Танец Лиса(СИ) - "Tau Mirta" - Страница 11

Нож с тихим шорохом скользил по точильному камню. Кром привычно водил рукой, вылаживал остроту, но мысли блуждали там, в зимнем лесу.

Должно, страх Ригеля был куда больше его собственного. Если уж родной отец чуть Лиса не прибил. Кром отвёл руку, разглядывая маслянисто поблёскивающее лезвие. И всё-таки он ему показался. Почему? И почему сам он, увидев мучения Ригеля, вскочил и чуть не кинулся к нему, чтобы поймать, обнять, утишить боль? Поразмыслив, Кром решил, что всякому лекарю непереносимо видеть страдания того, кого он однажды выходил. Да и бояться-то, если подумать, такого не след: сам же пользовал, хворь отгонял.

Нож вдруг вывернулся и чиркнул по большому пальцу. Кром лизнул солоноватый порез и вспомнил клыки Лиса, мало не поймавшие его руку, довольную ухмылку — напугал! Разум человечий, тело звериное. Чего только не бывает. Понятно, как он все ловушки обходил. Ещё и посмеивался, поди, про себя, курощуп рыжий. Да только от стрелы и трижды премудрому не дано уйти. Ладно, не след под вечер о худом думать. Ничего с ним в лесу не станется.

И всё же он невольно вслушивался в зимнюю глухую тишь, хотя и понимал, что ночью лисам самое раздолье и до утра Ригель, скорее всего, не явится. Закончив дела, Кром лёг на свою лавку, но сон шёл чуткий и увёртливый, словно танцующий лис. И когда заполночь скрипнула дверь, Кром сразу открыл глаза. Ригель бесшумно прошёл мимо него, обдав холодом, запахом леса и свежей крови. Кром приподнялся было, но тот махнул рукой — спи, и нырнул в прилуб. Там долго фыркал, плескался водой из приготовленного загодя ушата(2), потом немного пошуршал за пологом и затих. Тогда заснул и Кром.

* * *

Заяц был крупный, отменно жирный. Кром прикинул, как бы его половчее ободрать, взялся за нож, но сонный Ригель втёк в прилуб, оттеснил его от добытой тушки и сказал, что стряпать будет сам.

Ну, сам так сам. Кром пошёл раскидывать снег и провозился до полудня, пока Ригель не позвал обедать. В избе было натоплено, на столе поджидали два горшочка с замазанными тестом крышками.

— А это зачем? — удивился Кром.

— Увидишь.

Сняв плотно залепленную крышку, он понял, что Ригель знал, что делал. Из горшочка шёл густой пряный дух. Мясо истекало горячим соком и таяло во рту, вкус дичи мешался с ароматом лесных травок, которые Ригель уложил на дно горшков. Кром распознал только пёрышки дикого лука. Зато стало ясно, почему вся стена завешана пучками неизвестных трав. Он не удержался и спросил:

— Что ж ты до этого сам не стряпал?

— Да я только дичину и умею, — отмахнулся тот. — Вкусно?

Кром показал пустой горшок. Ригель довольно кивнул, посасывая косточку.

— Я двух нынче словил. Одного зарыл в снегу на опушке, надо забрать.

— Ну! Кто-нибудь спроворил(3) того зайца, не тебя же будут ждать.

— Я им спроворю! — усмехнулся Ригель и добавил серьёзно: — Лесные звери меня обходят. Кроме лис, разве. Но и те к моей добыче даже в голодный год не сунутся.

Вон как. Ни с людьми, ни со зверями, значит, не получается ужиться. А Ригель продолжил:

— Если подольше лисом походить, то тогда не чураются(4), принимают за своего. Но я так не делаю.

— Почему?

— Забыть можно.

— Что?

— Да всё, — Ригель задумчиво повертел в руках ложку. — Когда долго не перекидываешься, то чудится, что человечья жизнь приснилась. Или что не с тобой всё было. И уже не можешь вспомнить, кто такой Ригель и отчего это имя слышится. В лисьей-то голове умишко маленький. Человечий разум там не поместится.

— И сколько ты… не забывая?

— Я пытал(5), — кивнул Ригель. — Седьмицу можно бегать, а там уже голову туманит. — Он помолчал. — Ты когда меня принёс сюда, я чего молчал-то… Боялся, сразу не слажу с людской молвью. Ты меня, небось, придушил бы тогда? — Он шутливо пихнул Крома локтем.

— Захоти я — сразу бы придушил, — смеясь, ответил тот. — А сколько ты тогда пробыл лисом?

— Шестой день шёл.

— Вовремя мы успели.

— Да уж, — Ригель соскочил со стула. — Липовый цвет заварил, будешь?

— Давай.

Кром всё улыбался. Очень непривычно было видеть его хлопочущим по хозяйству. Однако посуду Ригель доверил мыть ему, а сам сладко задремал на лавке. С сумерками поднялся, уже привычно прошлёпал голышом через всю избу в сени, и только его и видели. Пришёл на этот раз пораньше — Кром опять спал вполглаза и заметил.

* * *

Наутро, пока Ригель спал, Кром решил помыться. Ещё три дня назад он запарил золу в ведре, и как раз сегодня поспел щёлок(6). С утра выглянуло редкое в Сечень солнышко. Кром натопил пожарче, чтоб не разводить сырость, нагрел воды, поставил в прилубе большое корыто и принялся за мытьё.

Он как раз ополоснулся, когда из-за полога вышел Ригель. Вышел и встал как вкопанный. Кром, щурясь на солнце, намотал на кулак потемневшие от воды волосы (струйки побежали по руке) и пожелал доброго утра. Но Ригель не ответил. Он смерил его ошеломлённым взглядом, покраснел и вылетел вон из избы. Успел крикнуть:

— Тут, чтоб ты знал, баня есть!

— Ну прости, не… приметил, — грохот захлопнутой двери подсказал, что Ригель его не услышал. Кром выглянул из прилуба. И чего разошёлся? Дверь, вон, аж трясётся — так шарахнул. Потом вспомнил, как Ригель стеснялся своей наготы, как отворачивался, когда он перевязывал рану, и призадумался. Видать, и впрямь он в общей бане не был. То есть, был, но лет эдак семь назад. Хотя эти два дня пробегал перед ним нагишом, и ничего. Не поймёшь его. Кром вздохнул и взялся за стирку.

Он успел вымыть пол во всей избе, когда мрачный и озябший Ригель вернулся, неся подмышкой тушку зайца.

— Ты что, без шапки ходил?! — напустился на него Кром. Тот не ответил, прошёл к печи и загремел посудой.

— Смотри, в этот раз я тебя, бестолкового, лечить не буду.

Молчание.

— Хоть горячего попей!

Ригель согласно пробурчал что-то, и вскоре по избе поплыл запах распаренных малиновых листьев и мёда. И то хлеб, подумал Кром, расчёсывая костяным гребнем подсыхающие волосы. Связав их, как подобает, кожаным шнурком в хвост, он снова попытался заговорить с Ригелем, но тот, пошарив на печке, швырнул ему рубаху и вернулся к стряпне. Рубашка пришлась почти впору, лишь чуть жала в плечах. В ответ на благодарность Ригель опять буркнул что-то себе под нос. На Крома он не глядел. Ладно. Тот оделся и вышел.

За избой обнаружилась банька, почти по крышу занесённая снегом. Немудрено проглядеть. Кром взялся за лопату и прокопал к ней тропку. Он положил себе назавтра натопить баню. Может, хоть так Ригель уймётся.

Обедали молча. «И чего надулся как мышь на крупу?» — думал Кром. Хотел спросить, но нутром чуял, что Ригель вопросу не обрадуется. Поэтому просто поблагодарил за обед — очень вкусный, как и накануне, и получил в ответ всё то же невнятное бурчание.

Когда Кром закончил мыть посуду, Ригеля уже и след простыл. На этот раз он убежал в лес засветло.

(1)— здесь: беспокоился

(2)— небольшая кадка с ручками-ушами

(3)— здесь: стащил

(4)— избегать, сторониться

(5)— здесь: проверять, испытывать

(6) — раствор древесной золы в воде; природное моющее средство, наши предки использовали его для мытья и стирки

Глава 7

Река Нерядь нрав имела изменчивый, истинно женский. В иных местах, как в Полесье, разливалась широко и привольно, мягко катила свои воды, а зимой мирно спала под толстым льдом. Возле Кряжа русло сужалось, река глубела, била со дна омутов колючими студенцами(1) и трудно застывала даже в сильный мороз. Особенно неспокойной Нерядь бывала под крутым берегом, яром, на каком и стояла ригелева избушка.