Арбалетчики в Вест-Индии (СИ) - Автор неизвестен - Страница 17

— Уфф… Если все твои соплеменники таковы…

— Не все. Лучше этих, намного лучше, — кельтибер презрительно скосил взгляд на турдетанских новобранцев, — Но если их хорошенько обучить и не пожалеть на это сил и времени, то даже НЕКОТОРЫЕ из этих смогут противостоять нашим ОБЫЧНЫМ бойцам. А меня — из тех наших, с кем мне доводилось состязаться — делали только пятеро, да ещё троим изредка удавалось это случайно. Это не моя заслуга — порода такая. Видел бы ты моего отца в его лучшие годы! Мало кто мог его одолеть, да и деда тоже. Только такие же, но ещё лучшей породы, а таких немного. Вот в тебе кое-какие задатки есть, хоть и не такие, как у меня и моей родни…

— Ты думаешь?

— Это заметно — у меня ведь глаз намётан на такие вещи. Ты можешь входить в то состояние, когда обостряется реакция, угадываются движения противника, а собственные движения делаются легко и без раздумий. Труднее, чем я, и не так хорошо, но кое-что всё-таки можешь. Тебя я, пожалуй, смог бы хоть чему-то подучить.

— А их сможешь? — я мотнул головой в сторону мутузящей столбы бестолочи.

— Этих — нет. Не потому, что не хочу, а потому, что невозможно. ЭТО — или есть от рождения, или нет. Если нет — научить этому нельзя. Ты думаешь, я не пробовал учить этому тех своих соплеменников, кому этого не дали боги? Пробовал, и не раз! И мой отец пробовал, и дед — бесполезно! Они даже понять не в состоянии, как это получается у меня, а я долго не мог понять, почему не получается у них. Если бы этому можно было научить — я бы и в своём племени стал большим и уважаемым человеком. Учил бы сынков вождей и старейшин и был бы с ними в большой дружбе…

— Пытался и не получилось?

— Хуже! У нас ведь ценится боевое мастерство. Ну и представь себе, как к тебе отнесётся бестолковый вождёныш, который на твоём фоне выглядит — ну, получше этих, конечно, но гораздо хуже, чем ему хочется самому. И как к тебе отнесётся его важный папаша, который хотел, чтобы ты сделал из его балбеса великого воина? А разве я виноват, что у них такая порода? Плохо служить тем, кто хуже тебя, да ещё и завистлив! Я ведь чего так охотно к тебе на службу подался? Ты такие вещи ПОНИМАЕШЬ и обиды не держишь. Поэтому у тебя служится хорошо. Но учить ЭТИХ — пусть их лучше учат те, кто НАУЧИЛСЯ сам. Такие — научат тому, чему научили их. Вот вы собираетесь учить эту бестолочь воевать строем — как римляне — и правильно делаете. Даже хорошо обученного, я в поединке легко сделаю любого из них. Двоих — скорее всего. Троих — ну, тоже шансы неплохие. Но против обученного строя мне ничего не поделать, как бы я ни тужился. Кого-то, конечно, успею убить прежде, чем убьют меня, но много ли мне будет от этого радости? А если им ещё и мечи дать такие, как у тебя и твоих друзей…

— Это намёк?

— Ну, мне бы не хотелось выглядеть наглецом, но — хорошо бы. С ТАКИМ оружием я, пожалуй, рискнул бы выйти и против четверых.

— В ближайшее время вряд ли получится…

— Да ничего, я подожду, — ну и что прикажете делать с этим вымогателем? Он ведь подразумевает не только тупой угол заточки «сильной» части клинка, как раз и позволяющий принимать удары на неё, а ещё и материал. Но Укруф остался в Карфагене, а Нирул переберётся сюда только на днях, и ему ж ещё обустроиться на новом месте не один день нужен. Ну и где я возьму бериллиевую бронзу без них?

— Римляне! — предупредил присланный начальником привратной стражи посыльный. В ворота как раз въезжали несколько римских верховых во главе с начальником в традиционном красном плаще.

— Почему-то я так и подумал, что найду вас здесь! — прозвучало вдруг знакомым голосом по-гречески, — А этруск не с вами?

— Он в Гадесе, почтенный, — ответил я Гнею Марцию Септиму после того, как справился с изумлением. Поди узнай его во всаднике, облачённом в военную экипировку, когда в палатке римского лагеря я видел его только в цивильном одеянии! Для наших и турдетан я негромко добавил:

— Аккуратнее с разговорами — он не первый год в стране и может знать язык.

— Я прибыл проверить, как здесь обустраивается Миликон, — пояснил римлянин, — Должны же мы знать состояние дел наших союзников и федератов. Вижу, неплохо вы тут развернулись…

Проквестор ловко соскочил с коня и передал повод одному из сопровождавших его римских солдат, у которого его принял слуга.

— Так, так! Военный лагерь? Ну, до нашего порядка, конечно, далеко, но для начала не так уж у вас тут и плохо, — заметил Гней Марций, осмотревшись вокруг, — Вижу, что общение с римской армией идёт испанцам на пользу. А это ваши рекруты? Ну-ка, дайте-ка и мне поразмяться!

Вооружившись поданными ему деревянным мечом и плетёным из прутьев щитом, римлянин примерился к ним, сделал несколько пробных движений и включился в тренировку, проявив весьма недюжинные навыки в обращении с оружием. Одного за другим он играючи сделал пятерых недавних крестьян, и видно было, что это он ещё их щадил. Серьёзный боец! А впрочем, чего ещё ожидать от римского всадника — не просто кавалериста, а представителя превилегированного всаднического сословия?

— Сразу видно новобранцев! — заценил он побеждённых противников, — Настоящие воины здесь есть?

— Володя, не покалечь его! — предупредил я спецназера, явно оживившегося от предложения помахаться с римлянином.

— Тогда я лучше — пас. А то, млять, в натуре ещё увлекусь…

— Я очень устал, — заявил мне Бенат, когда я взглянул на него.

— Это ты-то?

— Максим, ты ведь замечаешь, когда я тебе поддаюсь. И он тоже заметит. Но ты всё понимаешь правильно и воспринимаешь нормально, а он может обидеться, как и наши вожди. Я ведь сыт уже этим по горло. А если он заставит меня драться с ним всерьёз, то я его и деревяшкой — ну, убить не убью, но изувечить могу запросто. Лучше уж ты сам им займись. Двигается он ловко, но с твоей манерой боя незнаком — пожалуй, я бы даже рискнул поставить на тебя.

Васькин незадолго до появления проквестора отлучился куда-то по своим делам, так что деваться мне было некуда. Ох, млять! Собираясь в перспективе вооружать армию Миликона более дешёвым железным подобием НАШИХ мечей, мы и учебно-тренировочные внедрили соответствующие, так что меч был привычен, но вот щит — ни разу не цетра, а гораздо более громоздкий аналог скутума, привычный римлянину, но непривычный для меня. Против неумелых пейзан это не имело принципиального значения, но сейчас-то передо мной ни разу не пейзанин!

Я едва успел поддёрнуть вверх проклятый «скутум», принимая на него стремительный удар противника, и принял его, конечно, не на середину, где у настоящего щита был бы умбон, и даже не на край, который тоже был бы окован металлом, а просто на плоскость. А второй удар мне пришлось парировать уже мечом — хвала богам, всё-же «сильной» частью. У Гнея Марция глаза полезли на лоб от столь кощунственного попрания античных фехтовальных традиций, и я воспользовался кратким мигом его замешательства, чтобы, продолжая движение отбива, отжать его меч в сторону своего щита и тут же полоснуть его по руке — почти стандартный сабельный приём. Уфф! Удачно вывернулся! Затянись схватка подольше — у этого ловкача были бы хорошие шансы меня уделать…

— Ты привык к более лёгкому маленькому щиту, — определил он, отдышавшись.

— Ты прав, почтенный. Я служил в лёгкой пехоте.

— Тогда понятно. Но кто тебя учил принимать удар на меч? Будь это настоящий бой — ты бы испортил его.

— Зато остался бы жив и подобрал бы после боя неиспорченный. А много ли толку от неиспорченного меча мёртвому?

— Тоже верно! — усмехнулся римлянин, — Но ведь ты испортил бы при этом и мой, и тебе пришлось бы выбирать из двух испорченных мечей.

— Жизнь дороже, — возразил я, — Да и велик ли вред от небольших зазубрин у самой рукояти? Зачем их стачивать? Рубим-то мы той половиной, что у острия, — рассказывать ему о средневековых мечах, у которых «сильная» часть вообще не затачивается, я не собирался. Показывать свой — тем более. У меня и для Бената-то запасного меча пока нет, не хватало только ещё и этому зависть разжигать! Дарить ему свой я уж точно не стану!