Чудак. Искатель неприятностей - Шаргородский Григорий Константинович - Страница 67

Теперь Тувалон сидел на циновке у столика для чайной церемонии, на котором сверкала Светлая Слеза. С другой стороны стола появилась полупрозрачная фигурка Туи. Двуликий был не похож сам на себя. На нем появилось кимоно, а черты лица чуть утратили вечную отрешенность.

Мрак вокруг светлого пространства стал гуще, и из него выделились еще шесть фигур. Они встали по периметру очерченного светом круга и сверлили взглядом сцену у чайного столика. Я знал, кто это такие, но все равно внимательно всмотрелся в полускрытые сумраком силуэты.

Первое впечатление оказалось правильным – разница между состоянием Хранителей имелась. Гном, моя покровительница Иниэль и Хранитель чести Зогран стояли как истуканы со стеклянными глазами. А вот мерзкий квар и орк Урук чувствовали себя вполне вольготно. Это как раз понятно, но вот почему так весело Хранительнице праздности Литу? С этой хохотушкой точно не все в порядке. Правильно я поступил, отказавшись от опеки покровительницы всех скоморохов.

Пока я разглядывал Хранителей, Туи окончательно воплотилась, а ее голос обрел полноту и смысл. Несмотря на все перипетии, переводчик работал нормально, хотя я уверен: сейчас девушка говорит по-японски.

– Казуки, посмотри на меня. Это я, Нозоми, твоя Лисичка. – Голос Туи-Нозоми дрогнул, но она сумела взять себя в руки. – Помнишь пруд с карпами в саду твоего отца? Ты говорил, что они ленивые и глупые. Помнишь мостик над прудом? Там ты первый раз обнял меня, а я испугалась и убежала. Потом подружки называли меня идиоткой.

Голос Туи дрожал все сильнее, но ее старания не были напрасными.

Лицо Тувалона начало меняться. Оно постепенно становилось более человечным и приобретало восточные черты. Одновременно с этим тела других Хранителей постепенно становились прозрачными, но, увы, не все. Гном, паладин и моя покровительница сдались легко, и, кажется, даже с облегчением, а вот квара, орка и эту мелкую заразу Литу корчило, но они продолжали удерживать свою плотность.

– Нозоми? – словно в бреду произнес ставший наполовину человеком Двуликий.

– Казуки!.. – вскинулась Туи и, сорвавшись с места, обежала столик. От прикосновения девушки демиург Сэкаи наконец-то начал собирать свою реальную личность из осколков.

– Ты что здесь делаешь?.. Где мы?..

– Казуки, мы в игре, – затараторила Туи, и с каждым ее словом квар и Литу стали терять плотность, но вот орк еще держался. – Ты потерялся. Но я всегда рядом и никуда не уйду. Ведь здесь мы можем быть вместе, и совсем не имеет значения, что ты…

Туи осеклась, но было поздно.

Черт, он вспомнил о своем параличе!

Свет Слезы потускнел, а лицо Казуки вновь обрело черты Двуликого.

– Ук, ук, ук! – закаркал вскинувший голову орк, и тысячи едва слышных стонов превратились в крики.

Дуняняша задергалась в моих объятиях, но я сжал ее крепче.

Двуликий удивленно посмотрел на сидящую рядом с ним девушку.

Урук торжествующе захохотал.

Черт, что делать?! Отпускать хилершу нельзя. И швырнуть в этого скота нечем.

Понимая, что делаю глупость, я материализовал в ладони ядовитый кинжал и метнул его в орка. В описании оружия было ясно сказано, что удар нужно наносить исключительно держа кинжал в руке, поэтому неудивительно, что он летел с изящностью галоши, несмотря на мои ловкость и навыки жонглера.

Продолжая хохотать, орк небрежно поймал кинжал и презрительно посмотрел на меня.

Внезапно его смех захлебнулся. Урук недовольно взревел и отбросил кинжал от себя. Клинок с пятнами зеленой крови зазвенел по полу, а орк затряс оцарапанной лапой, так как неосторожно схватил оружие за лезвие. И тут он тоскливо взвыл. Осколок разума юного Фудзивары отвлекся всего на мгновение, но все же утратил концентрацию. Вновь становящиеся плотными тела Хранителей растворились без остатка, а еще через секунду истаял и Урук.

Казуки мучительно застонал:

– Нозоми, мне так плохо…

Девушка порывисто обняла его:

– Я знаю, но теперь мы будем всегда вместе. Теперь все будет хорошо.

Туи так крепко обнимала своего любимого, что, казалось, хотела раствориться в нем без остатка.

Светлая Слеза на столе начала разгораться и через секунду затопила своим светом все вокруг.

Неужели всё?..

Мы находились в стандартной обители Хранителя. На главной стене передо мной почему-то красовались знаки Тувалона и Иниэли.

Я, осторожно разомкнув объятия, выпустил Дуняшу, которая пока еще пребывала в шоке, широко распахнутыми глазами осматриваясь вокруг.

Где-то под потолком, а скорее всего – вообще в небесах Сэкаи, раздался удар колокола и зазвучал торжественный голос:

– Глобальное событие в Сэкаи! Война Хранителей подошла к концу. Чистая любовь взяла верх, и запрет верховного Хранителя Зограна был нарушен. Хранитель чести смещен. Теперь под опекой супружеской пары верховных покровителей Сэкаи превратится в царство справедливости и милосердия. За вероломное предательство Шохур и Урук изгнаны в темные уголки нашего мира и поклонение им запрещено.

Вот оно как… Довольно грубовато, но за считаные минуты вновь получившие допуск админы вряд ли успели бы придумать что-то получше. А навешать игрокам лапши нужно побыстрее, пока они не вышли в реал и не побежали в суд. Хотя это вряд ли – игровое соглашение писали не дураки. И все же Сэкаи не скоро оправится от этого удара.

Ну и фиг с ними. Главное, чтобы игра функционировала дальше, а игровой банк не накрылся медным тазом. Сейчас меня больше всего интересовало, что случилось с Туи-Нозоми и тараканами в голове Тувалона-Казуки.

А это мы сейчас и узнаем…

Открыв слоты сумки, я достал кристалл, который мне раздобыл Абу. Воспоминание о питомце кольнуло приступом угрызений совести и грустью. Ну что уж тут поделаешь… Жаль, к веселой мартышке я успел привыкнуть.

Подняв камень на уровень груди, я шагнул к знаку Иниэли. Подношение выпорхнуло с ладони и исчезло в слабой вспышке. И тут же в воздухе начали проявляться две фигуры.

Опаньки, у них тут что, семейный подряд образовался?

Похоже, Тувалон решил соединить две своих ипостаси. Теперь он принял облик темного эльфа, но с добрым лицом и без маски, а вот с Иниэлью было что-то не так. Все те же детали мифриловой брони в сочетании с воздушными одеждами и по-прежнему отстраненное лицо, но при этом в чертах появилась мягкость, да и сами черты изменились. А главное, на лице Хранительницы лукаво поблескивали глаза Туи. Или теперь ее зовут Иниэль?

Губы верховной Хранительницы тронула легкая улыбка, и эта странная парочка растаяла в воздухе.

Ну и ладно, с новыми реалиями будем разбираться позже, а сейчас мне дико хочется спать.

Я развернулся к выходу из обители, но был остановлен вскриком Дуняняши:

– Зацеп!

– Ну что там… – недовольно начал я и осекся. В воздухе, где пару секунд назад растаял образ Хранительницы, висел до боли знакомый ошейник.

– Это Абу?.. – широко открыв и без того большие глаза, выдохнула Дуняняша.

– Сейчас узнаем, – спокойно сказал я и, с трудом сдерживая расползающуюся на лице улыбку, активировал ошейник.

Не успев толком прорисоваться в пространстве, Абу начал прыгать по мне как по дереву, вдребезги разбивая торжественность обители радостным визгом.

Искренняя радость немного омрачалась тем, что у меня снова пет с нулевыми возможностями. Но это уже мелочи.

– Пошли, – махнул я рукой Дуняняше, которая с радостным смехом поймала прыгнувшего к ней Абу.

Усадив пета на плечо, девочка догнала меня и взяла за руку. Точно так же в детстве делала Тома, всем своим видом показывая, что она идет с братом по каким-то очень-очень важным делам.

– И куда мы пойдем? – спросила хилерша.

– На выход, отсыпаться.

– И всё?..

– Ну ты даешь! – искренне удивился я. – Тебе что, было мало приключений? Хотя, что с вас, Шалых, возьмешь…

Из обители мы вышли на главную площадь провинциального города Шамбалы и сразу же направились к гостинице. Мимо нас по своим делам шли неписи. Причем совершенно спокойно, словно никакого конца света и не было. На пронзительно-голубом небе не видно ни единого облачка, зато там искрилось веселое и ласковое, а самое главное – желтое солнышко. Все вернулось на круги своя, и этот факт наполнял мою душу радостью.