Приятно познакомиться - Твердов Антон - Страница 46

— Конечно, — сказала Анна, — вы были так ко мне добры.

— Отлично, — обрадовался Андреев. — Я как раз хотел к психоаналитику обратиться. Только вот, я, знаете, занимаюсь бизнесом, и многие мои дела, как бы это сказать, секретны. Не то чтобы я темными какими-то махинациями ворочаю, а просто. Не принято в нашей среде, предпринимательской, рассказывать о том, чем занимаешься.

— Конечно, конечно, — согласилась Анна, — я все понимаю. Почти все мои пациенты — предприниматели. И каждый говорит то, что вы сейчас сказали мне.

— Да? Вот и хорошо.

— Все мои пациенты — люди очень серьезные, — продолжала Анна. — Так что у меня в профессиональном плане большой опыт. Знаете, мне даже приходилось иметь дело с людьми, за которыми охотился киллер. Ну а когда за тобой киллер охотится, конечно, самочувствие не будет идеальным. Так вот я разработала комплекс психологических упражнений, которые позволяют избавиться от всяких ужасных проявлений нашей ужасной действительности,

— Как это? — не понял Андреев. — Если я буду по вашему комплексу заниматься, то на меня никакой киллер не подпишется? Так, что ли?

— Грубо говоря, да.

— Ничего себе! — восхитился Андреев. — Не знал, что Наука дошла до такого!

— Но ведь вам беспокоиться не о чем, — проговорила вдруг Анна. — На такого доброго и отзывчивого человека как вы, никто охотиться не будет.

— Правда, правда, — спохватился Андреев. — На меня никто и не охотится. Потому что я сам честный бизнесмен и в своем деле использую только честные, законные средства. Но на всякий случай. Завистники, знаете. Какой у вас метод?

— Профессиональная тайна, — ответила Анна. — Уж извините. Сначала я должна понаблюдать за вами, за вашим поведением в различных ситуациях. Это можно устроить?

— Пожалуй, — согласился Андреев. — А какие ситуации вы имеет в виду?

— Различные, — повторила Анна. — То есть всякие разные.

«А всякие разные ситуации я тебе гарантирую, — мысленно договорила она. — Заказ мой был на убийство с особой жестокостью. Я человек не злой, но полученные деньги отрабатывать придется. Жалко мне тебя, Андреев».

Но этих ее мыслей Андреев, конечно, слышать не мог.

Ночь Никита провел в какой-то безымянной гостинице на самой окраине города. Документов у него не было никаких, но после изрядной дозы денежных средств у администратора вопросов по этому поводу не возникло. Оказавшись в номере, Никита заперся и, проговорив:

— Утро вечера мудренее, — окончательно решил пока ни о чем не думать. И лег спать.

Утром он вышел; покинув гостиницу, весь день бесцельно шлялся по улицам, размышляя о том положении, в которое он попал, но, вопреки народной пословице, ничего такого не надумал. Уже смеркалось, когда она нащупал в кармане все еще довольно толстую пачку денег, полученных от Тампакса, и решил немного развеяться.

Точнее — выпить.

Уличных кафе на открытом воздухе уже не было, сентябрь все-таки. Так что, чтобы выпить кружку пива, Никите пришлось зайти в подвальное кафе, переполненное по причине вечернего времени, и отвоевать себе место у стойки. Он спросил себе пива, получил прохладную, приятно тяжелую кружку, закурил и крутнулся на высоком вращающемся стуле, развернувшись лицом к залу.

Он поморщился, ощутив укол странного, почти нефизического недомогания.

«Что это такое? — подумал Никита, рассеянно поглаживая кружку. — Голова болит? Вроде нет. Живот? Тоже не болит. Тогда что? Какое-то странное неприятное состояние. Как будто гвоздь проглотил, и теперь этот гвоздь блуждает по всему телу, покалывая то тут, то здесь».

Только выпив половину кружки, Никита стал догадываться, что это такое с ним происходит.

Непонятное чувство, поселившееся в его груди с самого момента пробуждения в милицейских застенках, усилилось.

«Так, — сказал Никита самому себе. — Давай разберемся. Значит, мне отчего-то кажется, что это не я. Отчего? Зовут меня Никита вроде бы. В чем я отнюдь не уверен. Профессия моя, — Никита оглядел себя с головы до ног, заглянул в зеркальное нутро уставленной разноцветными бутылками витрины бара и Уверенно констатировал, — профессия моя — бандит. Точно. Если б я был кем-то другим, то тогда я мужика в подъезде бы не грабил и заказ на убийство предпринимателя не принимал. Да и внешний вид мой никаких сомнений не оставляет. Ладно, с этим разобрались. Теперь что касается моей прошлой жизни. Тут, надо сказать, дыра преогромная. После той пьянки в пельменной что-то в башке у меня помутилось и замкнулось, почти ничего не помню. Нет, помню, что я живу у тетки Нины. Жил то есть. Теперь там совсем другие люди обитают. Значит, я Могу ошибаться. У тетки Нины я не живу. Но ведь я ее знаю!

Причем с детства. Но почему-то не помню детства. И вообще практически всего, что предшествовало пьянке в пельменной Пустота какая-то на этом отрезке. Только припоминаю, что подобные провалы в памяти у меня уже случались. Так, может быть, ничего страшного и не произошло? Ну, провал в памяти потом все вспомню. О, уже вспомнил, как эти провалы называются — ретроградная амнезия. Слово-то какое». Никита выпил пиво, заказал еще кружку. «Еще одна странность, — пришло ему в голову. — Когда меня из „обезьянника“ выпустили, я не был уверен в том, что я бандит. Это как-то само собою появилось во мне. С того самого момента, когда я ни с того ни с сего ограбил мужика в подъезде. Что это значит? Что я с похмелья забыл, кто я есть, а потом вспомнил? Или наоборот, нафантазировал чего-то себе и поверил в это. Может быть, до пьянки я и не был вовсе бандитом, а кем-то другим был. Кем, например?»

Вопрос этот показался Никите таким сложным, что он даже не стал его решать.

«Миллионы профессий в мире, — подумал он только по этому поводу, — и если я забыл, какой именно я владею, то естественно предположить, что умения мои сами собой проявятся. Вот они и проявились — как я мастерски мужика в подъезде вырубил. Чистая работа. А агенты ФСБ за мной гоняются. Это ли не доказательство?! А что-то все-таки мне не дает покоя, — подумал он вдруг, — как будто во мне есть еще кто-то другой, который сопротивляется тому, который и есть бандит, то есть я. Тьфу ты, черт. Ладно, слишком сложно, чтобы понять. Обратиться, что ли, к доктору? К психиатру, например. Я слышал, такие есть специалисты, которые кому угодно что угодно помогут вспомнить».

Подали заказанное пиво. Никита отхлебнул глоток и снова погрузился в размышления.

«Если я бандит, — думал он, — в чем я только что себя практически полностью убедил, тогда у меня должны быть подельники и это… сокамерники. В общем, коллеги. Что-то а никаких имен в этой связи не припоминаю. Тампакс? Нет, я его точно в первый раз видел. Да и он меня тоже. Кто-то другой должен быть. Сейчас, сейчас».

Никита мучительно поморщился, силясь припомнить имена своих предполагаемых коллег, но в голову лезли только какие-то несуразные: «Гоголь», «Пушкин», «Жуковский», «Фонвизин» и еще совсем уж дикое — «Бестужев-Марлинский».

— Наверное, кликухи блатные, — решил Никита и, радостный от того, что смог вспомнить хотя бы что-то, допил залпом всю кружку. Потом он закрыл глаза, на минуту впустив в свое сознание разноголосый гомон бара.

— Налей мне еще рюмочку, сын мой, — услышал Никита хорошо поставленный бас.

Он оглянулся. На стуле рядом с ним сидел самый настоящий священник — длинноволосый, бородатый и в рясе.

— Налей мне еще, сын мой, — снова обратился священник к бармену.

Взмыленный бармен в расстегнутой до пупа белой рубахе, занятый опрокидыванием бутылок над стаканами и стопками, покосился на батюшку и проговорил:

— Сначала за предыдущие пять заплати, отец мой.

— Все хорошо воблаговременно, — смиренно ответил священник.

— Как заплатишь, так еще налью, — сказал бармен и отвернулся.

Священник вздохнул и, вдруг утратив кротость, грохнул кулаком по стойке бара и закричал:

— Что ж ты, засранец, пастырю души своей опохмелиться не даешь?!