Дочери Лалады. (Книга 3). Навь и Явь - Инош Алана - Страница 132

Утром она села в колымагу совсем другим человеком. От слабости ещё темнело в глазах и звенело в ушах, но гибельное кровотечение остановилось – после целого дня пути тряпочка осталась чистой. Зная, что последствия кровопотери ещё долго будут сказываться, Берёзка всё равно чувствовала облегчение.

Когда показались горные вершины, она не поверила своим глазам: их озаряло солнце! Ослепительно-снежные, гордые и спокойные, они сияли вдали олицетворением мира и мудрости. Непроницаемый полог туч обрывался невдалеке от границы, но край его очень медленно полз в сторону владений княгини Лесияры, своей тенью пожирая кочку за кочкой, травинку за травинкой. Вступая в светлые земли, Берёзка словно оставила позади холодную тяжесть, висевшую на плечах; остальные путники тоже заметно приободрились, щурясь на ярком свету. И это была всего лишь малая толика тех ощущений, которые испытывали глаза навиев, попадавших в Явь.

И вот, колымага медленно плелась по горной дороге, а Берёзка, высунувшись из окошка дверцы, лицом и ладонями ловила белогорскую осень – совсем не слякотную и хмурую, а яркую, светлую, нарядную. Склоны раскинулись вокруг во всём великолепии красок: тут были и тревожно-алые пятна, и тёплое приглушённое золото, и броская малиновая роскошь… Островки хвойной зелени разбавляли этот пёстрый пожар, а снега вершин венчали его строгой, целомудренно-недосягаемой белизной. После безысходного сумрака туч душа Берёзки будто вырвалась на волю из темницы, и улыбка сама собой расцветала на лице навстречу лучам доброго и спокойного, как остывающий каравай, солнца. Как давно она не подставляла ему щёк!

А внизу разверзлась холодящая глубина пропасти. Чуть качнись колымага – и падение неизбежно… Ширины дороги едва хватало для одной повозки, а двум здесь было бы уже не разъехаться. Всадники разделились: четверо ехали впереди, пятеро – замыкали. Соколко-возница шумно вздохнул полной грудью:

– Эх, хорошо-то как! Светло! Не ценили мы ясного солнышка, пока оно не скрылось за этими проклятыми тучами…

Приближался рокот струй, низвергавшихся с большой высоты, а вскоре показался и сам водопад – величественное буйство струй, разбивавшихся далеко внизу о камни и вспененным белым потоком бурливших по узкому порожистому руслу. Берёзка, равнинная жительница, никогда не бывавшая в горах, с зачарованно открытым ртом залюбовалась этой красотой; с каждым мигом пребывания на Белогорской земле её всё больше наполнял светлый восторг, и даже беды и насущные тревоги отступили перед ликом этой ясной тишины. Это была та земля, в твердь которой она мечтала упираться ногами, это была родина того голоса, что нежно звал её во сне… Воздух здесь казался щемяще-сладким, а осенняя горчинка придавала ему ещё большее очарование. Эту пронзительную свежесть Берёзка пила жадными глотками, хмелея до слёз, которые подступали к горлу от дрожащего, ликующе-безумного комка чувств.

– Какой дивный край, – вырвались у неё те же слова, какие в своё время произнесла и Дарёна, восхищённая отнимающим дар речи величием Белых гор. – Хотела бы я родиться и умереть здесь!

Но обитательницы этого края не спешили встречать гостей хлебом-солью. Дорогу путникам преградила высокая фигура в светлой, сверкающей на солнце кольчуге и травянистого цвета плаще с наголовьем. Вместо приветственной песни слух Берёзки резанул скрип натягиваемой тетивы: грозная воительница целилась в них из лука.

– Стой! – кнутом щёлкнул строгий приказ.

С кошачьей бесшумностью совершая невероятные прыжки по выступам склона, к путешественникам со всех сторон устремился целый отряд в таких же плащах, отрезав им также и путь назад. Но даже дюжины натянутых луков не испугалась Берёзка: переполненная хмельным восторгом, она открыла дверцу и вышла из колымаги навстречу бдительным защитницам рубежей. Она не испытывала перед ними страха, хотя любая из них могла спустить тетиву.

– Только не двигайся резко, – прошипел Соколко, испугавшись за неё.

В груди Берёзки щекотно бурлило тёплое умиление и окрыляющая радость. Никогда прежде она не видела столь прекрасных существ, полных хищного изящества и мягкой силы. Что за ноги – стройные, готовые к упругому прыжку! Что за глаза – орлиные, проницательные! Такие невозможно обмануть… Наносники шлемов придавали лицам воительниц грозный вид, но без чрезмерной, бессмысленной свирепости и жестокости. По наитию Берёзка обратилась к самой властной и суровой из женщин-кошек, угадывая в ней начальницу:

– Госпожа… Мы пришли не с войной, а с миром. Да будет благословенна прекрасная земля Белых гор!

Воительница метнула короткий острый взор из-под надбровья шлема в сторону конных дружинников.

– С миром, говоришь? А что тогда здесь делают вооружённые люди? – спросила она, снова пристально и строго воззрившись на девушку. Её голос пророкотал ледяным горным родником.

– Они охраняют меня, – объяснила Берёзка. – Мы проделали опасный путь через захваченные навиями земли Воронецкого княжества, и трое из моих защитников погибли от вражеского оружия. Клянусь, воины не будут нападать!

Дружинники в подтверждение её слов подняли руки, чтобы показать, что в них нет оружия.

– Госпожа… – Губы Берёзки сами растянулись в дрожащую улыбку – наверно, не слишком уместную сейчас, но переживания невозможно было удержать внутри. – Белые горы – самый прекрасный край на свете! Я счастлива, что наконец-то добралась сюда. Наши земли поглотила тьма, а здесь так светло! И вы все такие… – Чувствуя, что сейчас самым глупым образом расплачется, Берёзка умолкла в поисках нужного слова, но все слова разлетелись стаей вспугнутых птиц.

Видимо, что-то в лице Берёзки или в её голосе смягчило кошку-воительницу, и она опустила лук. По её знаку все остальные также опустили оружие, а Берёзка украдкой смахнула с ресниц слезинку. О, она была готова обнять и расцеловать всех кошек! Стена первой враждебности дала трещину.

– Велизара, начальница южного пограничного отряда, – представилась воительница. – Назови себя и цель пересечения белогорской границы.

– Берёзка, целительница и ведунья из города Гудка, – овладев собой, выдохнула девушка. – На козлах – Соколко, богатый гость, а охраняют меня люди воеводы Владорха. Мы пришли просить женщин-кошек о помощи нашему городу, который сопротивляется навиям. Защитников мало, а навиев – полчища! Без помощи Гудок не продержится долго… Меня послали просить у вас поддержки. Могу я увидеть государыню Лесияру?

– Воронецкое княжество просит Белые горы о помощи? – озадаченно хмыкнула Велизара. – Это что-то новенькое!

– Не всё княжество, госпожа, а только Гудок, – уточнила Берёзка, стараясь унять взволнованную дрожь голоса и пальцев. – Нам удалось отразить первый натиск навиев, но силы неравны. Прошу вас, проводите меня к вашей повелительнице как можно скорее, или погибнет очень много невинных людей! – Измерив мысленным взором длинную, тёмную дорогу, проделанную из Гудка, Берёзка пробормотала: – Если уже не погибли…

– На войне люди умирают, как правило, – мрачно процедила начальница отряда. – Ладно… Пусть твоя охрана сдаст оружие, а я доложу о вас кому следует.

Вскинув тяжеловатый, властный подбородок, она устремила взгляд на дружинников, но те замешкались, ожидая приказа. Берёзка обратилась к ним: