Незримая паутина: ОГПУ - НКВД против белой эмиграции - Прянишников Борис Витальевич - Страница 17

Из среды белых воинов и эмигрантской молодежи выходили добровольцы-революционеры, жаждавшие подвигов. Из них сложилась Боевая организация Кутепова. Нужные для опасного дела сильные духом и телом нашлись. С ними Кутепов начал свой последний поход.

А. А. Якушев

В ноябре 1921 года сотрудник Народного комиссариата внешней торговли Александр Александрович Якушев был командирован по делам из Москвы в Швецию и Норвегию. Проездом через Ревель он посетил Юрия Александровича Артамонова, бывшего своего ученика по Императорскому Александровскому лицею. Якушев привез Артамонову письмо от его тетки, Варвары Николаевны Страшкевич.

В присутствии Всеволода Ивановича Щелгачева, представителя генерала Врангеля в Ревеле, Якушев охотно рассказывал о положении в России. Своим собеседникам он поведал о возникновении в России тайной монархической организации.

Артамонов, в прошлом вольноопределяющийся лейб-гвардии Конного полка и офицер белой армии генерала Юденича, враг большевизма, жаждал борьбы с советским строем. Вестям Якушева он был очень рад. Написал письмо своему другу и однополчанину, князю Кириллу Алексеевичу Ширинскому-Шихматову, жившему в Берлине в доме № 16 на фешенебельном Курфюрстендамме.

Он писал:

«Якушев крупный спец. Умен. Знает всех и вся. Наш единомышленник. Он то, что нам нужно. Он утверждает, что его мнение — мнение лучших людей России. Режим большевиков приведет к анархии, дальше без промежуточных инстанций к царю. Толчка можно ждать через три-четыре месяца. После падения большевиков спецы станут у власти. Правительство будет создано не из эмигрантов, а из тех, кто в России. Якушев говорил, что лучшие люди России не только видятся между собой, в стране существует, действует контрреволюционная организация. В то же время впечатление об эмигрантах у него ужасное. „В будущем милости просим в Россию, но импортировать из-за границы правительство невозможно. Эмигранты не знают России. Им надо пожить, приспособиться к новым условиям“. Якушев дальше сказал: „Монархическая организация из Москвы будет давать директивы организациям на Западе, а не наоборот“. Зашел разговор о террористических актах. Якушев сказал: „Они не нужны. Нужно легальное возвращение эмигрантов в Россию, как можно больше. Офицерам и замешанным в политике обождать. Интервенция иностранная и добровольческая нежелательна. Интервенция не встретит сочувствия“. Якушев безусловно с нами. Умница. Человек с мировым кругозором. Мимоходом бросил мысль о „советской“ монархии. По его мнению, большевизм выветривается. В Якушева можно лезть, как в словарь. На все дает точные ответы. Предлагает реальное установление связи между нами и москвичами. Имен не называл, но, видимо, это люди с авторитетом и там, и за границей…»

Прочтя письмо, Ширинский отправился к председателю Высшего Монархического Совета Н. Е. Маркову-Второму. Вестями Якушева Марков сразу же заинтересовался. Недолго думая, он решил войти в связь с Монархическим Объединением Центральной России (МОЦР), отрицавшим демократию и утверждавшим самодержавие.

Вернувшись в Россию, Якушев беседовал с чекистами. Глава ОГПУ и основатель кровожадной Чрезвычайной комиссии Феликс Дзержинский дал указания, как руководить «монархистами Центральной России».

До революции действительный статский советник А. А. Якушев был управляющим эксплуатационным департаментом водных путей Министерства путей сообщения. После октябрьской революции он продолжал служить в министерстве, когда оно, кратковременно возглавленное Львом Троцким, стало Народным комиссариатом путей сообщения. Никаких преступлений против советской власти он не совершил. Как монархист по убеждениям, понадобился большевикам для специальной, тонкой работы.

В ночной час Дзержинский совещался со своими ближайшими сотрудниками.

— Надо, чтобы это название — ГПУ — внушало врагам еще больший страх, чем ВЧК. И в особенности это относится к борьбе с контрреволюцией.

Повернувшись лицом к начальнику контрразведывательного отдела ОГПУ, Артуру Христиановичу Артузову, Дзержинский продолжал:

— Нужно сделать так, чтобы МОЦР превратилось в своего рода «окошко», через которое ГПУ могло бы иметь точное представление о том, как предполагает действовать против нас белая эмиграция. Нам нужен человек, который поможет чекистам проникнуть в ядро монархической организации. Человек, которому эти господа верят, которого знают как убежденного монархиста и который мог бы стать одним из руководителей МОЦР, действуя в интересах советской власти.

Дзержинский сразу же после возвращения Якушева из заграничной командировки инсценировал его арест. Был и удобный повод — агенты ГПУ перехватили в Эстонии письмо Артамонова Ширинскому, сняли с него фотокопию. Прочтя письмо, убедились, что Артамонов клюнул на удочку Якушева. Дело налаживалось, нужно было развивать его дальше. И вскоре чекисты свели Якушева с Опперпутом.

Б. В. Савинков И Опперпут

В конце декабря 1920 года советско-польскую границу перешел высокий, сероглазый, рыжеватый 26-летний блондин с облезлым чемоданом в руке. Члену Народного Союза Защиты Родины и Свободы И. С. Микуличу, ведавшему участком работы Союза в Лунинце, он представился как Павел Иванович Селянинов. О себе он рассказал, что официально он — комиссар 17-й стрелковой дивизии. В то же время он — возглавитель подпольной организации НСЗРиС в Западном военном округе. Для пущей убедительности Селянинов предъявил удостоверение Западного областного комитета НСЗРиС. Печать на удостоверении была сходна с той, какой пользовался центр НСЗРиС в Варшаве.

Из разговора с Селяниновым осторожный Микулич выяснил, что гость по национальности латыш. Уже одно это обстоятельство заставляло быть начеку — латыши состояли в преторианской гвардии Ленина, многие из них работали в ВЧК и ОГПУ.

Селянинов поведал, что как в Гомеле, так и в Могилеве, Витебске, Смоленске, в Горецком, Оршанском и Поречском уездах действуют антибольшевистские партизанские отряды, нападающие на советские учреждения.

Микулич знал о действиях партизан, сведения Селянинова отвечали истине. Разговор углублялся. Селянинов сообщил, что подполье отдает себе отчет в невозможности успешной деятельности без поддержки извне. Доказательство тому — неудача восстания в Гомеле в 1919 году. Поэтому подполье возлагает свои надежды на Бориса Викторовича Савинкова, главу НСЗРиС за границей. Именно к нему и стремился Селянинов, со своим подробно разработанным планом действий против большевиков на территории Западного военного округа.

Савинков был всемирно знаменит, как смелый и неуловимый террорист из Боевой организации партии социалистов-революционеров, боровшейся против царского строя. После разоблачения предательства Азефа он возглавил Боевую организацию. Неудача революции 1905 года вынудила его уехать из России и поселиться в Париже. В 1917 году в течение нескольких недель он управлял военным министерством в кабинете А. Ф. Керенского. Вопреки товарищам по партии эсеров, этот незаурядный человек открыто поддержал Верховного Главнокомандующего генерала Корнилова, пытавшегося остановить развал русской армии и довести войну до победного конца.

В годы Гражданской войны Савинков основал тайный НСЗРиС, в подполье боролся против власти Ленина, поднял восстания в Ярославле, Муроме и Рыбинске. Восстания были жестоко подавлены красными латышскими полками. Во время советско-польской войны, с согласия поляков, организовал армию генералов Перемыкина и Булак-Булаховича, воевавшую против Красной армии.

Окончание советско-польской войны не остановило Савинкова. Опытный конспиратор, талантливый и энергичный организатор вернулся к привычной подпольной работе. Как политический деятель в эмиграции, он был в это время самым опасным противником для большевиков. Неспроста высокого о нем мнения был Уинстон Черчилль, уже тогда правильно оценивший всемирную опасность коммунизма.