За пределами просветления - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" - Страница 58

Когда у меня умер дедушка… Мы были большими друзьями, в нашей семье только он был моим другом. Никто не мог найти общего языка со мной, и никто не мог найти общего языка с ним. Он был очень старым и любил совершать всякого рода проделки. Но со мной он был совершенно счастлив.

Обычно мы вместе ходили на реку, в храм, на различные собрания, и он говорил мне: «Устрой-ка им что-нибудь. Задай какой-нибудь вопрос, чтобы сбить оратора с толку».

Он был славным, приятным человеком. И он умер. Вся семья погрузилась в печаль, все плакали.

Я пошел в ближайшую кондитерскую и попросил хозяина:

– Дайте мне все сладости, которые вы приготовили сегодня, – всю партию.

Он сказал:

– Ты с ума сошел? У тебя дедушка умер. Разве ты не слышал?

– В том-то все и дело! – воскликнул я. – Я хочу отпраздновать его смерть! Вы знаете, что мы были большими друзьями?

– Я знаю, – ответил он, – но твой отец, твой дядя и все остальные убьют меня. Они скажут: «Он – известный шельмец, но ты… зачем ты дал ему сладости? Это что, время для праздника?»

– Или вы дадите мне сладости, или у вас будут проблемы, – пригрозил я.

– Нет, мне не нужны проблемы, – сказал он. – Забирай сладости, но отвечать за это будешь ты сам.

– Я всегда сам отвечаю за все, что я делаю, – заверил я его.

К тому времени в кондитерской уже собралось несколько человек. Я сказал:

– Все эти люди будут свидетелями: я беру эти сладости под свою ответственность. Этот человек тут абсолютно ни при чем. Он, наоборот, пытался отговорить меня, он совершенно не понимает, что мой дед отправился на небеса и это нужно отпраздновать.

Я уселся перед нашим домом и стал раздавать сладости. Собралась вся моя семья.

– Что ты делаешь? – спросили они.

Я ответил:

– Просто праздную.

– Разве сейчас время для праздника? – возмутились родственники.

– Если быть откровенным, – ответил я, – вы чувствуете облегчение от того, что этот старикан умер. Никто не грустит о нем, кроме меня. Вы все лицемеры.

Мой отец сказал им:

– Не поднимайте шума, иначе соберется толпа. А когда собирается толпа, он всегда выходит победителем.

Затем он обратился ко мне:

– Делай, что хочешь. Он был твоим дедом. И если ты хочешь праздновать – празднуй.

Но все, кому я предлагал сладости, говорили:

– Сейчас не время.

Я сказал:

– Как раз самое время, потому что вся моя семья празднует, за исключением меня. И хотя все они сидят грустные, проливая крокодиловы слезы, – все это ерунда! Я-то их знаю. Им приходится держаться за свое лицемерие, и поэтому они не могут праздновать. Так что я взял это дело на себя – хотя я единственный человек, который грустит о нем, потому что он был моим другом. И все говорят, что он отправился на небеса, – так почему бы это не отпраздновать? Если бы он отправился в ад, тогда не было бы никаких возражений. Сидите с вытянутыми лицами, проливайте слезы, не принимайте пищу два или три дня и устраивайте всю эту суету. Но если он отправился на небеса, то почему вы так переживаете? Просто празднуйте, радуйтесь.

Поздно вечером отец сказал мне:

– Целый день я думал о том, что, возможно, ты прав. Мы были неискренними. Мы все почувствовали облегчение, потому что он вечно доставлял нам неприятности – из всего он делал проблему.

В лавке от него старались избавиться. Если он приходил в лавку, родственники отсылали его куда-нибудь в другое место, потому что он говорил покупателям:

– Он обманывает вас. – Он имел в виду собственного сына. – Эта ткань не стоит двенадцать рупий, она стоит всего восемь рупий. Если вы подождете немного, я продам вам ее за восемь рупий. Хотя, конечно… если у вас слишком много денег, выбрасывайте их на ветер.

Поэтому мои дяди, мой отец – все старались избавиться от него.

– Идут покупатели, – говорили они, – отправьте его куда-нибудь – пусть делает там, что хочет. Но если он останется здесь, он опять скажет правду.

И если я был там, я говорил покупателям:

– Подождите немного, скоро придет мой дедушка. Тогда покупка обойдется вам на четыре или пять рупий дешевле.

Поэтому они избавлялись не только от него. Когда я приходил в магазин, они говорили мне:

– Сходи на почту.

– Нечего гонять меня туда-сюда, – отвечал я. – Собирайте все ваши письма с вечера, и я буду относить их. Но я не могу заниматься этим весь день. Когда бы я ни пришел, я слышу: «Сходи на почту, вот открытка… Брось ее в ящик». Это просто хитрость, ничего больше. Я пойду, когда дедушка придет в магазин. По крайней мере, один из нас должен быть здесь, иначе вы будете обманывать покупателей.

Итак, мой отец сказал:

– Ты прав. Мы все почувствовали облегчение, и наши слезы были фальшивыми. Но ты был слишком откровенным, раздавая всему городу сладости и заявляя, что вся твоя семья радуется.

Я ответил ему:

– Если я прав, то тебе следует сбросить эту маску. Даже в день смерти собственного отца ты не можешь избавиться от фальши. Когда же ты собираешься быть искренним?

Все ваши личности – это просто личины, скрывающие ваши индивидуальности.

Поэтому очень хорошо, если, приближаясь ко мне, вы чувствуете магнетическое притяжение. Не сопротивляйтесь, способствуйте этому. Позвольте своим личностям умереть. Их смерть станет началом вашей новой жизни – жизни, которая будет радостью, невинностью, сиянием, бесконечным танцем сердца. Наберитесь лишь немного мужества…

Не спрашивайте, что происходит. Позволяйте этому случаться и наблюдайте. То, что я говорю об этом, – ничто по сравнению с тем, что еще случится.

Третий вопрос:

Ошо,

Я очень сильно тебя люблю, и все же – как такое возможно, что мне в голову приходит слишком много вопросов, отражающих мою темную сторону? Я боюсь, что они покажутся тебе надоедливыми, но так или иначе эти вопросы часто воспринимаются мною как самые честные и подлинные.

Пожалуйста, прокомментируй это.

Необходимо постоянно помнить: вы не должны судить о том, что является темным и что является светлым, что является правильным и что является неправильным, что является хорошим и что является плохим, – как только вы начинаете судить, вы подавляете. Вам не захочется показывать ничего из того, что вы считаете темным, порочным, грязным. И тогда вы выбираете только одну половину себя, а это все равно что вы выбираете только день и отвергаете ночь.

Но в ночи есть своя прелесть. Ее темнота тоже прекрасна: в ней есть глубина, тишина, безмятежность, звезды. День прекрасен по-своему, а ночь – по-своему; они уникальны, и они дополняют друг друга.

А что делаете вы? Вы задаете вопросы, которые кажутся вам хорошими, и подавляете те вопросы, которые считаете плохими. Естественно, ваша так называемая хорошая сторона вскоре истощится, и внутри вас останется только та часть, которую вы считаете плохой. Тогда вы будете наполнены только тьмой. Дни кончились, остались одни ночи, и теперь вы очень боитесь открыться, потому что тогда любой сможет увидеть в вас только тьму и больше ничего. И в то же самое время вы считаете, что эта тьма абсолютно подлинна, что она является частью вас.

Проблема не в том, подлинна она или не подлинна, проблема – в вашем осуждении.

Осуждение – это одно из преступлений.

Мы осуждаем других людей и поступаем таким же образом по отношению к самим себе. Мы осуждаем наши мысли, наши поступки, мы рассуждаем о том, что хорошо, что плохо, что следует делать, а чего не следует делать, и мы постоянно создаем внутри двойственность и конфликт.

Здесь, со мной, вы должны стремиться к единству, к прекрасной гармонии дня и ночи, жизни и смерти. Вы должны стремиться к целостности всего, что воспринимается вами разделенным на противоположности. И тогда, вынося что-либо наружу, вы не будете чувствовать, что это разоблачает вас, это будет просто свидетельствовать о вашей целостности.