Нет жизни никакой - Твердов Антон - Страница 24

Попугай возмущенно гаркнул, взвился в воздух и, пролетев пару кругов по кабинету, опустился на монитор и в упор поглядел на Дрыгайло. Тот не нашелся, что сказать. Тогда странная птица снова спрыгнула на стол, повернулась в сторону портрета Жуковского и поклонилась, церемонно шаркнув лапкой по поверхности стола.

В сознание Виталия вдруг закралась неожиданная и страшная мысль.

«А что, если это не просто попугай, — подумал он, — а дух покойного Степана Михайловича? Явился из багровой темени ада, чтобы наказать меня за то, что я обманным путем занял его место».

Попугай снова что-то хрипло гаркнул, словно подтверждая невысказанные слова Виталия. Дрыгайло подпрыгнул На месте.

— Степа хор-роший! — повторил попугай.

«Точно, — холодея от ужаса, подумал Дрыгайло, — это призрак. Решил утащить меня в преисподнюю… Господи, как же надо от призраков избавляться? Святая вода? Крестное знамение?»

Дрожащими руками Виталий попытался изобразить крестное знамение, но у него получилось что-то вроде пионерского салюта. Живой воды тоже не было. Тогда полуобезумевший от ужаса Виталий рухнул на колени и завопил:

— Смилуйся, мрачный дух! Не по своей воле, но во исполнение приказа от ближайшего родственника решился я занять место главного редактора журнала «Саратовский Арарат» досточтимого Степана Михайловича…

Выслушав эту галиматью, попугай изумленно посмотрел на коленопреклоненного Дрыгайло и явственно проговорил:

— Пр-ридурок!

— Придурок, — поспешно согласился Дрыгайло, — но во исполнение приказа ближайшего родственника…

— Р-редактор-р! — явно издевательски пророкотал попугай. — Дер-рьмо!

— Дерьмо, — не стал спорить перепуганный Виталий. — Я и мизинца вашего не стою, Степан Михайлович…

— Пр-рочь!

Виталий послушно ломанулся из кабинета, но врезался в дверь, которая оказалась закрытой и отчего-то не открывалась — то ли заклинило старый английский замок, то ли прыгающие руки Дрыгайло никак не могли справиться с круглой никелированной, жалобно дребезжащей ручкой.

— Пр-рочь!!!

Несмотря на смиренность и готовность уничтоженного Виталия выполнить любой приказ, попугай Турусов свирепел все больше и больше — очевидно, до него наконец дошло кого именно назначили на должность главного редактора «Саратовского Арарата». Он снова взлетел, пернатым шаром перекатился по гудящему от снежного ветра воздуху кабинета, подлетел к суетящемуся у двери Дрыгайло и массивным клювом бухнул тому в затылок.

Завизжав от боли, Виталий упал ничком, прикрывая голову руками.

— Дур-рак! — неистовствовал попугай, долбя клювом голову скулящего Дрыгайло. — Необр-р-разованная р-рухлядь!

Дрыгайло скулил. Попугай взлетел повыше, чтобы спустя секунду снова обрушить на несчастного Виталия серию череподробительных ударов, но — вдруг застрял в воздухе.

— Клиент готов! — раздался вдруг в комнате голос, никому из присутствующих вроде бы не принадлежащий. — Канал связи между мирами установлен. Делаю — р-раз!

— Кто это? — вскочив на ноги, заозирался Дрыгайло. И тут произошло нечто совершенно невообразимое — мигом пернатое тельце попугая раздулось вдвое против нормального размера и лопнуло — во все стороны полетели перья, и в той точке пространства, где только что находилась птица, вдруг возник маленький человечек, рогатый и клыкастый — и источавший ко всему прочему нестерпимые запахи горящей серы и давно нечищенного птичника.

— Фу-ты, ну-ты… — отфыркиваясь и стряхивая с себя перья, проговорил человечек, — как наш Степа раздухарился. А ты что же — его место уже успел занять? Шустрый парень.

Ноги Дрыгайло подломились сами собой, он хотел было снова упасть на колени, но чувство равновесия изменило ему, и он тяжело брякнулся на задницу. А крылатый человечек между тем деловито облетел кабинет, с интересом оглядываясь; закрыл окно и удобно пристроился на подоконнике.

— Итак, — проговорил он, обращаясь, судя по всему, к сидящему на полу с выпученными глазами Дрыгайло, — Начнем наш разговор. Кто такой Шорох знаешь?

Дрыгайло кивнул.

— Отлично, — потер маленькие ладошки человечек. — А где он сейчас находится знаешь?

Виталий снова кивнул.

— Ага… Можешь точно описать место, где его найти? Еще один кивок.

— Великолепно! Ну и где его искать? Дрыгайло кивнул.

— Не понял, — нахмурился человечек и повторил вопрос:

— Где Шороха найти можно?

Дрыгайло кивнул, потом кивнул еще раз, а потом еще — вдруг без перерыва задергал головой вверх-вниз, как курица, клюющая зерна. Человечек присвистнул.

— Ничего себе, — сказал он, — это надо же человека так занервировать… Эй! — позвал он. — Как тебя… Ви… Вита-ля! С тобой все в порядке?

Дрыгайло увеличил амплитуду возвратно-поступательных движений до такой степени, что полуцутик Г-гы-ы (а это был, конечно, полуцутик Г-гы-ы) всерьез испугался, что у Дрыгайло сейчас отлетит голова.

«А допрашивать безголового — дело пропащее, — подумал полуцутик. — Тем более что люди, лишившись головы, кажется, должны перемещаться из мира живых в Первый Загробный, а в Первый Загробный для нас сейчас добраться сложнее, чем в мир живых, — мы же в розыске…»

— Даже не знаю, что и делать, — вслух проговорил полуцутик.

И тогда в комнате раздался еще один голос:

— Дай-ка, я попробую!

— А ты сможешь? — недоверчиво отозвался полуцутик.

— И не таких козлов ломал, — произнес тот же голос. — Когда я еще под Петросяном ходил, как-то, помню, барыга один заупрямился и ни в какую не хотел говорить, где У него сбережения лежат. Так мы его в мусоропровод вниз головой засунули — так что одни ноги наружу торчали — и лампочку в подъезде выкрутили.

— И что? — заинтересовался полуцутик.

— Вечер был, жильцы ходили один за другим мусор выбрасывать, и в темноте думали, что мусоропровод забился. Ну и… прочищали… Кто палкой, что шваброй… Ладно, не о том речь… Пусти-ка, я попробую.

Поняв, что в комнате, кроме страшного рогатого человечка, находится кто-то еще, Дрыгайло обхватил голову руками и вскочил. Но, увидев, как рогатый, взвившись под потолок, раздулся и лопнул, а в комнате очутился полуголый парень с растрепанными светлыми волосами и в набедренной повязке, замысловато сконструированной из листьев какого-то растения, — только слабо вякнул и закатил глаза. И провалился в спасительную розовую пучину глубокого обморока.

Через несколько минут новоиспеченный главный редактор ощутил себя лежащим на рабочем столе в позе, исключающей всякую возможность сопротивления: Дрыгайло помещался на поверхности стола на животе, руки его были заведены назад и привязаны компьютерным шнуром к лодыжкам.

— Помогите! — попытался было крикнуть Виталий, но, как выяснилось, его голосовые связки были способны теперь лишь на слабый крик.

— Отлично, — прозвучал смутно знакомый Виталию голос откуда-то сбоку. — Не потерял я еще квалификацию. Прекрасная «ласточка» получилась.

Не без опасности для равновесия Дрыгайло повернул голову туда, откуда слышался голос, и обомлел — рядом с ним стоял тот самый парень в невообразимой набедренной Повязке. Дрыгайло снова закатил глаза и от всего сердца пожелал себе опять лишиться чувств, но этого у него не получилось.

А парень между тем, деловито оглянувшись по сторонам, спросил:

— Есть у вас тут утюг?

— Зачем? — пискнул Дрыгайло.

— Пытать буду, — объяснил парень.

Кого именно этот парень собирался пытать, Виталий — вследствие крайней затуманенности сознания — сообразить не смог, поэтому ответил следующее:

— Утюга нет. Есть принтер.

— Принтер? — удивился парень. — А он-то зачем?

— Можно крышкой принтера что-нибудь кому-нибудь прищемить, — подсказал Виталий, больше всего на свете желающий угодить и умилостивить пришельца. — Тоже больно.

— Идет, — подумав, согласился парень, — но дверью прищемить — это, наверное, лучше будет.

И, схватив Дрыгайло за воротник рубашки, без усилий приподнял его и поволок к двери. Тут Виталий наконец догадался, что участь подвергнуться пыткам предназначена именно ему и никому больше, завопил: