Смерть под маской красоты (сборник) - Кларк Мэри Джейн - Страница 4

– Что?

– Ничего особого. Сейчас вернусь.

Он быстро пошел обратно, к кабинету, дверь которого все еще была приоткрыта.

Грант Уилсон стоял перед портретом Александры. Обеими руками он держался за раму и смотрел Александре в глаза. Потом с отчаянием сжал кулак и ударил им в стену.

Майк поспешил обратно, к Дженис.

– Что ты хотел проверить? – спросила она.

– Я хотел спросить у него, когда истекает срок переделки венецианской рекламы. Но предпочел не спрашивать – по крайней мере, сейчас.

Он с ободряющей улыбкой взял жену под руку, думая, что же произвело на него самое сильное впечатление… изумительная улыбка Александры на портрете… лицо, так похожее на лицо Дженис… или отчаяние во взгляде предполагаемого жениха.

На улице Дженис подумала, что Майк сейчас махнет такси. Но он повел ее через улицу к отелю «Плаза».

– Мы еще не обедали. А тот завтрак перед посадкой был просто смешон, – твердо сказал Майк.

Часом позже они отыскали дом по Сорок восьмой улице и маленькую табличку с фамилией Томпсона рядом с дверным звонком. Майк с Дженис принялись рассматривать дом из бурого песчаника, с изящными решетками на окнах и балкончиком, на котором росла герань.

– Это район Залив Черепахи, – заметил Майк. – Здесь живет один юрист, который читал нам лекции в университете. Его дом в следующем квартале. Он зовет это место Заливом Черепахи Квази[1]. Такой домик стоит тысяч двадцать или тридцать.

– Я его покупать не стану, – отозвалась Дженис. – По-моему, он слишком мрачный.

Она нерешительно нажала на кнопку. Никто не ответил. Женщина подождала немного, потом посмотрела на мужа. Тот пожал плечами, повернул ручку и открыл дверь. Они вошли в маленькую, голую и неопрятную приемную. Покосившийся стол, усыпанный фотографиями моделей, был задвинут в угол. У стены стояли сложенные походные стулья. Несколько таких же стульев, расставленных где попало, оказались единственным местом для сидения. Большое объявление предупреждало, что встречи с моделями – только по предварительной договоренности, пожалуйста, не звоните в звонок, оставьте свое портфолио, мы перезвоним.

– Похоже, Ларри Томпсон мне уже не нравится, – заметила Дженис.

Она потянулась к столу и уверенно нажала на кнопку. Из глубины дома послышался слабый звук, который убеждал, что звонок работает. Сквозь толстые двойные двери, ведущие в соседнюю комнату, доносились детские возгласы и собачий лай.

Шли минуты, но никто не появлялся.

– Если с первого раза не вышло… – пробормотал Майк, подошел к жене и вдавил кнопку в стол.

Одна из створок двери приоткрылась, и оттуда выглянула озадаченная женщина лет сорока в больших очках.

– Господи, вы что, читать не умеете? – возмутилась она. – Оставьте портфолио на столе. У нас идет съемка, к вам никто не выйдет.

– Сегодня нам определенно всюду рады, – пробормотала Дженис.

Майк вышел вперед.

– Нам нужно встретиться с Ларри Томпсоном, – заявил он. – Если потребуется, мы будем ждать хоть до полуночи. Это не имеет отношения к модельному бизнесу.

Глаза за круглыми очками задумчиво прищурились. Женщина оглядела пару, потом уставилась на Дженис.

– Вы знакомо выглядите. Когда-нибудь работали с нами?

– Пожалуйста, передайте мистеру Томпсону, что его хочет видеть сестра Александры Саундерс, – сказал Майк.

Даже сквозь шум, доносящийся из комнаты, было слышно, как женщина задохнулась.

– Я думала… да уж, заметно.

Она потрясенно посмотрела на пару.

– Я Пегги Мартин. Конечно, Ларри с вами повидается. Мы повсюду искали Александру, едва из кожи вон не вылезли. Слушайте, если вы не против, зайдите и посидите в уголке, пока мы не закончим эту проклятую съемку.

Она открыла дверь.

– Мы делаем рекламу мастики для полов и все чертово утро натирали ею пол. Потом одна девица пролила туда молоко раньше времени. Пес вышиб бутылку у нее из рук, и нам пришлось все начинать сначала. У нас ушло два часа, все было липким от молока. И только мы закончили, пес сделал там лужу. Господи, что за день…

Майк и Дженис последовали за ней в глубь дома. Студия оказалась огромным залом, напоминающим пещеру. В одном конце, вокруг фальшивой кухни, стояли камеры. По краю съемочной площадки носились четверо мальчиков и три девочки в дождевиках и резиновых сапогах. Между ними с громким лаем бегал энергичный сенбернар.

Пегги махнула им на стулья и поспешила через комнату.

– Так, дети, слушайте, – громко объявила она. – Ларри хочет закончить эту съемку. Все сюда. И успокойтесь.

В углу, рядом с камерами, сидели четыре женщины. Одна из них встала и направилась к детям, держа в руке платочек. Откуда-то из-за камеры донесся крик:

– Леди, куда вы собрались?

Женщина обернулась. Она расправила впечатляющие плечи и выпятила челюсть.

– У Гарольда лицо грязное. Я хочу протереть его платочком.

Пегги загородила ей дорогу.

– Миссис Армонк, пожалуйста. На этом снимке Гарольд должен выглядеть грязным. Весь смысл в том, что сколько бы детей и собак ни бегали по вашей кухне, ваш превосходно навощенный пол будет сиять. Само собой, это полная фигня. Слушайте, может, вам и остальным дамам подождать в раздевалке?

Женщина недовольно развернулась. Дженис и Майк следили, как она и ее товарки неохотно исчезали за маленькой дверью позади съемочной площадки.

– Ларри, свет готов.

Судя по голосу седого мужчины с морщинистым лицом и мешками под глазами, он умывал руки.

Камера развернулась к съемочной площадке, и оператор оказался строго напротив Дженис и Майка. Темно-каштановые волосы обрамляли лицо с классическими чертами. Шести футов ростом, жилистый, с решительным подбородком, мужчина производил впечатление скрытой силы.

– Хорошо. Эй, дети, хватит валять дурака. Сейчас мы как следует постараемся и все-таки сделаем снимок. Так, все идут к двери и, когда я крикну, бегут через кухню. И позаботьтесь, чтобы эта шавка была ближе к камере. Гарольд, ты держишь поводок. Кэти, ты несешь молоко и постарайся его больше не ронять.

– Хорошо, Ларри, – весело отозвался хор детских голосов.

На секунду все стихло, а потом одна из девочек позвала:

– Ларри, а можно я сначала схожу в туалет?

– Господи… – простонал осветитель.

Ларри выбрался из-за камеры.

– Лапушка, если ты продержишься еще пять минут, получишь от меня грандиозный приз, обещаю.

– Ладно.

Он прищурился в камеру, что-то подкрутил, потом крикнул:

– Хорошо, приготовились… Побежали!

Модели, крича и толкаясь, пробежали по площадке. Собака путалась под ногами и заливалась лаем. Дженис и Майк следили, как Ларри раз за разом нажимает на кнопку, которую держал в руке.

– Отлично! – крикнул он. – Вы молодцы. Теперь заходите с другой стороны. Быстрее. Собака… Гарольд, держи его справа. Кэти, роняй бутылку… о’кей… хорошо… годится. Детки, вы супер. А теперь уходите оттуда.

Он обернулся к ассистентке:

– Напомни, чтобы я никогда не покупал эту проклятую мастику, ладно?

Майк наклонился к Дженис:

– Сейчас я бы с удовольствием занялся делом о требовании достоверности рекламы.

Дженис улыбнулась, но тут же вновь напряглась. Пегги подошла к Ларри Томпсону и шептала ему на ухо.

«Интересно, – подумал Майк, – скольких людей так беспокоит сообщение, что с ними хочет увидеться сестра Александры Саундерс…»

Ларри Томпсон выпрямился, взглянул в их сторону и тут же отвернулся. Потом, больше не оборачиваясь, вышел из студии через другую дверь. Пегги Мартин поспешила к ним.

– Ларри сейчас к вам придет. У него назначена встреча в агентстве через пару минут, и сейчас ему нужно позвонить.

Дженис и Майк смотрели, как дети выходят из раздевалки. Пегги Мартин бросилась к ним.

– Мамочки, не забудьте подписать релизы, – распорядилась она. – Это будет… так, посмотрим… заняты с восьми утра… восемь часов по тридцать долларов в час.