Простое воскресное утро - Анисимов Сергей - Страница 1

Сергей Анисимов

Простое воскресное утро

Я, как начальник Генштаба, не вижу вероятного противника в лице конкретного государства. Мы давно перестали готовиться к масштабным ядерным и обычным войнам.

Генерал-полковник Юрий Балуевский, начальник Генерального штаба Вооруженных Сил России, декабрь 2005 г.

Майор Сивый проснулся от острого ощущения опасности. Острейшего. Проснулся он в собственной постели, с подсунутой под щеку подушкой в розовой наволочке. Не открывая глаз и стараясь унять бьющееся сердце, через чуть разведенные ресницы правого глаза майор оглядел то, что попадало в поле зрения. Комната была та же, родная. Обои в ровную полоску, книжные полки, угол недешевого телевизора, придвинутого ближе к кровати, — вчера смотрели на ночь. Жены рядом не было, хотя час оказался ранний, не более половины восьмого. Судя по доносящимся из кухни звукам, она только-только ставила варить картошку — то есть поднялась не более двадцати минут назад. Тоже не спится почему-то…

Не спалось и сыну — из соседней комнаты доносилось ритмичное хэканье и повторяющееся через равные промежутки времени пощелкивание: тот работал с гирей. Развлекался с утра пораньше. Двигаясь очень осторожно, майор повернул голову, чтобы получить возможность видеть обоими глазами. Проморгался, вытянув руку из-под одеяла, выковырял из углов глаз комочки скопившейся там за ночь ссохшейся слизи. Сердце не успокаивалось. Дрянь дело.

За окном были сумерки — как раз такие, какие и должны быть в середине марта, если живешь в Балтийске, а не в Монтевидео. Свет проникал в комнату и через неплотно прикрытую женой дверь, и через щель между наполовину разведенными шторами. Судя по лениво плавающим теням от уличного фонаря, ветер снаружи был не слишком сильным. На наручных часах обнаружились цифры 7:23 — тоже примерно соответствующие тому, что он понимал под понятием «норма». Но ощущение было слишком знакомым, чтобы игнорировать его, какой бы глупостью это не казалось.

Стараясь не издать ни звука, и все равно скрипнув кроватью, охнувшей под его тяжелым телом, майор соскользнул на пол и встал, покачиваясь, посреди комнаты. Сын в своей комнате негромко звякнул и так же негромко чертыхнулся. Жена на кухне стукнула ножом. Секундная стрелка настенных часов, уже не электронных, а обычных механических, с крупным циферблатом, сдвинулась на очередное деление — четверть секунды. Смерть была совсем уже рядом. Обругав себя, но не потеряв ни мгновения, майор скользнул к стене. Кобура висела на стуле, под ворохом остальной одежды, в котором преобладали вещи жены — проснувшись, она отправилась к своей готовке запросто, в теплом зимнем халате поверх белья.

«Стечкин» привычно лег в руку. Потратив еще полсекунды на то, чтобы в очередной раз прислушаться к происходящему в квартире и на улице, майор аккуратно и уже чуть более спокойно дослал патрон в патронник. Подумав, он оставил переводчик предохранителя на стрельбе одиночными, но затем, задержавшись еще на четверть секунды, все же перевел его в положение автоматического огня. Из квартиры он никуда не собирался уходить, а размеры его комнат и коридора предполагали самую близкую дистанцию. Меткость здесь могла стать менее важной, чем скорострельность.

– А чего, отец встал уже?

Голос сына донесся из кухни как через вату, жена ответила что-то совсем уж неразборчиво. Снизу, в подъезде, глухо стукнуло чем-то металлическим: почтальон опустил газету в ящик.

«Твою мать!» — сказал Сивый почти вслух, вытянув вперед руки и короткими движениями прощелкивая малые суставы. Воскресенье, половина восьмого утра. Какая газета?

Шаги поднимались по лестнице. Трое. Потом он понял, что ошибся — двое.

– Бать, ты чего?

Аккуратно заглянувший в комнату сын оторопел от дикого зрелища: отец стоял посреди спальни на присогнутых ногах, торчащих из разношенных «семеек». Молчаливый, страшный, глядящий куда-то внутрь себя, со «вторым служебным» пистолетом в вытянутых и положенных одна на другую руках.

– Рома, убери мать… Быстро.

Слова были тихими, а голос отца не допускал никаких вопросов: парень исчез беззвучно и мгновенно. Через секунду на кухне негромко звякнуло — жена то ли уронила, то ли бросила нож. Почти одновременно с этим двое пришедших остановились перед его дверью. Подниматься им было невысоко — Балтийск город старый, и дома в нем редко имеют более трех этажей.

В дверь стукнули — сначала ровно и спокойно, двойным стуком, потом забарабанили уже всерьез.

– Витя, что там?

В голосе жены был уже настоящий испуг: то ли что-то поняла из сказанного сыном, то ли почувствовала его эмоции через тонкую стену, то ли даже уловила что-то сама.

– Майор Сивый, — колотили в дверь. — Товарищ майор, проснитесь, тревога!

Двумя короткими жестами майор показал сыну, что делать. Тот скользнул под дверь, сжимая в руке нож. Второй нож был в другой ладони, отведенной за голову и вверх — модная сейчас стойка, то ли из капоэйры, то ли из чего-то в этом роде. Рома был молодец — что ж, на это можно было надеяться. Парень был делан отнюдь не пальцем и учился последние три года отнюдь не ботанике. Оружие он выбрал не по длине лезвия, а по качеству стали.

Взволнованный голос за дверью был вовсе не восемнадцати— или двадцатилетний. Здесь они прокололись. Впрочем, заспанному человеку такие детали без разницы.

– Иду, иду!..

Майор пошлепал по полу ногами, одновременно разворачиваясь к двери правым боком, чтобы пропустить поднимающиеся от пола диссектриссы как можно дальше от своего тела. Жена на кухне легла — это хорошо. Плохо было то, что дверь у них хлипкая — в этом городе семье «того самого» Сивого было нечего и некого бояться. Сын скребуще провел по двери ногтями, как бы нащупывая замок. Ну вот…

Свет на кухне уже не горел, а «прихожей» у них сроду не было — не те масштабы у квартиры, на которую может рассчитывать командир батальона. Поэтому у стоявших на темной площадке не оказалось той форы, на которую они надеялись. Но огонь они открыли сразу, как только дверь приоткрылась так, чтобы внутри можно было увидеть силуэт человека. То, что этого силуэта не было, они осознать не успели, — слишком уж были готовы к тому, что он должен там быть. Человеческий мозг — штука интереснейшая и не во всем понятная даже ученым: при желании он достраивает картины сам, без участия зрения.

Выстрел выглядел сдвоенным, но таковым не был — это были два одиночных, прозвучавших практически слитно. В то же мгновение двое пришедших за майором Сивым ворвались в квартиру — рядом, плечом к плечу. Подразумевалось, что они переступили через рухнувшее в прихожей тело и теперь у них было время, чтобы развернуться и переместиться в комнаты или на ту же кухню — туда, откуда пахло теплом остальных обитателей квартиры.

У быстро и уверенно двигающихся, хорошо подготовленных людей такое действие, как перемещение через дверной проем и разворот на новую цель, может занять четверть или треть секунды. Но за этот промежуток времени взревевший в автоматическом режиме «стечкин» вставшего на одно колено майора успел прожевать столько патронов, сколько ему было нужно, чтобы упростить ситуацию хотя бы на ближайший момент. Двое рухнули так же синхронно, как рванулись внутрь. Инерция их движения была настолько велика, что ее не пересилила даже энергия попавших в цель пуль. «Три и две» — машинально определил майор про себя, перекатываясь вбок, под противоположный косяк собственной двери. Правки не потребовалось — но сыну этого видно не было, и он вынырнул из-под защиты стены, нагнувшись над ближайшим к себе телом, хрипящим и дергающимся, как обезглавленный петух в руках крестьянина.

– Дурак!..

Майор все же успел выстрелить в мелькнувшее в находящемся теперь прямо перед ним проеме лицо — но в этот раз он попал уже совсем чудом. Тот, третий, тоже успел выстрелить, однако пуля ушла высоко вверх: прожав спуск до конца, стреляющий был уже мертв. Его тело ударилось затылком о вытертый кафель темной лестничной площадки — и этот тошнотворный звук стал окончательной точкой в событиях нескольких последних минут. Не ошибся, значит. Третий все-таки был…