Он еще отомстит - Хиггинс Джек - Страница 4

Брэди кивнул:

— Одно только совершенно точно. Ее туда привело полное отчаяние. Хотел бы я знать, как она оказалась в таком состоянии.

— Я тоже, Джек, — сказал Миллер. — Я тоже хотел бы.

Он отпустил ручной тормоз и быстро взял с места.

Наркоманы относятся к числу наиболее трудных пациентов, и все же доктор Лал Дэз, высокий и худой, как скелет, индус с международной репутацией, специализировался именно в этой области. Он настоял на том, чтобы практиковать в одном из самых нездоровых районов города, хмуром месте, застроенном высокими разрушающимися викторианскими домами.

Доктор как раз закончил утренний прием и пил кофе в кабинете, когда вошел Миллер. Дэз улыбнулся и жестом пригласил его сесть:

— Какая приятная неожиданность! Присоединяйтесь ко мне.

— С удовольствием.

Дэз отошел к стойке и вернулся с чашкой кофе.

— Социальный вызов?

— Боюсь, что нет. — Миллер достал одну из фотографий. — Вы когда-нибудь видели ее раньше?

Дэз покачал головой:

— А кто это?

— Мы не знаем. Я вытащил ее из воды сегодня утром.

— Самоубийство?

Миллер кивнул:

— Профессор Мюррей делал вскрытие. Она приняла наркотик примерно за полчаса до смерти.

— И какая же дозировка?

— Два грана героина и один — кокаина.

— Ну это значит, что она только начинающая наркоманка. Большинство моих постоянных больных принимают пять, шесть и даже семь гранов только одного героина. А обычные следы от уколов на руке?

— Да, но немного.

— Что только подтверждает мое предположение, — вздохнул Дэз. — Какая трагедия! Она выглядит как чудесное дитя. — Он вернул фотографию. — Сожалею, но ничем не могу помочь. Вы совсем не имеете представления, кто она такая?

— Я надеялся, что она зарегистрирована как наркоманка.

Дэз решительно покачал головой:

— Определенно нет. У нас сейчас новый порядок, при котором все зарегистрированные наркоманы обязаны являться в клинику при госпитале Сан-Джордж по утрам в субботу.

— Это как бы визит к своему лечащему врачу?

Дэз кивнул:

— Поверьте, сержант, если бы она значилась в списках, я знал бы ее.

Миллер допил кофе.

— Так, я двинул. Еще многое надо успеть.

— А почему бы вам не поговорить с Чаком Лэзером? — предложил Дэз. — Если кто и может помочь, так только он.

— А вот это идея, — ответил Миллер. — Как он сейчас? Все еще сухой?

— Вот уже десять месяцев. Замечательное достижение. Особенно если вспомнить, что его ежедневная доза составляла семь гранов героина и шесть — кокаина.

— Я слышал, что он теперь содержит небольшое казино.

— Да, ночной клуб и казино «Беркли» на Корк-сквер. Очень эксклюзивное. Вы бывали там?

— Я получил приглашение на открытие, но не смог воспользоваться им. Он все еще играет хорошие джазовые вещи на пианино?

— Сам Оскар Петерсон при всем желании не мог бы поспорить с ним. Я посетил его в прошлую субботу. Мы говорили о вас.

— Я забегу как-нибудь повидаться с ним, — пообещал Миллер. — А где он теперь живет?

— У него апартаменты над клубом. Очень недурственные. Но сейчас он еще в постели, имейте в виду.

— Я все же попытаюсь.

Они вышли в холл. Дэз открыл входную дверь, и они обменялись рукопожатиями.

— Если я могу помочь так или иначе…

— Я дам вам знать, — ответил Миллер, сбежал по лестнице к своему «мини-куперу» и отъехал.

Корк-сквер — зеленые легкие го́рода в самом его центре, здесь группками росли платаны, а саму площадь окружали солидные георгианские дома из серого камня, в которых жили врачи-консультанты и адвокаты.

Входом в клуб «Беркли» служила окрашенная в кремовый цвет дверь, и ее бронзовые ручки и петли сверкали на солнце. Даже неоновая вывеска прекрасно гармонировала с окружением, и несомненно, ее выполнил по специальному заказу дизайнер. Миллер подъехал к краю тротуара, вышел из машины и, подняв голову, осмотрел фасад здания.

— Эй, Ник, дружище! Какими судьбами?

Крик эхом отдался по площади, и когда Миллер обернулся, то увидел Чака Лэзера, который спешил к нему навстречу от деревьев, ведя на двойном поводке пару далматинских догов. Миллер пошел ему навстречу, сойдя с проезжей части на сырой газон.

— Хэлло, Чак! Что все это значит? — И он нагнулся, чтобы похлопать собак.

Американец расплылся в улыбке:

— Это часть моего нового имиджа. Посетителям нравится. Придает особый шик заведению. Но не в этом дело. Ты-то как? Так давно тебя не видел!

Он просто бурлил от удовольствия, голубые глаза сверкали. Когда Миллер впервые увидел его год назад во время расследования одного убийства, Лэзер выглядел совершенно иначе. Безнадежно скрученный героином, с костлявым аскетическим лицом, он напоминал истощенного святого. Теперь Чак пополнел, а тщательно подстриженная бородка и дорогое спортивное пальто придавали ему элегантный вид.

Он отпустил поводки и сел с Миллером на скамью. Доги двинулись к цветочным клумбам.

— Я только что видел Дэза. Он сказал мне, что был у тебя в клубе. Восторженно отозвался о нем. — Миллер предложил ему сигарету. — И о тебе тоже.

Лэзер улыбнулся:

— Нет никаких причин беспокоиться обо мне, Ник. Я скорее перережу себе горло, чем сделаю хотя бы один укол. — Он закурил сигарету и выдохнул дым голубым облачком. — А что ты хотел от Дэза, какое дело?

Миллер достал одну из фотографий и передал ему.

— Знаешь ее?

Лэзер покачал головой:

— Нет… не припоминаю… — И вдруг он нахмурился. — Эй, эта фотография не из морга ли?

Миллер кивнул:

— Я утром вытащил ее из реки. Но вот никак не можем узнать ее имя.

— Самоубийство?

— Очевидно. При вскрытии обнаружилось, что она наркоманка. Я надеялся, что она зарегистрирована, тогда Дэз мог бы знать ее.

— А она не зарегистрирована? Это осложняет дело.

— Скажи-ка, Чак, как сейчас выглядит рынок наркотиков? Где она могла их доставать?

— Трудно сказать. Я уже давно не участвую в этом, ты же знаешь. Но, насколько мне известно, не существует какой-то организованной торговли вразнос, если ты это имеешь в виду. Помнишь, где ты впервые встретил меня?

Миллер ухмыльнулся:

— У аптеки на Сити-сквер, которая работает всю ночь.

— Вот где наркотики переходят из рук в руки. Большинство зарегистрированных наркоманов посещают своих врачей по вечерам и обычно имеют рецепты, датированные следующим днем. И они вполне легально получают нужное им лекарство начиная с полуночи, вот почему ты встречаешь толпы этих людей в любом большом городе в послеполуночные часы. А незарегистрированные наркоманы крутятся тут же в надежде купить хоть несколько пилюль. Обычно им везет, хотя только немногие доктора выписывают лишние дозы.

— Поэтому мне остается только идти на Сити-сквер в полночь и всем показывать ее фотографию?

— Если она наркоманка, кто-нибудь да узнает ее наверняка. Там самый эксклюзивный клуб в мире.

— Большое тебе спасибо, — хмыкнул Миллер. — Я и так всю прошлую ночь не спал.

— Ну и не лез бы в это дело, — сказал Чак, и вдруг его улыбка угасла.

Миллер взглянул в направлении клуба и увидел, как возле него остановился голубой «роллс». Первым из него вылез мужчина, похожий на профессионального борца. Его массивные плечи выделялись под тканью пальто. Потом выскочил водитель, маленький жилистый человек с прямыми черными волосами, и открыл заднюю дверь.

Из нее вышел крупный, несколько полноватый блондин в однобортном костюме из темно-синей фланели, словно от Савиль Роу, с белой гортензией в петлице. Он вел себя с привычным высокомерием, как человек, который уверен, что наделен Божьей правотой. Маленький человечек что-то шепнул ему, и все они разом повернулись и посмотрели на Лэзера и Миллера.

— Это твои друзья? — спросил Миллер, когда те направились к ним по газону.

Лэзер покачал головой:

— Не могу так сказать. Тот шикарный парень — Макс Вернон. Месяца четыре назад приехал из Лондона и закупил все, что имел Гарри Фолкнер. Его букмекерские конторы, клуб «Фламинго». Все.