Дочери Лалады. (Книга 3). Навь и Явь - Инош Алана - Страница 142

– Значит, государыня, мы вступаем в войну? – вскинув подбородок и колюче сверкнув глазами, спросила начальница пограничной дружины.

– Она неизбежна, – молвила Лесияра. – Ожидание закончилось.

– Не кажется ли тебе, моя госпожа, что Воронецкое княжество обречено? Эти города падут так или иначе, а мы лишь немного отсрочим их падение, – заметила Радимира. – Кроме того, это лишит нас части войска – трёх тысяч двухсот кошек. Не лучше ли сосредоточить все силы на обороне собственных рубежей?

Владычица Белых гор торжественно опустила руку на плечо своей советницы.

– Радимира, наши рубежи начинаются там, в этих восьми храбрых городах.

Горинка рыдала в сложенные ладони, сидя на холодной траве под деревом; молчаливые горы ловили снежными шапками последние лучи заката, а Светолика расхаживала из стороны в сторону, заложив за спину руки. Этот безмятежный вечер был создан для тихой нежности и единения душ, но у княжны не осталось к невесте никаких чувств, кроме усталого раздражения.

– Позор, Горинка, просто позор, – проговорила она, качая головой. – Что ты устроила? Как ты могла напасть на Берёзку, угрожать ей убийством, а потом вопить на весь дом так, будто тебя режут? Знаешь, я сыта по горло твоими выходками. Быть может, я огорчу тебя, но настало время для правды: я уверена, что ты – не моя суженая. Все знаки говорят об этом.

Горинка подняла заплаканное лицо с покрасневшим носиком и трясущимися губами.

– Какие знаки? Сны? Это бред, лада! Ты просто придумала их, чтобы меня бросить!

– Если хочешь, мы можем пойти в святилище к жрицам, и они проведут обряд схождения света Лалады. – Голос княжны прозвучал сухо и безжалостно, но она не чувствовала никакого желания быть мягкой и снисходительной. – Лаладу, в отличие от людей, нельзя ввести в заблуждение: свет сойдёт только на тех, кто действительно предназначен друг другу. Пойдём, жрицы примут нас в любое время, хоть сейчас.

Она протянула девушке руку, но та испуганно вжалась спиной в толстый морщинистый ствол. Вид у неё был такой несчастный и загнанный, что сердце Светолики на краткий миг лизнул слюнявый язычок жалости.

– Тебе лучше признаться самой, – сказала она, сверля девушку пристальным взором.

Горинка отвернула лицо, плаксиво искривлённое, с бровями домиком и некрасиво растянутым ртом; несколько мгновений из её груди вырывались сбивчивые, рыдающие вздохи. Когда она заговорила, её речь прерывалась судорожными всхлипами.

– Когда я услышала… что пришедшая к нам в дом гостья – княжна Светолика, я сразу захотела стать её… супругой. Я хотела вырваться из дома… хотела жить привольно и богато. Я изобразила обморок…

– Зачем? Обман всё равно вскрылся бы – не на помолвке, так на свадьбе, – молвила Светолика с горечью.

– Я думала… как-нибудь получится… Ах-ха! А… а… – И Горинка исступлённо простёрлась ничком на траве.

Её тело так мощно сотрясалось и корчилось от рыданий, что Светолике стало жутко смотреть на это: Горинку будто кололи пиками и прижигали раскалёнными клеймами, и она дёргалась от боли, словно под пыткой.

– Ну, ну. – Княжна присела на корточки и протянула было руку, чтобы погладить девушку по волосам, но сдержала свой порыв, дабы не обнадёживать её неуместной лаской. – Горинка, ну, в самом деле… Полно убиваться, ты ещё встретишь свою суженую – ту самую, для которой ты и родилась. И заживёшь своей жизнью отдельно от родительниц… Пойми, кривдой счастья не добыть. Ты обманула меня, но я не держу на тебя зла и отпускаю домой. Все мои подарки можешь оставить себе, а твой скарб перенесут мои дружинницы. Прощай.

Поставив последнюю точку в истории со смуглянками, Светолика открыла проход в пространстве. Шаг – и она стремительной походкой летела по своему дворцу навстречу колдовским глазам и искусным пальцам юной чародейки. Светолика не могла отвести от неё восхищённого взгляда на военном совете: Берёзка держалась твёрдо и смело, и хоть её голосок порой звенел и дрожал, сияющую внутреннюю силу и достоинство этой девушки почувствовали все кошки. Её глаза то сверкали страстью, то меркли от горечи, то чаровали летней зеленью, то кололи серой сталью; каждое сказанное ею слово вонзалось в душу и жгло, как раскалённая заноза. Никто, глядя в эти очи и слушая эти речи, не мог остаться равнодушным. Со Зденкой они были похожи, как мать и дочь.

Сейчас эта отважная девушка сидела за прялкой, скромно и сосредоточенно опустив ресницы, а её пальцы тянули мерцающую нить из облачка света, пристроенного вместо кудели. Сняв моток с веретена, она опустила его в горлышко кувшина, и свет растворился в глубине сосуда. Княжна, остановившись на пороге, зачарованно наблюдала за рождением колдовства, а потом приблизилась и присела у ног Берёзки, с нежностью глядя на неё снизу вверх.

– Действительно, трудолюбивая, как паучок, – проговорила она, приникая к чудотворным пальцам губами.

– Что ты, госпожа! – испугалась Берёзка, пытаясь высвободить руку. – А ежели твоя невеста войдёт?

– У меня больше нет невесты. – Светолика склонилась и поочерёдно поцеловала оба колена пряхи-чародейки.

– Как это нет? Что случилось? – напряжённо выпрямилась та.

– Горинка оказалась обманщицей, – невесело усмехнулась княжна. – Она разыграла обморок, чтобы стать моей избранницей. Не знаю, на что она рассчитывала: правда всё равно всплыла бы. Ах, – спохватилась она, заметив недоуменный взгляд Берёзки, – ты же не знаешь наших обычаев! Обморок – это знак того, что девушка встретила свою судьбу. Но пытаться провести Лаладу – дело безнадёжное, ведь она благословляет своим светом только настоящие пары.

– Обморок! – потрясённо пробормотала Берёзка, и в её глазах сверкнула какая-то мысль.

Впрочем, Светолика точно знала, какая именно.

– Да, – улыбнулась она. – Или ты бы хотела списать всё на усталость и малокровие?

– Даже не знаю. – Берёзка опустила взор, но Светолика сердцем угадывала, какие молнии сейчас бушевали под этими ресницами. – А мне вот прясть надо – масло для вспышек делать… Государыня Лесияра решила отправить помощь всем сопротивляющимся городам! А ещё я узнала, что Гудок не сдался, держится.

– Ты рада? – Светолика пыталась заглянуть Берёзке в глаза, и ей это наконец удалось: девушка сама подняла взгляд, полный мягкого света.

– Конечно, госпожа.

– А я рада, что ты здесь, – щекоча ресницы девушки дыханием, шепнула княжна.

Вереница красавиц уходила в туман: для них уже не осталось места. Многие ничем, кроме красоты, и не обладали, а Берёзка казалась Светолике целым миром, полным волшебства, мудрости, тёплого света и горьковатой, выстраданной любви. Спокойное, счастливое знание легло княжне на сердце вишнёвым лепестком: только такая женщина и должна была идти с нею по жизни.

6. Тиски

Вместе с первым снегом в Белые горы пришла тьма с запада: жуткий, чёрный, будто стая ворон, облачный полог закрыл небо, пожрав его чистую лазурь, и на землю упал мрак. Днём он был густо-дымный, цвета разведённой в воде золы, а ночью наступала полная тьма – хоть глаз выколи, и обычный огонь плохо её разгонял. Покой Тихой Рощи оставался нерушим, а темноту рассеивали слюдяные светильники, наполненные маслом пополам с водой из Восточного Ключа – сильнейшего среди всех мест выхода вод Тиши на поверхность: в темноте его струи излучали мягкое золотое сияние. Фонари, развешанные на ветвях огромного Дом-дерева и под крышами лепившихся на его стволе жилищ, озаряли окрестности растворённым в воде светом Лалады, а масло усиливало его яркость.