Альпийское золото - Полынь Мара Леонидовна - Страница 33

В клубах пара, взъерошенный и довольный Ненаш появился на пороге комнаты. Шлёпая мокрыми ступнями по полу, добрался до кровати и заскрипел пружинами, устраиваясь поудобнее.

— Нен?

— М?

Я вздохнула.

— Нет, ничего. Спокойной ночи.

Несколько минут мы лежали в темноте.

— Ладно, что там? Говори уже, — не выдержал он.

— Скажи, мы много с тобой пережили вместе?

— Ну, порядочно.

— Я спасала тебе жизнь?

— Да…

— А ты мне?

В серой городской тьме я вижу, как он недоумённо кивает.

— Почему мы спим в разных кроватях?

— Что?.. — похоже, для него моя логика пока что находится за гранью постижимого. Пусть снаружи Нен выглядит сейчас, как человек, всё равно он ведь не полностью копирует внутреннее устройство, могу поспорить, что химия тела у него довольно сильно отличается от той, какая должна быть на самом деле. Я-то уже точно знаю, что у всех многоликов мозги набекрень.

— Ну, смотри, мы друг другу жизнь спасали? Спасали. В любви я тебе признавалась? Признавалась.

Он молча на меня смотрит, ожидая продолжения. Отсветы от фар проехавшего по улице автомобиля проносятся по комнате, вырывая из темноты отдельные предметы и порождая неожиданные гротескные тени. Проклятье, ну почему всё нужно делать самой! Как же это меня выводит! Я молча встаю и пересаживаюсь на его кровать.

— Давай, обнимай меня, — когда это было в последний раз? Почти полгода назад, когда мы ещё были на Улле, а не в городе ракшасов. Может, это было самым тяжёлым испытанием Ланки, этого стремительного мира. Ведь телохранитель-многолик не может оказывать никаких знаков нежности к тому, кого он охраняет. Нен крепко прижимает меня к своей груди.

— Я слышал, что если человеческие женщины долго воздерживаются, то у них портится характер, и они болеют, — шепчет он на ухо.

— Хочешь в этом убедиться?

— Нет, как-нибудь в другой раз, — я шеей чувствую прикосновение горячих губ.

Гадко пиликает будильник. Я ворочаюсь из стороны в сторону, пытаясь его нащупать, но это никак не удаётся. С глухим стоном открываю глаза и приподнимаюсь над подушкой. На соседней кровати сидит Нен и с неподдельным интересом наблюдает за моими телодвижениями. В его руках громко пищит мобильный телефон.

— Выключи его, — мне кажется, я ненавижу весь мир за такую раннюю побудку. Похоже, прошедшая ночь никак не поспособствовала выправлению моего характера. Или же её результаты проявтся много позже.

— Не могу, это твоя мама.

Приходится брать трубку и уверять, что да, на завтрак мы обязательно придём. Вот только зубы почистим, и сразу же примчимся.

Но в ближайшие полчаса добраться до ванной не получилось. Меня затолкали обратно в кровать с предупреждением, что пока характер не улучшится, никуда пойти не удастся, иначе всех распугаю.

Дома нас ждёт Анька — узнав о моём приезде, она забила на лекции и примчалась с первыми электричками. Во все глаза смотрит на Ричарда. Опять праздничный стол. Наконец-то, мы отправляемся гулять в город.

Сразу же в парке встречаю стайку девчонок, среди них пара моих бывших одноклассниц. Почтенные матроны с колясками. На их фоне я выгляжу иностранкой. Возможно, теперь так и есть.

Эти две недели проносятся абсолютно незаметно — меня и Ричарда с крёстным ходом провозят по всем родственникам, показывая, как редкую икону. Мы ездим на дачу, ходим в кафе, даже побывали на одном сеансе кино. Обычном 2D кино, с обычными человеческими актёрами. Как сильно я отвыкла от такой простой жизни за прошедшее время. Думаю, от всего случившегося мои мозги улетели куда-то далеко, и лишь такая встряска, как возвращение домой, помогло мне более или менее вернуть их на место.

Мы сидим на веранде летнего кафе — на улице частит дождь и уже холодает, как год назад. Горячий чай в больших чашках согревает руки. Несмотря на все мамины увещевания, сестрёнка осталась на всё время моего приезда — мол, учёба ещё догонится, а когда Маринку в следующий раз удастся увидеть. Я рада такому вниманию, но её избыточный интерес к Ричарду меня определённо раздражает.

Звонил Калейка, передал, что терминал на таурийском портале, наконец, смонтирован, и первый торговый караван отправится в путь через две недели. Через две недели как раз заканчивается мой отдых. Мне кажется, я была права про дом — пусть я приехала, и вроде бы скамейки во дворе стоят на тех же местах, но ощущения того, что я дома, почему-то не возникает. Может, это из-за того, что я не говорю всей правды, может, ещё почему… Но мне почему-то обидно.

— Мариш, как вы познакомились? — Аня ковыряет свой кусок торта, но глаза её неотступно следят за нами.

— По работе, — Дик обворожительно улыбается своей коронной белоснежной улыбкой. — Нас перевели в один отдел в один и тот же день. Представте, новая незнакомая страна, новый офис — и тут такая же заблудшая душа.

— Да уж, свела судьба, — тихо бурчу я. Дик смеётся и нежно берёт меня за руку.

Мы в Москве. До отъезда осталось два дня. Оказалось, что Калейкины люди аккуратно упаковали все мои вещи со старой квартиры и перенесли в Вовкину. Ничего не потеряно. Когда мы спешно уезжали из Москвы, я взяла только самое на мой взгляд необходимое. Но осталась куча мелких вещей, которые я не хотела терять, но брать с собой было некуда. Моя скромная коллекция книг, старый растянутый свитер, оставшийся в воспоминание об одном из бывших парней, плюшевые игрушки, мои любимые клетчатые пледы… Теперь я сидела посреди захламлённой комнаты и бережно перекладывала свои 'сокровища' из одной кучки в другую. Дик стоял в дверном проёме и наблюдал за мной, как за диковинным жучком.

— Мне кажется, ты слишком тяготеешь к собирательству, — наконец, подаёт он голос. — Зачем тебе весь этот старый хлам?

— Это мои воспоминания, — недовольно отвечаю я. — На себя бы посмотрел.

Он хмыкает и уходит на кухню. Я слышу, как он звенит чашками и чайником. Здесь никого не было уже почти год. На всех поверхностях лежит слой пыли, и затхлость чувствуется в воздухе. После того, как мы отсюда уйдём — когда в этот склеп в следующий раз ступит нога человека? Калейкина управляющая компания прилежно оплачивает все счета, но если Вовка не вернётся, а он, скорее всего, никогда уже на Землю не вернётся, то что, эта квартира так и будет пустовать, служа складом моему прошлому?

— Филь, здесь всё заросло пылью. Пойдём в кафе.

— Пойдём, — я встаю, отряхиваю брюки. Прощайте, бесполезные и громоздкие напоминания о прошлом. Я никогда не увижу вас больше.

— Что это ты с собой взяла? — он косится на сумку у меня в руках.

— Мой ноутбук. Там много важной информации. Ты же сможешь добыть мне переходник для него?

— Хочешь взять с собой в путешествие по мирам? — Ричард звенит ключами запирая дверь.

— Ага, — я смотрю в полумрак подъезда, и мне кажется, что каменная гора, давившая всё это время на плечи, постепенно исчезает, рассыпается пылью.

— Ты уверен, что хочешь туда съездить? — я не верю своим ушам.

Ричард серьёзно кивает. Зажигается зелёный свет, и мы трогаемся. После перекрёстка поворотник щёлкает выключаясь.

— Но зачем?!

— Мне нужно посмотреть, где я был всё это время.

— Я бы не смогла…

— Потому что ты уже видела. Я же не помню ничего, — он беззаботно улыбается, но мне эта улыбка кажется насквозь фальшивой. — Давай.

— А как же секретность и всё такое? Если тебя засекут, то сразу всем станет понятно кто ты такой на самом деле. Я не хочу так рисковать.

— Филь…

— Да, прошёл год с тех пор, но то, что против тебя не делали ещё никаких активных ходов, ничего не значит! А эти слушающие? Эгмон… — я осеклась. Конечно, Эгмон знал о замке, и он видел Ненаша. Для слушающих его освобождение не является тайной. Но что с Торговой коалицией? Имеют ли они к этому какое-либо отношение? Ничего нельзя утверждать наверняка. Ведь как-то они прознали о моём существовании.