Реквием для хора с оркестром - Твердов Антон - Страница 59

— В нетрезвом состоянии, — поддакнул Артур Артурович.

— Неправда! — воскликнул Эдуард. — Это Гаврилыч был в нетрезвом состоянии, а я почти совсем не пил.

— Не ври, — прогудел уязвленный Гаврилыч. — Наравне со мной бухал. Это потом ты не стал пить, как увидел Вознесенского…

— Не стал пить, — подтвердил Эдуард, — с целью выяснить личность незнакомца, который впоследствии оказался опасным преступником, разыскиваемым властями — Никитой Вознесенским, не имеющим идентификационного номера. Я выследил скрывающегося под маской обыкновенного гражданина преступника и только досадные случайности в лице тупых сограждан помешали мне его задержать. Я прошу выдать мне соответствующие полномочия, десять помощников и средства, требуемые для разыскания и последующего ареста Вознесенского. Обязуюсь в самые кратчайшие сроки задержать негодяя и тем самым повысить процент раскрываемости преступлений…

Артур Артурович вздохнул и добавил за Эдуарда:

— В районе Города.

— В районе Города, — подтвердил Эдуард.

— Ну и шел бы ты тогда!… — не сдержался Артур Артурович. — К начальнику Городской милиции, а не ко мне! Район Города — не моя юрисдикция, тебе это прекрасно известно… Какого черта ты сюда приперся?

Мрачные тени легли на лицо Эдуарда. К начальнику Городской милиции он уже ходил, но, как обычно, пал жертвой печального стечения досадных обстоятельств, выразившихся на этот раз в том, что, пока сам Эдуард был в раздумьях и готовил речь, насыщенную метафорами, логическими отступлениями и философскими вставками, Гаврилыч, который за период вынужденного бездействия кое-как научился писать, записал текст самолично сочиненного заявления, адресованного непосредственно Сулейману ибн Сулейману.

Заявление это было передано ибн Сулейману через секретаря, а после того, как начальник Городской милиции прочел начало: «Настайасчим завверьайу што када йа бухал в кабаке и нажралси то видал там зладея и казла вазнесенскага и хател ево схватить но он каварно убижал…» — когда начальник Городской милиции прочел начало, то, понятное дело, дальше читать не стал, а в праве на аудиенцию Эдуарду Гаврилычу отказал, как только увидел его имя среди прочих граждан, записавшихся на прием.

— Шел бы к Сулейману ибн Сулейману, — повторил Артур Артурович.

— Да я это… — начал было Гаврилыч, но Эдуард немедленно перебил его:

— Хотели мы пойти к начальнику Городской милиции, но потом пришла нам в головы… пришла мне в голову мысль — зачем делить лавры со столичными милиционерами, если можно помочь родному отделению Пригородной милиции лишний раз показать свою компетентность и свой профессионализм. Вы только подумайте, Артур Артурович, — задушевно проговорил Эдуард, — если Вознесенского задержат ваши люди, а не люди этого мужлана ибн Сулеймана, хотя бы и на его территории, — какой почет тогда на вас падет!

Артур Артурович открыл рот, чтобы усмехнуться, но вдруг задумался.

«И правда, — мысленно проговорил он, — что, если этот двухголовый кретин и на самом деле видел Вознесенского, а не плод собственных белогорячечных галлюцинаций? И если я выделю ему людей, а он задержит преступника? Ну а вдруг не задержит? Как объяснить Сулейману — что делали мои люди на его территории? Сулейман — этот азиат чертов — сразу будет подозревать какую-нибудь диверсию и тут же подаст на меня жалобу в высшие инстанции, с приложенным к жалобе проектом о соединении отделов Пригородной и Городской милиции в единый отдел под руководством почетного гражданина Города полковника Сулеймана ибн Сулеймана? И такие слухи о подобных направлениях его деятельности до меня доходили… Как бы вообще в полном дерьме не оказаться, как вот этот вот неудачник…»

Артур Артурович подумал, снова открыл рот, чтобы усмехнуться — и усмехнулся.

— Ты сам рассуди, — мягко проговорил он, обращаясь к Эдуарду, которого, в отличие от Гаврилыча, он считал более или менее здравомыслящим, — как я могу выделить тебе людей. Что мне писать в рапорте? Посланы на поимку Вознесенского? На территорию Города, где своя милиция есть? Это же явное нарушение. И подкоп под Сулеймана, который мне, конечно, этого не простит.

— А я все обдумал уже, — сказал Эдуард, косясь на Гаврилыча, чтобы он что-нибудь не ляпнул и не испортил, как всегда, дела. — Вы людей направьте не с официальным приказом по службе, а в порядке предоставления отпуска с… осмотром достопримечательностей Города. А я согласен быть гидом. По бумагам мы будем осматривать достопримечательности, а на самом деле — следить, не появился ли где Вознесенский. Район, где я его видел, относительно небольшой. Если прочесывать этот район каждый день, да еще под таким прикрытием, как экскурсия, то почти наверняка можно утверждать, что Вознесенского мы поймаем.

— Так. А почему ты уверен, что Вознесенский шляется по этим… достопримечательным местам? Ты же его последний раз в кабаке видел. Как это… «Закат Европы». Если это, конечно, Вознесенский был.

— Так это, Артур Артурович, смотря, что считать достопримечательными местами, — мудро ответил Эдуард.

Минуту Артур Артурович переваривал сказанное, а потом снова задумался.

«Ну хорошо, — размышлял он. — Допустим, я сделал так, как говорит мне этот неудачник. Допустим, он разгуливает с толпой ифритов-экскурсантов по городу и зорко по сторонам смотрит. Есть у него шанс поймать Вознесенского? Наверное, есть. Только ведь это уже получается — секретная операция под прикрытием…»

— Это ведь получается секретная операция под прикрытием, — вслух произнес Артур Артурович. — А на территории города я не могу проводить никаких операций без согласования с тамошним начальством — то есть с Сулейманом ибн Сулейманом…

— Никакой секретной операции, — вкрадчиво шепнул Эдуард. — Никто, кроме меня и вас… и остолопа Гаврилыча, не будет знать о том, что экскурсия на самом-то деле не экскурсия, а…

— А сами экскурсанты?

— И они не будут, — сказал Эдуард. — Ничего им говорить не стоит. Они выделяются мне на тот случай, когда я обнаружу Вознесенского. В одиночку мне поймать его трудно, а если с десяточек верных людей в эту минуту под рукой окажется — совсем другое дело. Я же сам работал столько времени в Пригородной милиции и знаю, какие у вас тут орлы. Им только намекни шепотом, что рядом преступник — живо его схватят, повяжут и в отдел уволокут. Одно слово — орлы!

Артур Артурович опять погрузился в раздумья.

«Вообще-то, — думал он, — идея не лишена смысла. В отпуск у меня многие просятся… давно уже. А тут я им сразу — и отпуск, и культурную программу, и бесплатную путевку в город. Авторитет свой подниму, а заодно получу возможность их руками схватить Вознесенского… И самое главное — если что случится, отвечать за все придется только Эдуарду Гаврилычу. Хм, совсем неплохая идея. Очень неплохая идея…»

— Ну… — морща лоб, проговорил Артур Артурович. — Честно говоря, не знаю, что тебе и сказать…

Эдуард затаил дыхание. Гаврилыч, очевидно, считая, что дело уже в шляпе, глупо хмыкнул. Эдуард цыкнул на него.

— Н-ну-у… — протянул Артур Артурович. — Ладно. Согласен.

— Согласен! — в две глотки крикнул Эдуард Гаврилыч и подпрыгнул.

— Только предупреждаю сразу, — сказал еще Артур Артурович. — В случае провала никоим образом меня в это дело не впутывать. Даже и упоминать про наш разговор в случае провала запрещаю! Иначе — сгною. Связей для этого у меня достаточно.

— Понятно, понятно… — закивали головами Эдуард и Гаврилыч.

— А если вам повезет — и вы все-таки Вознесенского задержите, — тогда другое дело. Тогда расскажете всем о моем личном и непосредственном участии в операции. В этом случае ибн Сулейман ничего сделать мне не сможет, поскольку я скорее всего займу его место. Короче говоря, умоется ибн Сулейман…

— Понятно, понятно…

— И еще одно, — добавил Артур Артурович. — Людей я вам выдам степенных и ответственных. Богатырей. Только без дядьки… без тетьки Черномора. Понятно?

— Понятно, понятно…

— Тогда, как говорится, у меня все.