Загадка Рунного Посоха: Черный Камень. Амулет безумного бога. Меч зари. Загадка рунного посоха. - Муркок Майкл Джон - Страница 42

— Я — герцог Кельнский, — просто ответил Хокмун. — Я никогда не лгу.

Из-под маски Кабана послышался ироничный смешок.

— Вы, может, и наивны, герцог Кельнский, но Юиллам Д’Аверк не таков. Не могу ли я, однако, предложить компромисс?

— Какой именно? — осторожно поинтересовался Хокмун.

— Предлагаю вам пройти половину пути к нам, чтобы вы оказались в пределах досягаемости огненной пики нашего орнитоптера, и тогда я освобожу вашего слугу. — Д’Аверк нарочито откашлялся и оперся о парапет. — Что вы на это скажете?

— Едва ли это можно назвать компромиссом, — отозвался Хокмун. — Тогда вы сможете убить нас обоих без особого труда или опасности для себя.

— Мой дорогой герцог, Король-Император предпочитает получить вас живым. Вы ведь об этом знаете? На кон поставлены мои собственные интересы. Убив вас сейчас, я в лучшем случае заслужу баронство, так? Доставив вас живым к удовольствию Короля-Императора, я почти наверняка обрету княжество. Разве вы обо мне не слышали, герцог Дориан? Я — честолюбивый Юиллам Д’Аверк.

Аргументы Д’Аверка были весьма убедительны, но Хокмун не забыл о его репутации обманщика. Хотя и вправду он был более ценен для Д’Аверка живым, ренегат вполне мог решить, что целесообразней не рисковать уже обретенным и потому мог убить Хокмуна, как только тот окажется на расстоянии, достаточном, для точного удара огненного копья.

На мгновение Хокмун задумался, потом вздохнул:

— Я сделаю, как вы предлагаете, сэр Юиллам. — И он приготовился перепрыгнуть узкую улочку, отделявшую его от крыши башни.

— Нет, герцог Дориан! — закричал вдруг Оладан. — Пусть они убивают меня! Моя жизнь ничего не стоит!

Хокмун вел себя так, будто не слышал своего друга, и прыгнул вперед и вниз, приземлившись на соседнюю крышу. Старая кладка содрогнулась от прыжка, и Хокмуну на миг показалось, что он упадет, так как крыша угрожающе затрещала. Но все обошлось, крыша выдержала. Хокмун осторожно пошел в направлении башни.

Оладан вновь закричал и начал биться в руках охранников.

Хокмун игнорировал его вопли, идя ровным шагом и свободно держа в руках меч, как будто забыл о нем.

Теперь Оладан вырвался и рванул по крыше башни, преследуемый двумя воинами. Хокмун увидел, как он метнулся к противоположному краю крыши, задержался там на мгновенье и бросился через парапет.

Хокмун застыл от ужаса, едва понимая, что его друг пожертвовал собой ради него.

Затем он крепче сжал меч и поднял голову, прожигая взглядом Д’Аверка и его людей. Низко пригнувшись, он бросился к краю крыши, когда огненное копье стало разворачиваться в его сторону. Над его головой прозвучало «вжжик» теплового удара копья, это искали его. Он перебросил тело через край крыши и повис на руках, глядя на улицу, лежащую далеко внизу.

Слева от него на весьма близком расстоянии находилось каменное изваяние. Перебирая руками, он дюйм за дюймом приблизился и смог ухватиться за ближайшую скульптуру: изваяния углом спускались по стене почти до самой земли. Но камень был выветрившийся. Выдержат ли изваяния его вес?

Раздумывать над этим Хокмун не стал. Не останавливаясь, он раскачался, держась за первое изваяние скульптуры. Камень начал крошиться, словно гнилой зуб. Хокмун перескочил на следующую, потом дальше, и полетели камни, с грохотом обрушиваясь на мостовую.

Хокмун спрыгнул на мостовую, мягко приземлившись в пыль. Теперь он побежал, но не от башни, а к ней. В нем не осталось ничего, кроме желания отомстить Д’Аверку.

Он нашел вход в башню и вбежал туда в тот самый момент, когда сверху спускались закованные в металл Д’Аверк и его люди.

Хокмуну удалось занять на винтовой лестнице такое место, что гранбретанцы могли нападать на него по одному. Первым появился Д’Аверк, резко остановившийся, когда увидел пылающего гневом Хокмуна. Он потянулся рукой в латной рукавице к своему длинному мечу.

— Вы поступили, как дурак, не воспользовавшись шансом, предоставленным вам глупой жертвой вашего друга, — презрительно бросил наемник в маске Кабана. — Теперь, нравится вам это или нет, нам придется убить вас. — Он начал кашлять в явной муке, согнувшись пополам и прислонясь к стене.

Он вяло подал знак стоявшему позади него приземистому воину — одному из тех, кто, как видел Хокмун, помогал ему.

— Ах, мой дорогой герцог Дориан, я должен извиниться… Моя немощь способна охватывать меня в любое время. Экардо, не будешь ли ты…

Мощно сложенный Экардо, крякнув, выступил вперед и выхватил из-за пояса боевой топор с короткой рукоятью. Другой рукой он вытащил меч и засмеялся от удовольствия.

— Спасибо, мастер. Давайте-ка посмотрим-поглядим, как запляшет этот безмасочный. — Он двинулся в атаку, ступая мягко, словно кот.

Хокмун принял стойку, готовый встретить удар Экардо.

Тот прыгнул с диким воем, рассекая топором воздух и со звоном ударяя по клинку Хокмуна. Короткий меч Экардо опустился вниз, и Хокмун, ослабевший от голода и жары, едва успел увернуться. И все же топор рассек бриджи, и на своей коже Хокмун ощутил его холодное прикосновение.

Меч Хокмуна выскользнул из-под топора и с треском обрушился на ухмыляющуюся кабанью маску Экардо, вышибив клык и сильно помяв рыло. Экардо выругался, его меч вновь начал опускаться, но Хокмун навалился на его руку с мечом, зажав ее между телом и стеной. Отпустив свой меч, он попытался выкрутить топор из руки Экардо.

Экардо бронированным коленом ударил Хокмуна в пах, но, несмотря на дикую боль, тот удержал позицию, поволок Экардо вниз по лестнице, резко толкнул и заставил упасть на пол силой инерции его же тела.

С глухим стуком Экардо ударился о каменные плиты, башня содрогнулась. Он не шевелился.

Хокмун взглянул на Д’Аверка:

— Ну, сэр, вы оправились?

Д’Аверк откинул свою разукрашенную маску, открыв взору светлые глаза и бледное лицо больного. Рот его кривился в легкой усмешке.

— Сделаю все, что в моих силах, — пообещал он. И когда он пошел в наступление, это были движения человека, находящегося в более чем хорошей форме.

На этот раз Хокмун взял инициативу на себя, сделав стремительный выпад, заставший, вернее, почти заставший его врага врасплох, поскольку был парирован весьма ловко. Ленивые манеры Д’Аверка опровергались его рефлексами.

Хокмун сообразил, что Д’Аверк так же опасен, как и мощный Экардо. Он также понял, что, поскольку Экардо лишь оглушен, он вскоре может присоединиться к Д’Аверку и тогда Хокмун рискует оказаться меж двух огней.

Фехтование было столь быстрым, что клинки казались единым пятном металла, и оба соперника не уступали друг другу. Из-под своей маски с откинутым забралом Д’Аверк улыбался с выражением тихого удовольствия. На взгляд постороннего, он выглядел как человек, который наслаждается чем-то приятным.

Утомленный путешествием через пустыню, голодный, Хокмун знал, что в таком темпе он долго не продержится. Он отчаянно искал брешь в великолепной обороне Д’Аверка. Раз его противник чуть споткнулся о выщербленную ступеньку. Хокмун мгновенно сделал выпад, но удар был отбит, а он получил царапину на предплечье.

Хокмун быстро уставал, наконец, он стал лишь обороняться, едва успевая отбивать удары, направляемые в глаза, в тело, в конечности. Он сделал один шаг назад, затем другой.

Когда он сделал второй шаг назад, он услышал за спиной стон и понял, что Экардо приходит в сознание. Теперь уже скоро Кабаны освежуют его.

И все-таки это его почти не волновало. Ведь Оладан погиб. Фехтование Хокмуна стало диким, а улыбка Д’Аверка шире, когда он почувствовал приближение победы.

Предпочитая не иметь за спиной Экардо, Хокмун, не оборачиваясь, спрыгнул вниз. Плечо его наткнулось на чье-то другое, он резко развернулся, готовый лицом к лицу встретиться со звероподобным Экардо.

И тут от крайнего удивления меч чуть не выпал у него из рук, — Оладан!

Зверочеловек только что занес над головой Кабана его собственный меч.

— Да, я жив. Но не спрашивай меня, как это мне удалось. Это для меня самого тайна. — И он с громким клацаньем опустил меч на голову Экардо. Тот рухнул снова.