Вопреки всему - Тэйлор Линда - Страница 33

Луиза побагровела. Эш сидел, развалясь на стуле, и по-прежнему вертел в пальцах самокрутку с самым безмятежным видом. Он-то не беременный, черт его побери! Она разозлилась.

— Погоди, позволь мне припомнить. Твои музыканты целый год сочиняли песню, которая начинается строчкой «Кувыркаясь в постели с Виолой»? Если бы я даже занялась изучением китайского именно сейчас, это выглядело бы не более бессмысленно, чем ваши занятия.

— Ты бы дала себя оттрахать, если бы я тебе объяснил?

Он оставался спокойным. Луиза помертвела. Она была с ним груба, а самое последнее, чего ей хотелось, это поссориться с Эшем. Дома у себя, прочитав его песню, она была ею увлечена, но здесь, сидя напротив Эта за столиком, чувствовала, что все ее нервные окончания, сколько бы их там ни было, напряжены до предела. Эш казался таким дьявольски загадочным. Но почему, почему она встретилась с ним именно теперь? Когда ее жизнь приняла столь драматический оборот и в этой жизни нет места таким вот первоклассным и свободным мужикам? Она не жалела о своем решении. Она была от него в восторге. Но ей в то же время хотелось нравиться Эшу. Что и говорить, сложное положение.

— Прости, — сказала она, не глядя Эшу в глаза. — Я была грубой, когда так говорила о твоей песне. Ясно, что для тебя она очень много значит.

Он рассмеялся:

— Итак, ты отдала мою песню своей сестре в обмен на то, что я тебе помогу. Но ты это сделала, когда я еще не давал тебе согласия помочь уладить твои дела с поисками работы. Это очень доверительно с твоей стороны.

— Нет, — возразила Луиза, — я так поступила в благодарность за то, что ты поднял меня с пола, когда я упала возле стенда «Общественное питание». Мы квиты. У меня есть номер твоего телефона. Если моя сестра захочет увидеть тебя во плоти, она даст мне знать. — Она застегнула куртку и допила чай. Первым делом ребенок, вожделение потом. Быть может, впоследствии, когда все пойдет своим чередом, она и не встретит достаточно привлекательного мужчину, но сейчас она не станет на этом зацикливаться. — Успехов тебе в создании твоих песен. Может, когда и свидимся.

Она встала и набросила на плечо ремень сумки, собираясь уходить.

— Эй, погоди. — Луиза обернулась. К ее обиде, Эш все еще улыбался. — Я обещал, что дам тебе некоторые ниточки, и сделаю это. Встретимся у тебя или у меня?

— Это не свидание, — ответила Луиза, поджав губы, но все ее гормоны снова отплясывали буги-вуги.

— Я и не прошу тебя о свидании. — Эш перестал скалиться и посмотрел на нее серьезно. — Не понимаю, какие у тебя проблемы, Луиза, но постараюсь помочь. Почему бы тебе не дать мне свой адрес, тогда я как-нибудь заглянул бы к тебе. На сегодня во второй половине дня у меня намечены кое-какие дела, но часок-другой я бы выкроил.

— Часок-другой? — Луиза помедлила с ответом. Раньше бывало, что она приглашала к себе малознакомых мужчин, но сейчас она не была пьяной. — Если ты и вправду хочешь мне помочь, давай встретимся опять на нейтральной почве.

Она постаралась, чтобы ее столь официальное предложение прозвучало как можно небрежнее. Слова ее, словно бумеранг, вернулись к ней, отраженные гладкими стенами кафе, и Луизе захотелось умереть.

— Нейтральная почва дороговата для тех, кто сидит на пособии по безработице. Я могу заварить чай и у себя дома, если хочешь.

Луиза стояла как дура, соображая, что ответить.

— Право, даже не знаю.

Эш снова сел и сложил руки.

— Я думал, ты просишь меня о помощи.

— Да, но…

— Да, но ты не продумала это как следует. Не сообразила, что для помощи нужна личная встреча.

— Это не совсем так.

— Так, может, нам установить переписку? Ты будешь присыпать мне свои вопросы, а я отвечать тебе тоже по почте. Отлично смотрится. «Письма Луизы Твигг и Эшли Карсон-Брауна, Симоны де Бовуар и Сартра из Западного Лондона».

— Эшли Карсон-Браун? — Луиза уставилась на него. — Это и в самом деле твое имя?

Эш испустил долгий вздох, словно бы устав от бесконечных дебатов.

— Слушай, нужна тебе помощь или нет? Смелей, чего ты, собственно, стесняешься? Тебе станет легче, если я отвечу на вопрос, который вертится у тебя в голове?

— Какой вопрос?

— Ты никак не можешь решить, прилично ли это?

— Конечно прилично. Я не понимаю, что ты хочешь сказать.

— Я хочу сказать, что намерен помочь тебе чисто по-человечески и что это вовсе не какой-то извращенный способ, имеющий целью поставить тебя в сомнительное положение.

Луиза утратила дар речи. С одной стороны, она почувствовала некоторое облегчение, но, пожалуй, в равной мере была ошарашена. На мгновение ей показалось, что он пытается использовать ее, так же как она пытается использовать его.

— Смею тебя заверить, что я и не помышляла об искушении такого рода.

— Хорошо. Итак, мы вернулись все к тому же. Тебе нужна помощь или нет?

Она должна уйти. Все это бессмысленно. Луиза дошла до двери, потом вернулась. Эш смотрел на нее без всякого выражения.

— Я тебе позвоню, — выпалила она и спаслась бегством.

— Ты совершенно спятила! — кричала Салли в телефон. — Не понимаю, о чем ты думаешь, Луиза. Ты просто не можешь так поступить. Не можешь.

— Почему? — Луиза сидела на краю кровати и расправлялась с сандвичами с салатом. — То, что ты не стала бы это делать, еще не значит, будто я не могу.

— Ты просто не думаешь об этом всерьез. Я понимаю, что это нелегко… прости, Лу, не вешай трубку, я только отвечу на другой звонок. Одну секунду.

Луиза принялась за следующий сандвич, поморщившись, когда на зубах захрустел песок. Так и знала, что о чем-то забудет! Надо было вымыть салат-латук. Но он был такой свежий, такой чистый и аппетитный на вид, что она просто положила его между двумя ломтиками серого хлеба и принялась есть. Салли вернулась к аппарату.

— Так, теперь все в порядке.

— Может, ты сильно занята? Я перезвоню вечером.

— Нет, не надо. Фергюс что-то готовит для меня. Поговорим сейчас. Послушай, ты просто не можешь совершить задуманное. Ты попадешь в ужасное положение. Ты будешь связана по рукам и по ногам — ни денег, ни перспектив, ни светской жизни. Одинокая, унылая и отчаявшаяся. И что ты можешь предложить ребенку, чем ты его обеспечишь, скажи мне, ради Бога!

— Перестань, Салли. Мне есть что предложить ребенку. Я намерена найти приличную работу, как только это станет возможным. Я знаю, чего хочу. У меня будут деньги, будет и ребенок. Как знать, может, будет и светская жизнь. Я хочу этого, Салли. Я этим счастлива.

— Но ты ненавидишь Джона. Ты мне говорила, что хотела бы никогда его не знать и не видеть. И что он об этом подумает? Господи, Луиза, как же так можно?

— Джон и знать об этом не должен.

— Но он узнает, черт побери!

— Ладно, я могу ему сказать, но это все. Он может приходить с визитами, если захочет. Мы станем друзьями.

— Ты будешь связана с ним на всю оставшуюся жизнь. Об этом ты подумала? Тебе некуда будет деться. Каждую дерьмовую неделю он будет стучаться к тебе в дверь и предъявлять свои отцовские права.

— Это детский оптимизм, Сэл. Он даже знать об этом не хочет. Он почувствует величайшее облегчение, если я скажу ему, что он может устраниться.

— Он может так думать сейчас, но что он почувствует, узнав, что родился малыш, который унаследовал его гены? По меньшей мере ему это будет любопытно. — Салли умолкла, чтобы перевести дух. — Нет, Луиза. Нет и нет.

— Что ты хочешь сказать этим своим «нет»? — спросила Луиза, положив обратно на тарелку недоеденный сандвич и упершись взглядом в комод.

— Я хочу сказать, что ты не можешь так поступить.

— Но, Салли… — Луиза заморгала, тщательно обдумывая слова: именно в такие минуты рушится долголетняя дружба от неосторожно сказанного слова. — Я вовсе не спрашивала у тебя разрешения. Я лишь сообщила тебе, что намерена делать.

Салли молчала. Луизе было слышно, как шуршат бумаги у нее на столе.