Мёртвые душат - Бреусенко-Кузнецов Александр Анатольевич - Страница 8

– Это черви… – простонал Чичеро, едва удерживая что-то объёмное внутри тела.

– Вот-вот. Эти черви опасны для живых, но для хорошо набальзамированного мертвеца они – совершенно безвредный деликатес. Мой вам совет: обратитесь к Фальку. Вас нужно срочно перебальзамировать, не то вы, извините, рассыплетесь. Если вам понадобится ссуда, Посланник, любой в нашей гильдии почтёт за честь…

Чичеро, столь неудачно забывший, что он не совсем мертвец, должен был свернуть визит к предводителю гильдии ростовщиков и, поднявшись на поверхность, поспешно направиться к трактиру Ларколла. Зайдя в комнатку, снятую накануне, фигура посланника Смерти грянулась на пол.

Лимн и Дулдокравн, которые до сих пор из последних сил держали корчившегося в судорогах Зунга, за закрытой дверью номера уж оттянулись вовсю, давая волю накопившейся ярости. Зунг лежал на полу, не слыша визгливой брани на отшибинском диалекте и, по-видимому, даже не чувствуя слаженных ударов двух пар ног, которыми товарищи пытались дотянуться до его ускользающего сознания.

В какой-то момент на губах отравившегося показалась пена, а потом у него изо рта полезли черви – пусть и съеденные, прожёванные, но по-прежнему живые. Лимн, которому надоело пинать товарища, переключился на червей и принялся их давить каблуками, превращая в комки слизи. Дулдокравн же покуда не завершил свой процесс с Зунгом – и всё крушил его рёбра, приговаривая: знай, крыса, как тащить что попало в рот, находясь на задании!

Когда все червяки были обезврежены, а Зунг затих на полу, едва дыша и слабо поскуливая, то Лимн и Дулдокравн, оставив его в номере (выживет, если не сдохнет), снова сложились в Чичеро и отправились на задание. Перед симпозиумом у Управляющего им следовало ещё навестить бальзамировщика Фалька.

Фальк оказался очень живым мертвецом – весёлым, словоохотливым, франтоватым. Весь вид его свидетельствовал о безбедной жизни его гильдии: шитый серебром синий уземфский кафтан, массивный браслет с крупными каменьями – произведение ювелирного искусства Карамца.

Цвет его кожи был весьма редким – тёмно-красным (собратья по гильдии постарались), зубы состояли из хорошо подогнанных бриллиантов, а синие белки глаз были с серебряной искрой, сообщающей им выражение какого-то… остроумия, что ли. При том Фальк был очень гибок и подвижен, как бы демонстрируя превосходные моторные качества своего высококлассно обработанного тела – ну просто вывеска мастерской по бальзамированию!

Он, кстати, откуда-то уже знал о происшествии за трапезой у Карамуфа и выразил готовность к профессиональной помощи (если таковая потребуется).

Чичеро поблагодарил бальзамировщика за заботу и обещал обратиться лично к нему, если подобные случаи непереносимости еды мёртвых участятся, или ещё почему-либо станет невмоготу терпеть старые бальзамы. Фальк, будучи нрава лёгкого, не проявил особой настойчивости в предложении помощи, за что Чичеро был ему признателен. Переводя разговор на другое, посланник вспомнил вопрос некромейстера Гны – и тут же ввернул его:

– Кстати, если мне придётся-таки переходить на другие закрепители тела, хотелось бы узнать, не отразится ли это на цвете кожи? Мой чёрный цвет представляется пусть простым, но благородным. Ныне же, как я видел, бальзамирующие снадобья окрашивают тела всё больше зелёным, да фиолетовым. От чего это вообще зависит? И на что влияет?

– Всё дело в красителях, мой друг, только в красителях. Ни на что, кроме цвета, они не влияют. Мы, бальзамировщики, были вынуждены прибегать к окрашиванию тел по единственной причине: если на подвергшихся бальзамированию телах появляются трупные пятна, они выглядят очень уж неаппетитно. И поди докажи тогда, что всё сделал на совесть, и что обработанное тобой тело хоть тысячу лет продержится без перебальзамирования!

– Вот оно что! – удивился простоте ответа Чичеро. Что ж, если Гны хотел большего, это уже его собственные неудачи, а он-то, Чичеро, своё обещание опросить Фалька выполнил.

– А знаете, мой друг Чичеро, почему некромейстер попросил вас задать мне этот вопрос? – неожиданно осведомился Фальк.

Чичеро весь напрягся, встретив такую проницательность.

– Ну, ну же, не расстраивайтесь, вы всё сделали совершенно правильно; вопрос задали вполне непринуждённо. Я бы, и правда, ни о чём не догадался, если бы только господин Гны отправил ко мне вас первого с таким вопросом. Это вопрос проверочный. Но могу вас обрадовать: если весельчак Гны просит вас разузнать насчёт цвета кожи, то он вам доверяет. Иначе бы он предложил вам для разведки совсем другой вопрос, о сути которого я умолчу.

– Стало быть, вы с господином некромейстером заранее договорились, и, присылая меня с вопросом, он в то же время передавал вам условный сигнал?

– Ну конечно же! Мы с ним работаем вместе, должны же мы друг другу доверять! – расхохотался бальзамировщик во весь бриллиантовозубый рот.

– Значит, доверяя мне, господин Гны передал и вам, что он меня проверил, и мне можно доверять, – предположил Чичеро, оборачивая ситуацию к своему ожидаемому успеху.

– Именно так. Но не спешите делать выводы: хотя я во многом доверяю мнению этого выдающегося некроманта, но кое в чём – вижу дальше, чем он.

– Что вы имеете в виду?

– Буду откровенен. Вы не Чичеро, это ясно и подмастерью. Вы живой, это видно. Ваше тело вообще никогда не подвергалось бальзамированию, его тёмный цвет – от природы. Наивному некроманту, витающему в своих высоких материях, вы ещё можете отвести глаза. Но – примите как добрый совет на будущее: не надейтесь когда-либо провести бальзамировщика!

Чичеро, выслушав эту речь, застыл в неудобной позе. Он, как будто, и готовился к прыжку, и пытался расслабиться одновременно.

– И кто же я такой, если не Чичеро? – выдавил он из себя.

– Думаю, вы – кто-то из отшибинских карликов, называющих себя Великим народом, и, вероятно, вас тут двое или трое. Кстати, не советую со мной ссориться; того из вас, который планирует на меня наброситься, предупреждаю: у него есть все шансы провалить миссию, возложенную на вашу тройку вождём Отшибины. А уж он-то казнит всех.

– На тройку? – переспросил Чичеро.

– Мне известно, что отшибинские разведчики всегда работают втроём, – пояснил Фальк, – и, в общем-то, это вполне разумная тактика.

В этот мир внутри фигуры Чичеро, под плащом, произошло какое-то движение, вследствие которого посланник Смерти грохнулся носом в каменный пол, началась возня и сдавленные крики. Очевидно, карлики не сразу пришли к единому мнению относительно дальнейших действий.

Бальзамировщик Фальк, сосредоточившись и присобравшись для возможного отпора, молча наблюдал за конфликтом. Его бордовое лицо заметно потемнело, бриллиантовые зубы спрятались.

Победил тот карлик, который был более миролюбиво настроен в отношении бальзамировщика. Прижав соперника к полу, он вновь обратился к Фальку:

– Что вы намерены делать?

– Я не знаю, в чём именно состоит ваша миссия, и вы мне, понятное дело, об этом не расскажете, – произнёс бальзамировщик, – но в одном я уверен: ваше скрытое появление здесь санкционировано Владыкой Смерти. В противном случае вас бы разоблачили на дальних подступах к Цанцу. Вам помогли сюда добраться, и помогли не наши враги.

Фигура Чичеро поднялась с каменного пола, отряхнулась, подбоченилась.

– К тому же я знаю, что ваш вождь, даром что живой, стремится к союзничеству с Владыкой Смерти, а значит, не стал бы посылать своих шпионов без согласования с ним. Ведь правда, вашему вождю необходимо содействие мёртвых?

– У нас общий враг, – подтвердил Чичеро, – Это живые людишки, запятнавшие весь свой род причастностью к империи…

– Кто бы сомневался! – хохотнул Фальк. – После всего, что вы вчера наговорили Управителю Цилиндрону, стратегические цели пославшего вас вождя весьма прозрачны: независимость Отшибины, изгнание из неё живых имперцев, месть Живому Императору, будь проклято его имя. Всё это не расходится с интересами мёртвых. И я, будучи потомком ненавистных вам живых людей, но – в первую очередь – мертвецом и сторонником Владыки Смерти, не вижу оснований вас разоблачать. К тому же, полагаю, вы не случайно, рискуя быть пойманными, пришли ко мне: от меня вам тоже что-то нужно. Надеюсь, мы договоримся к обоюдной пользе.