – проговорил Подорожник, коснувшись плеча Надежды, затем обернулся ко мне: – Помоги.

Я подошел, попробовал приподнять девушку и поставить на ноги. Творилось нечто странное, не похожее на обычный вывих – она была чуть жива. Я предположил, что она не может прийти в себя после перехода, а болевой шок усугубляет это.

– Ну идем... – я подхватил ее под спину.

И тут моя рука наткнулась на что-то твердое. Я похолодел.

– На свет ее, быстро! – хрипло крикнул я.

Свет факела дернулся, Подорожник выронил его. Мы придерживали девушку с обеих сторон и тащили, стараясь быть осторожными. Надежда не шла, а просто висела на наших руках. Со звоном упал на пол тесак Подорожника, он не стал его поднимать. Мы вскарабкались по обломкам стены, внесли девушку в подвал разрушенной усадьбы. Подорожник выбрался на улицу и принял Надежду на руки. Я вылез вслед за ним.

В глаза ударило солнце. Оно было тусклым, осенним, но после черного тоннеля едва не ослепило меня. Я на несколько секунд застыл, вдыхая запах леса. Я ушел в него с головой. Затем услышал, как вдалеке работает трактор...

– Ну, что стоишь?! – крикнул Подорожник.

Я стряхнул оцепенение, перевел взгляд на девушку, вместе мы осторожно перевернули ее на живот. Серая ткань комбинезона оказалась испачкана кровью. В спине – под правой лопаткой – сверкал растопыренный хвостик маленькой железной пчелки. Заряд иглострела вошел между ребрами почти целиком, снаружи остался только цветок оперения.

Я в замешательстве взглянул на Подорожника – и наткнулся на его остекленевшие глаза. Девушка уже не шевелилась и ничего не говорила, только грудь медленно вздымалась и опадала.

– Там дорога, – сказал я. – Ее нужно туда, быстро...

Мы несли ее по очереди, так осторожно, словно тело могло сломаться от небольшого усилия. Сначала двигались по заросшей лесной дороге, потом между деревьев. Наконец увидели серый изгиб асфальтового шоссе. Дорога была пустая. Мы уложили Надежду на траве у обочины, я сорвал с себя куртку и подсунул ей под голову. Ей ничем нельзя было помочь – любое лишнее движение могло сделать только хуже.

– Давай вытащим эту штуку, – в отчаянии предложил Подорожник.

– Не вздумай. Даже не прикасайся.

Он погладил девушку, затем скривился, словно сам страдал от боли.

– Ничего, – ответил я, стремясь вернуть ему силу духа. – Нужно только немного подождать.