Семь самураев СССР. Они сражались за Родину - Лобанов Дмитрий Викторович - Страница 24

Н. А. Павлов: Я же был в эпицентре событий, я же тогда был членом Верховного Совета и занимал достаточно активную позицию. Мы понимали, что ситуация идет к какому-то финишу, но ощущения: «Всё, конец!» — не было. Казалось, что здравый смысл должен возобладать хотя бы в какой-то форме. Но после того как в августе — начале сентября произошли все эти события, связанные с так называемым ГКЧП, надежды начали рушиться. И последующие действия, прежде всего, российской власти, да и союзной тоже, тому поспособствовали. Потому что эти действия, в виде роспуска Съезда народных депутатов СССР, на последнем съезде которого я присутствовал, были уже понятными. Мой товарищ, о котором я говорил, Сергей Викторович Васильев сделал из Уголовного кодекса выписку о том, что такое измена Родине. И мы пустили её по рядам. Попытка В. И. Алксниса захватить трибуну, его крик в пустоту: «Что вы делаете?»… И так далее. Тогда вышли и незаконно сели в президиум Президенты республик, в том числе Назарбаев и еще некоторые. Это было совершенно незаконно. А в это время Председатель Верховного Совета Лукьянов был уже арестован. Всё это показывало направление движения. Но всё-таки оставалась слабенькая надежда: всё же какая-то прагматика победит, потому что любому мало-мальски, как говорят, находящемуся в теме человеку было понятно, что между республиками существуют колоссальные экономические связи. Что разрубание их сразу отбросит всех назад. Сразу.

Н. А. Павлов на трибуне Верховного Совета

Д. В. Лобанов: А какие были человеческие связи…

Н. А. Павлов: Ну, человеческие связи оставим. Прагматики они о людях мало думают, они думают о технике, экономике и так далее. Ведь существовала колоссальная экономическая зависимость всех союзных республик от России. Всё это было, что называется, на поверхности, и не требовалось быть супераналитиком, чтобы это понимать. А военная инфраструктура? Ядерное оружие на Украине, ядерное оружие в Казахстане… Как это всё можно разделить? И казалось, что дело идет в сторону здравого смысла. То есть для нас, членов Верховного Совета, факт подписания Беловежского соглашения был совершенно неожиданным. Так же, как и для всех. Это сделано было тайно, а потом мы были поставлены перед фактом.

И ещё один нюанс: первоначальный текст, который был подписан, фактически предусматривал едва ли не единое государство. Но уже в тот день, когда его рассматривали, 12 декабря 1991 года, стало известно, что Украина, рассмотрев документы, подписанные в Вискулях, резиденции руководителей бывшего СССР в Беловежской пуще, внесла туда существенные изменения. Мы не знали, какие это изменения, мы судили только по газете. И когда Хасбулатову, который председательствовал на том заседании, задавали этот вопрос, он делал вид, что не понимает, о чем речь. Он говорил: «Что, вам газету, что ли, раздать?». А мы ему говорили: надо посмотреть, что они ратифицировали. Мы-то ратифицируем совершенно другой текст. На самом деле текст был тот же, но поправки, принятые конституционным большинством их Верховной Рады, приобретали силу закона. И как раз там рушились все эти интеграционные моменты. Ну, и надо учесть состояние людей, которым вбросили такую огромную вещь, не дав её толком обсудить… Всё быстрей, быстрей, быстрей… Огромное количество людей просто элементарно не успело выступить, никакой дискуссии предварительной не было. Это сейчас месяцами мусолят какой-нибудь закон, парламентские слушания устраивают, на комитетах рассматривают. Здесь же просто вбросили документ и сказали: «Голосуйте». И люди проголосовали. Еще встали и захлопали. А потом начали думать. К сожалению, часто так бывает.

Д. В. Лобанов: И все же я не могу понять, как случилось, что в Верховном Совете РСФСР 12 декабря 1991 года, как пишет один Интернет-источник, из 250 голосовавших проголосовали «против», я подчеркиваю, всего 7 депутатов: Бабурин, Павлов, Константинов, Исаков, Полосков, Балала, Лысов. Как так получилось, из 250 — 7?

Н. А. Павлов: А Вы вчитайтесь в стенограмму этого трагического заседания, только она может передать атмосферу. Словами это не объяснить. Если же отрешится от эмоций ответ простой — отсутствие национальной политической элиты. Обратите внимание в числе голосовавших, против не было ни одного представителя фракции «Коммунисты России.

Д. В. Лобанов: То есть все коммунисты проголосовали за разрушение СССР?

Н. А. Павлов: Да, совершенно верно. Все «за». Севастьянов Виталий Иванович, покойный космонавт, дважды Герой Советского Союза, выступал.

Д. В. Лобанов: И тот «за»?

Н. А. Павлов: Ему даже слово дали. Он сказал: «Ну что же, раз так получилось, надо голосовать». И проголосовал «за». Что я могу сказать? Могу только сказать о политическом невежестве. Потому что невозможно это объяснить иными мотивами. Потому что, например, если сейчас лоббируют законы какие-то, то кто-то имеет с этого доход, выгоду какую-то. Тогда же приказа никто отдать не мог, депутаты были абсолютно независимы. И выгоды они, конечно, никакой не имели. Какая может быть выгода от ликвидации СССР? В их статусе, в их зарплате ничего не меняется. Как был депутат с определенной зарплатой, так и остается. Значит, невежество и плюс, конечно, зомбирование изо дня в день, изо дня в день… Речь, разумеется, идет о большинстве рядовых депутатов, хотя конечно была небольшая группа лиц, которые хорошо понимали, что они делали.

Когда говорят о каком-то национализме, якобы лежащем в основе этих действий… Особенно этим увлекается Цыпко Александр Сергеевич, он всё на русских националистов бочку катит на тему, будто это всё они устроили, суверенитет объявили, то да се, пятое, десятое… Это смешно. Если кого и относить к националистам, то именно тех, кто голосовал «против». Например, Илья Константинов, будущий руководитель исполкома «Фронта национального спасения». Допустим, Сергей Бабурин, который себя теперь начинает националистом называть, правда, цивилизованным националистом. Затем Павлов Николай Александрович, который статью целую написал «Катехизис националиста». Мы все «против» голосовали.

Более того, на следующих Съездах, когда пытались одобрить то, что произошло, хотя бы косвенно, потому что Съезд должен одобрять всё это, а не Верховный Совет… Верховный Совет — это орган Съезда. Высший же орган государственной власти по конституции был Съезд Народных депутатов. Съезд отказывался одобрять. Я, выступая на Съезде весной 1993 года, прямо говорил: «Вы не голосовали за это преступление». Потому что это преступление. 80 % депутатов, которые присутствовали, не являлись членами Верховного Совета. И мы сразу обратились в Конституционный суд. Собрали подписи, сколько было нужно, и Конституционный суд на осень планировал рассмотрение вопроса о незаконности Беловежских соглашений. Точнее, об их незаконной ратификации Верховным Советом. Но наступила осень 1993 года…

Д. В. Лобанов: И Верховный Совет расстреляли.

Н. А. Павлов: Да. И я считаю, кстати, что одним из факторов разгона Съезда, был, в том числе, и момент, касающийся Беловежских соглашений. Помню, как я предлагал на восьмом Съезде весной 1993 года отменить Беловежские соглашения. Это первое. Изменить так называемую Декларацию о суверенитете. Это второе. И третье: обратиться к республикам, которые хотят жить вместе, рассмотреть какой-то вариант, аналогичный Союзному договору. Разумеется, «беловежских каинов» это не могло ни насторожить. Они прекрасно понимали, что совершили преступление!

Я-то думаю, что жизнь всё равно заставит интегрироваться, и сейчас интеграционный процесс идет, как бы мы ни закрывали на него глаза. Создан Таможенный союз, создается единое экономическое пространство, и какие-то процессы в этом направлении все равно идти будут. Потому что тот же Казахстан страшно боится Китая. Украину просто экономическая ситуация должна заставить повернуться к России. А с Белоруссией мы и так интегрированы в рамках Союзного государства.