Пусть этот круг не разорвется… - Тэйлор Милдред - Страница 61

Папа никогда не позволял себе впадать в ярость – он вздохнул поглубже, выждал немного и спокойно сказал:

– Правда, мистер Уиллис, та, что Сузелла действительно не в том возрасте, когда ухаживают, но даже будь она достаточно взрослая, не думаю, что вам бы пристало ухаживать за ней, учитывая, что вы на двадцать лет старше ее.

– А может, она сама про это решит, а?

– Дело в том, что она на моем попечении, и я уж как-никак позабочусь об ее интересах. А насчет возраста я уж говорил вам, за ней еще рано ухаживать. И своего мнения на этот счет я не изменю.

По папиным словам я поняла, что разговор окончен. Дальше он эту тему обсуждать не станет.

Джейк Уиллис заткнулся, потом ухмыльнулся еще шире и пожал плечами:

– Ладно, не станете ж вы ругать парня за попытку, верно? А вообще-то она милашка, милей всех здесь, белых ли, черных. Глядится впрямь как белая, волосы такие шелковые, небось как у ее белой мамаши. Да-а, что-то в ней есть… Ладно… неважно. Найдутся и другие девушки, что только рады будут получить шоколадку от Джейка Уиллиса. Вот так, сэр! Но мы зла не держим. – Он распахнул дверь. – Веселого рождества всем тут вам. И счастливого Нового года!

Дверь за ним захлопнулась. Тетушку Ли Энни всю передернуло.

– Ох, не люблю я этого парня, – сказала она. – Да простит мне господь, не люблю.

Дядя Хэммер вернулся на свое место:

– Ручаться могу, в один прекрасный день этот ниггер окажется с разбитой башкой.

– Забудь о нем, Хэммер, – сказал папа, снова усаживаясь перед очагом. – Не позволим ему испортить нам рождество. Не стоит он того.

Тетушка Ли Энни посмотрела на папу, ее опять передернуло, и она плотнее закуталась в шаль.

Рождество отметили, все разошлись, и нас с мальчиками отправили спать. Сузелла тоже легла и после такого длинного дня сразу заснула. Только я все крутилась на своей кукурузной подстилке, не в силах заснуть. Как всегда, думалось только о Стейси, но это было слишком мучительно, и потому я заставила себя перенестись мыслями к тетушке Ли Энни.

Если уж она решила настоять на своем, она пойдет регистрироваться. Мне это было по душе. Я ею прямо-таки гордилась. Чего я только не наслушалась и потому знала, что для нее это не пара пустяков и даже опасно. Мне было страшно за нее. Я вспоминала, как мы с ней проводили вечера, читая эту нашу конституцию. Как ходил голосовать ее отец, за что его ужасно избили. Как мистер Джемисон говорил, что присяжных в суде выбирают только из тех, у кого есть право голосовать. И тогда, вспомнив про Т. Дж., приняла решение.

Я тихонько встала и направилась в комнату родителей. Взрослые все еще сидели там перед лениво догорающим очагом. Они с изумлением посмотрели на меня, а мама спросила:

– Зачем ты встала, Кэсси?

– Я подумала…

– О чем?

– Я подумала о тетушке Ли Энни… Она ведь пойдет регистрироваться, да? Я хочу пойти с ней.

Мама взглянула на папу, потом опять на меня.

– Зачем, Кэсси?

Я нахмурилась, стараясь сообразить, как бы поточнее выразить, что я думаю.

– Ведь мы с тетушкой Ли Энни вместе читали конституцию, понимаешь? С самого первого дня, как она ее получила. Это раз. И еще она мне про своего отца рассказывала. И всегда говорила, до чего ей самой охота идти голосовать. Ну… Вот я и подумала, почему бы и мне с ней не пойти. – Я замешкалась, потом добавила: – Мне ж и самой интересно узнать и про закон, и про все такое…

Ба промычала, я не расслышала что, и покачала головой. Все прочие молча уставились на меня. Наконец заговорил папа:

– Кэсси, голубка, ты совершенно правильно рассуждаешь, но ты забыла: то, что собирается сделать миз Ли Энни, очень опасно. Даже мы с мамой еще не решили, пойдем ли мы сами.

– Про себя ты решай, папа, но я-то могу все равно пойти.

Папа обхватил голову руками и, прежде чем ответить, несколько минут размышлял.

– Надо все обдумать хорошенько, Кэсси.

– Ну конечно, конечно.

– А пока лучше возвращайся в постель.

Я пожелала всем спокойной ночи и вернулась в свою комнату. Но ложиться больше не захотела, а свернулась калачиком в кресле-качалке, которое стояло в спальне перед самым очагом, и стала прислушиваться к голосам за стеной.

– Надеюсь, на самом деле ты не собираешься долго размышлять над этим? – поспешил высказаться дядя Хэммер еще до того, как я уютно устроилась в кресле. – Сопровождать миссис Ли Энни было бы сущим безумием. И еще глупее – брать с собой Кэсси.

– Господи, подумать только, что может случиться, – сказала Ба. – Аж дрожь прохватывает…

– Да уж, – мягко заметила мама, – и все-таки…

– Что «все-таки»? – вскинулся дядя Хэммер. – Ты же слышала, как мистер Моррисон рассказывал про одного негра, которого линчевали в Тьюпело только за то, что он хотел пойти голосовать. И случилось это всего год назад! Бред, просто бред! И кончится обязательно бедой.

– Может, и так. Но сам знаешь, Кэсси девочка смышленая. Если она надумала это сделать, значит, ей надо. Самой надо во всем разобраться.

– Мэри! – воскликнула Ба. – Неужто ты допустишь…

– Не знаю, мама. Дэвид… У меня появилось странное чувство. Не меньше вашего я напугана. Мне страшно, что кто-то хочет пойти регистрироваться, чтобы голосовать. Но это чувство во мне. За последние год-два Кэсси столько всего перевидала, столько узнала – и поняла, что значит быть черным. Случай уберег ее своими глазами увидеть суд Линча. Но мальчика, приговоренного к смерти, она видела… Может быть, то, что собирается сделать тетушка Ли Энни, и безрассудно, но здесь есть чем гордиться. И если Кэсси станет свидетелем такого события, однажды это сыграет важную роль в ее судьбе.

– Боже… – прошептала Ба.

– А что скажешь ты обо всем этом, Дэвид? – потребовал ответа дядя Хэммер.

Папа тяжко вздохнул и ответил не сразу. Я приникла ухом к стене и с нетерпением ждала, что он скажет. Наконец он заговорил:

– Что касается тетушки Ли Энни, пусть, раз она хочет, пойдет и зарегистрируется. Я тут ничего не могу поделать. А вот должен ли кто-нибудь из нас ехать с ней, тут надо все обмозговать.

– Ну а Кэсси?

Долгое молчание.

– Я еще не знаю, Хэммер, – наконец, произнес папа. – Сейчас я пока еще не могу сказать…

На третий день рождества на подъездную дорогу вдруг вкатила машина, и из нее нежданно-негаданно возник мамин племянник Бад. Мы вслед за мамой высыпали из дома приветствовать его. А спустя несколько минут он уже сидел перед огнем напротив Сузеллы. Казалось, Сузелла рада видеть своего отца, но она была какая-то притихшая, словно знала, зачем он приехал. Она молча смотрела на него и ждала.

– Дэвид дома? – осведомился Бад у мамы. – А мистер Моррисон?

– Ушли в Смеллингс Крик по какому-то делу. И Хэммер с ними. Скоро будут назад.

– Говоришь, Хэммер здесь? – спросил Бад в некотором замешательстве. – Тогда я не останусь. Сама знаешь, нам лучше не встречаться.

– Не беспокойся насчет Хэммера, – сказала мама.

Тогда он попросил маму прогуляться с ним. Когда она вернулась одна и сказала, что Бад ждет Сузеллу у пруда, чтобы поговорить с ней, та ничуть не удивилась. Она просто кивнула, надела пальто и вышла. Тут мама объяснила нам, зачем приехал Бад. Он разводится с матерью Сузеллы и приехал за ней, чтобы увезти ее домой. Малыш, Кристофер-Джон и я в молчании уставились на маму. Для Малыша и Кристофера-Джона пребывание в нашем доме Сузеллы значило очень много. И вдруг я поняла, что для меня тоже. С того дня, как исчез Стейси, я уже не мечтала, чтобы она скорей убралась.

– Когда они уезжают? – спокойно спросила Ба.

– Бад хотел уехать сегодня же ночью, так как Хэммер здесь. Но я уговорила его побыть до завтра. Я ж понимаю, Сузелле хоть немножко времени надо, чтобы собраться и попрощаться со всеми.

Тут мы услышали, как по подъездной дороге прошуршала машина, и Кристофер-Джон воскликнул:

– Папа приехал!

Ба встала и медленно пересекла комнату.

– Пожалуй, я успею до ужина простирнуть платья Сузеллы, чтоб потом перегладить. – Она остановилась в дверях столовой и оглянулась: – Откровенно говоря, я буду скучать по этой девчушке… очень… – И с этими словами она переступила порог кухни.