Дар любви - Бейкер Мэдлин - Страница 47

Кто-то из игроков только потянулся за револьвером, как он тут же уложил его на месте. Крид в этот момент стоял у бара. Он тоже вытащил кольт, предупреждая любого от вмешательства в свалку. И в это время Бишоп пронзительно крикнул:

—Крид, справа!

Крид мгновенно повернулся и выстрелил, даже не увидев, в кого стреляет по подсказке Бишопа. И только потом, похолодев, разглядел, что убил безоружного паренька, потянувшегося всего лишь за шляпой.

В течение следующих трех дней они ехали быстро и почти без остановок; Риммер не давал Джесси перекинуться с Кридом даже словом. Он постоянно крутился возле нее, при каждом удобном случае стараясь как-нибудь до нее дотронуться, отпускал сальные шутки обещая, что они «обязательно узнают друг друга получше, когда Мэддиган перестанет им мешать». Он все время заставлял ее есть с ним из одной тарелки и пить из его фляги.

Крид сносил враждебность Риммера и кажущееся безразличие Бишопа молча, стиснув зубы. По ночам, когда все остальные уже крепко спали, он долго не засыпал, пытаясь найти способ уговорить Бишопа освободить его, пока не стало слишком поздно, пока он не оказался снова за решеткой или его не убили, а Джесси не попала в полную зависимость от милости Джона Риммера.

Карл Бишоп оставался верен себе. Раз в день он поил Крида из фляги, давал кусок вяленого мяса и каждую ночь читал на лице арестанта одни и те же мысли:

— Я убил безоружного паренька по твоей вине. Ты передо мной в долгу.

«Ясное дело, он прав, — думал Бишоп. — С меня причитается».

Риммер немилосердно потешался и даже издевался над Бишопом насчет того, что сам он называл «слабой жилкой».

— Так ты, значит, станешь лить слезы, когда индеец станет вороньей добычей? — сказал он как-то вечером.

Бишоп не счел нужным ответить, а Джесси всю во не сомкнула глаз: угроза Риммера запала ей в сознание.

Они находились в пути уже почти неделю, когда вдруг неожиданно появились индейцы. Отряд насчитывал около двадцати хорошо вооруженных воинов— их лица и тела были в боевой раскраске.

— Давай я поговорю с ними, — предложил Крид

— Ты? — подозрительно спросил Риммер, — не выйдет.

— Они из племени лакота, — попробовал убедить арестант.

— Какая мне разница? Ни холодно, ни жарко— пробормотал Риммер. — Мы сумеем от них уйти.

— Не валяй дурака!

— Я не дурак, чтобы поверить тебе, — возразил Риммер. — А ну, ходу! — Схватив поводья лошади, на которой ехала Джесси, Риммер вонзил шпоры в бока своего коня.

— Бишоп, послушай хоть ты меня! — крикнул Крид, но его призыв стался без ответа.

Пробормотав проклятие. Бишоп дернул за поводы коня, на котором сидел Крид, пришпорил своего и перешел в галоп, стараясь не отставать от Риммера, несшегося к невысокому холму, усеянному валунами и булыжниками.

Стоило Риммеру ускорить ход, как индейцы ринулись в погоню. Их пронзительный клич вселял ужас в Джесси, и без того дрожавшую от страха и с трудом пытавшуюся удержаться в седле. Один раз она попробовала оглянуться и успела увидеть только, что Бишоп и Крид скакали совсем близко за ней и Риммером, и их уверенно нагоняли индейцы с устрашающей раскраской на лицах.

Индейцы начали стрелять, и Джесси уже боялась не столько упасть с седла, сколько быть подстреленной.

Риммер и Бишоп вытащили револьверы и стали отстреливаться. Она уже не слышала ничего, кроме отрывистого лая винтовочных и револьверных выстрелов. Они почти доскакали до вершины холма, за которым Риммер надеялся укрыться от погони, как индейская пуля выбила его из седла.

Джесси услышала победный выкрик индейца, но весь мир поплыл и стал переворачиваться у нее на глазах, и вместе с подстреленной лошадью она, кувыркаясь, рухнула на землю. Она успела лишь вскрикнуть, как на нее быстро надвинулась жухлая трава, и все померкло.

Глава ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Мир на какое-то мгновение перестал существовать. Потом, не помня себя, Джесси обнаружила, что лежит, уткнувшись лицом в степную пыль. Дышать было невозможно.

Первые минуты она не двигалась, но, осознав, что стрельбы больше не слышно, с часто бьющимся сердцем поднялась и села. Ее лошадь в судорогах билась неподалеку: стрела пробила ей шею.

Риммер лежал мертвый. Трое индейцев с криками пронзали его копьями, украшенными перьями. В нескольких метрах от нее растянулось тело Бишопа. Его поза говорила о том, что он тоже мертв. Она отвернулась, подавляя тошноту, увидев, что индеец с ножом склонился над головой Риммера.

«Где же Крид?»

Беспокоясь за него, она встала, позабыв о страхе за себя саму. И тут увидела его лежащим в пыли, как только что лежала и она, лицом вниз, с рубашкой, мокрой от крови. Вокруг него стояло несколько устрашающе раскрашенных индейцев.

— Оставьте его в покое! — крикнула она пронзительно и побежала к Криду.

Воин с тремя орлиными перьями в волосах успел схватить ее за руку, прежде чем она успела дотронуться до мужа.

— Отпустите меня! — Она ударила того, кто, держал, по лицу и лягнула ногой по голени. Но не тут-то было. — Пустите меня к нему!

— Инила, виньян, — спокойно проговорил индеец, но по его голосу она безошибочно поняла, что он привык повелевать и предупреждал ее вести себя тихо

— Пожалуйста, — умоляла Джесси, — пожалуйста, дайте мне подойти к нему.

Воин с удивлением смотрел то на ее лицо, то на чокер на ее шее.

— Где ты взяла это? — спросил он резким тоном

— Его дал мне он, — она указала на Крида. Джесси слишком волновалась за него, чтобы обратить внимание на то, что индеец говорит по-английски.

Воин так скептически глядел на нее, будто не верил, что Крид мог кому-то отдать свою индейскую безделушку.

Джесси с трудом удерживала слезы.

— Он умер?

— Пока нет.

Джесси снова взглянула на Крида. Двое индейцев стояли возле него на коленях. Наконец до нее дошло, что они не собираются причинять ему вред. Они ему помогали: перевязали раны, завернули в одеяла и подали безжизненное тело крепкому индейцу, сидевшему на пегом мерине.

Воин, державший Джесси за руку, отпустил ее и сказал:

— Поезжай домой, виньян.

— Я поеду с вами, — нервно ответила Джесси.

— Нет.

— Но он мой муж!

Воин издал низкий гортанный звук недоверия.

— Это правда! — воскликнула Джесси. Мысль о том, что ее могут бросить здесь, в диком и незнакомом месте, была для нее такой же немыслимой, как и расставание с Кридом.

Она вздрогнула, когда один из воинов выстрелил в голову умиравшей лошади, на которой она только что ехала, чтобы та больше не мучилась. Другой посадил ее на лошадь Риммера.

Тошнота подкатила к ее горлу, когда, проезжая мимо тела Бишопа, она увидела на его затылке свежий, сочащийся сукровицей квадрат от вырезанного скальпа. Проезжая мимо тела Риммера, она не удержалась, и, взглянув, убедилась, что его постигла та же участь. Ода посмотрела на скакавшего рядом с нею воина. Неужели они оставят трупы лежать в пыли?

— Вы не собираетесь их похоронить?

— Похоронить?

— Вы понимаете, закопать, положить в землю?

Воин отрицательно покачал головой. Выражение его лица красноречивее любых слов говорило, что он считал такой вопрос просто глупым. Белые были врагами племени лакота и не заслуживали похорон по их обычаям. Их кровь должна удобрить землю, а плоть — накормить животных, питающихся падалью.

— Где вы научились говорить по-английски? — спросила у него Джесси, когда, немного успокоившись, дала волю своей природной любознательности.

Воин посмотрел на нее так, будто она была не в своем уме.

—У васичу. — Он подождал с минуту и добавил. — У белых, конечно. В резервации.

— Это куда мы сейчас и едем? — спросила Джесси с надеждой. — В резервацию. Воин помолчал и ответил:

— Ты задаешь слишком много вопросов, белая женщина.

Кивком головы Джесси согласилась с ним и стала смотреть вперед, снова задумавшись о Криде: «Насколько серьезна его рана? Что с ним станется у этих индейцев?»