В цель Канонир из будущего - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 58

Старший приосанился:

– Я и сам хотел. Чего стоите? Идите во двор, ищите в конюшне, подклетях, сараях!

– Чего искать-то? – Стражники растерялись.

– Необычное чего-нибудь. Мешок, запрятанный с награбленным, тайник какой!

Стражники бросились выполнять указание.

– Я свободен?

– Не держу, – буркнул старший. – Картина ясная.

– Могу я в другую комнату спать пойти, а то тут эти. – Я указал на трупы.

– Конечно. Хозяина вот нету, так прислуга есть, откроют.

Комната свободная нашлась, я перенес туда свои скромные пожитки и мешок с монетами, подпер на всякий случай дверь и лег спать. И так уже полночи прошло.

Встал поздно, отоспавшись за недосып ночью, и удивился царившей вокруг тишине. Обычно в такое время в доме шумно – ходят гости, в трапезной обедают, шумит прислуга на кухне. А тут – тишина!

Я вышел в коридор – никого, трапезная пустая, прислуги тоже нет. Чудеса, да и только! Как хозяин сбежал, так и вся прислуга поразбежалась. Я всполошился – а кони? Как был – без тулупа, выбежал во двор.

В углу, у конюшни, сидел мальчишка, размазывая слезы по щекам.

– Ты чего? Хозяина жалко?

– Чего его, кровопивца, жалеть? Убегли все, один я сижу.

– А чего со всеми не ушел?

– Так кони твои здесь. Уйду я, коней увести из конюшни могут.

Я подивился.

– Молодец! Вот тебе рубль за хорошую службу. Запрягай! Я сейчас оденусь. Где перекусить можно?

– Чего искать? На кухне куры жареные остались, мясо копченое, хлеб. Не пропадать же добру.

– И то правда.

Я зашел на кухню, съел жареную курицу, ножом отмахнул половину копченой свиной ноги, прихватил вчерашний каравай хлеба, завернул все в найденную чистую тряпицу.

Поднялся к себе в комнату, уложил съестное в мешок с деньгами, оделся и вышел.

Оба коня уже стояли под седлами.

– Коней кормил?

– А как же, дяденька! Я службу знаю. Вчера сена дал, утром – овса.

– Молодец. Коли не испортишься, хороший работник из тебя вырастет.

– Когда это еще будет! Уж больно медленно расту. Ну ладно, я к мамке побежал, а то она беспокоиться будет.

Мальчишка выбежал в открытые ворота. Я погрузил мешок на свою лошадь, а уселся на трофейного Орлика. Так будет легче обеим лошадям.

Не спеша выехал из города. Чего гнать – уж полдень. Однако постепенно лошади разошлись, хотя я их и не подгонял. Орлик был горячим, сам рвался, а поводья моего коня были привязаны к седлу Орлика – вот они и шли плотной связкой.

Без неприятностей за три дня я добрался до Пскова. Когда увидел вдали купола храмов и городские стены, вздохнул с облегчением – вот я и дома!

Через полчаса я проехал городские ворота, проскакал по своей улице. Соскочил с Орлика, рукоятью плети постучал в ворота.

Калитку открыла зареванная Маша. Сердце сразу сжалось, в животе образовалась пустота.

– Дарья?

– Дарья?

– Нет.

– Кирилл?

– Нет.

– Да говори же ты наконец!

– Илья.

– Что с ним случилось?

– Не знаю… ю… ю…

– Как «не знаю», чего тогда ревешь?! Объясни внятно, перестань разводить сырость!

Я завел коней во двор, закрыл калитку.

– Уехал, седмицу как уехал на коптильню, и нету. Он всегда за один день оборачивался. А тут – семь ден! Боюсь – случилось с ним что-то нехорошее.

– А вы что сделали?

– Чего мы можем? Сидим вдвоем и ревем.

Я про себя выматерился. Думал, вернусь домой, как в тихую гавань. Обрадую Илью выгодной продажей самоцветов, вина попьем, в баньку сходим. Все мечты идиота рухнули в один миг.

Я завел усталых коней в конюшню, расседлал, налил воды в корыто, задал овса. Прихватил скудные пожитки, мешок с деньгами и пошел в дом. Едва успел закрыть за собой дверь, как на грудь с плачем кинулась Даша.

– Батюшка!

– Не реви, расскажи внятно.

Дарья прошла к столу, села на лавку. Вытирая рукавом слезы и заикаясь, она объяснила, что Илья, как и обычно, уехал на рыбокоптильню. Помнил я это место, где нас угощали свежекопченой рыбкой и где я впервые столкнулся со шведами. Поездки длились недолго – день, иногда – два, если возникали непредвиденные обстоятельства. А тут – седмицу ни слуху ни духу. Опять же с коптильни никто не приезжал. Не случилось ли чего?

– Все?

– Вроде все.

– На чем уехал Илья?

– На лошади.

– Это понятно, что не пешком. Верхами или в сани запряг?

– На санях.

Вот, уже кое-что.

Выезжать на поиски сегодня уже поздно – через час смеркаться начнет, чего в темноте узреешь? Да и времени много прошло – небось следы давно снегом могло припорошить.

– Когда снег у вас был?

– А? Что?

Лицо Дарьи опухло от слез, от волнения она даже не поняла, что у нее спрашивают.

– Снег, говорю, когда был?

– Третьего дня вьюжило.

Плохо, что вьюжило. На сердце легла тяжесть. За прошедшее время Илья мне стал ближе, да и не чужой он – отец жены.

Неделя прошла, спешить теперь ни к чему. Сегодня вымоюсь, поем, а с утра – на поиски.

Глава 11

Я покушал домашнего, выпил винца, сходил в баню. Вернулся из бани, как всегда, взбодрившимся. Не успел зайти в дом, как Дарья подступила ко мне с упреками.

– Почему батюшку не ищешь?

– Господь с тобой – только приехал, лошадям отдохнуть надо, да и вечер уже на дворе, темно. Как искать-то?

Дарья опять ударилась в слезы. Понять ее можно – отец неделю как пропал. Искать надо, это мой долг, но не в ночь же…

Утром я наскоро позавтракал и оседлал трофейного Орлика. Понравился он мне.

Выехал из города – дорогу на рыбокоптильню я знал, потому сразу направился туда. По пути поглядывал на обочины – нет ли там чего подозрительного? Не было, да и откуда взяться – три дня назад снег шел. Даже если какие-то следы и были, так теперь все снегом надежно укрыто. А как стает, будут обнаруживать люди страшные находки в виде пропавших зимой родственников и знакомых. Боялся я в душе этого, но вовсе не исключал.

Спрашивается – в полном расцвете сил, здравом уме, не пьяница мужчина уезжает на день по делам и уже неделю как не возвращается и не дает о себе знать.

Любовницы у него не было, а если бы и была – все-таки вдовец, не будет он неделю у нее находиться, знак какой подаст. Нет, на Илью это не похоже. Он мужик справный, в первую очередь о семье да о деле печется. Потому и приходили в голову черные мысли.

Как-то незаметно добрался я до коптильни. Узнали меня работники Ильи, в пояс кланялись да шапки ломали. На расспросы мои отвечали – был, седмицу назад как, уехал ближе к вечеру, рыбки копченой с собой взял да выручку месячную – сплошь медяками, тяжелая сума получилась. И посторонних с ним никого не было, один был. Выпил немного с артельным – так то почти в каждом приезде бывало. Меру знали, по чарочке – и баста. И метели тогда не было – вьюга случилась на следующий день.

– А чего случилось? – наконец задали вопрос работные.

– Илья пропал. Я в Москве был, вернулся – а тут такая новость.

– Ай-яй-яй, – покачали головой работные да и разошлись по своим местам.

Артельный угостил меня копченой рыбой. Запах был такой, что слюнки потекли, и я не смог отказаться.

Когда с рыбой было покончено и я вытер о полотенце руки, артельный спросил:

– Сам-то что думаешь?

– Думаю, что на деньги кто-то позарился. Наверняка из тех, кто раньше в артели работал, знал, когда и зачем Илья приезжает.

– Не должно такого быть. У нас люди серьезные, работящие, других не держим.

– Год-два назад от вас уходил кто-нибудь?

– А ведь было! Два года назад и было. Выгнал Илья человека одного – работал спустя рукава. То рыбу недокоптит, то пересолит. Да и вином твореным баловался.

– Кто таков?

– Аристарх, в соседней деревне живет – тут, за лесом.

– Давно его видел?

– Как выгнали, с тех пор и не видел.

– Ну, спасибо за угощение.

Мы попрощались, и я, сев на Орлика, двинулся по узкой дороге обратно в город.