Священная кровь и священный грааль - Бейджент Майкл - Страница 2

Короче говоря, наши поиски начались с простой загадки, по-видимому, мало отличающейся от многочисленных историй о сокровищах и других «нераскрытых тайнах», коими изобилует всякий сельский фольклор. Некая версия этой тайны появилась во Франции, вызвав огромный интерес, но она не имела продолжения и, как мы узнали впоследствии, включала много ошибочных суждений.

Итак, вот история, каковой она была опубликована в 60-е годы и с которой мы познакомились.

1 июня 1885 г. маленький приход Ренн-ле-Шато получил нового священника. Беранже Соньеру тридцать три года. Он красив, крепкого сложения, энергичен и очень умен. Еще совсем недавно, обучаясь в семинарии, он производил впечатление человека, которому уготована блестящая карьера, гораздо лучшая, чем та, которая ждала его в этой деревушке, затерянной у подножия Восточных Пиренеев. Быть может, он чем-то разочаровал свое начальство? Этого мы не знаем, но он должен был отказаться от всякой мысли о повышении, и возможно, что его отправили в Ренн-ле-Шато, чтобы попросту от него избавиться.

В Ренн-ле-Шато жило всего двести человек. Это была маленькая деревенька, взобравшаяся на вершину холма, в 40 километрах от Каркассона. Для любого другого человека этот забытый уголок, удаленный от всякой цивилизации и от образа жизни, необходимого для любознательного ума, был бы равнозначен изгнанию, и, безусловно, честолюбию Соньера был нанесен тяжелый удар. Но будучи уроженцем этих мест, родившийся и выросший в нескольких километрах от деревни Монтазель, он умел извлечь из своего положения кое-какие выгоды — вроде компенсации, и вскоре почувствовал себя в знакомых ему окрестностях Ренн-ле-Шато как дома.

В период с 1885 по 1891 гг. доход священника составлял чуть больше 60 франков в год. Не слишком роскошно, но все же лучше, чем обычное жалованье сельского кюре в конце прошлого века. Если прибавить к этому «натуральные» дары прихожан, то этой суммы вполне хватало на мелкие повседневные расходы, при условии, конечно, что не будет никаких излишеств.

В течение шести лет Беранже Соньер живет тихо и спокойно. Он охотится в горах и удит рыбу в речках, знакомых ему с детства, читает, совершенствуется в латыни, учит греческий язык, пробует изучить древнееврейский. У него есть служанка, молодая крестьянская девушка восемнадцати лет по имени Мари Денарно, которая до конца останется его товарищем и доверенным лицом. Он часто навещает своего друга аббата Анри Буде, кюре из соседнего селения Ренн-ле-Бэн; вместе они следуют по таинственным извилистым дорогам окружающей их со всех сторон истории этого края.

В нескольких километрах к юго-востоку от Ренн-ле-Шато, на холме Безю, находятся развалины средневековой крепости, бывшего командорства тамплиеров. В другом направлении, не очень далеко и тоже расположенные на возвышенности, находятся руины фамильной резиденции Бертрана де Бланшфора, четвертого великого магистра ордена Храма в середине XII века. Ренн-ле-Шато стоит на дороге, по которой в старину проходили паломники и которая связывает Северную Европу с городом Сантъяго-де-Компостела в Испании, и вся эта местность изобилует легендами и отголосками прошлого, столь же богатого, сколь и трагического, кровавого.

Именно в это время Соньер мечтает реставрировать деревенскую церковь; она сооружена в VIII или IX веке, но построена на старинном фундаменте, относящемся еще к эпохе вестготов, и в конце текущего XIX века находится в почти безнадежном состоянии.

В 1891 г. , ободренный своим другом Буде, Соньер занимает немного денег у своих прихожан и предпринимает попытку хотя бы самой скромной реставрации. По ходу работ ему пришлось перенести на другое место алтарный камень, покоившийся на двух колоннах, оставшихся от эпохи вестготов; одна из этих колонн оказалась полой, и внутри деревянных запечатанных трубок Соньер находит четыре пергаментных свитка. Три документа содержат генеалогические древа: одно из них датировано 1243 годом и имеет печать Бланки Кастильской, второе — от 1608 года с печатью Франсуа Пьера д'0тпуля, третье — от 24 апреля 1695 года с печатью Анри д'0тпуля. Четвертый документ, исписанный с обеих сторон, подписан каноником Жан-Полем де Негр де Фондаржаном и относится к 1753 году.

Похоже, что эти документы были спрятаны около 1790 года аббатом Антуаном Бигу, предшественником Соньера в приходе Ренн-ле-Шато.

Кстати, аббат Бигу был личным капелланом семьи Бланшфор, которая накануне Революции еще считалась одним из самых крупных землевладельцев в этих краях.

В последнем документе содержались отрывки из Нового Завета на Латинском языке. Только на одной стороне пергамента слова были расположены непоследовательно, без пробелов между ними, и в них были вставлены лишние буквы; на обратной стороне строчки были оборваны, расположены в полнейшем беспорядке, и некоторые буквы были написаны над другими. Очевидно, что это были различные шифры, и некоторые их них очень сложные, и без ключа расшифровать их было невозможно. Позже они будут фигурировать в работах, посвященных Ренн-ле-Шато, и в фильмах, снятых Би-Би-Си; представлены они будут следующим образом:

Если этот текст безнадежно запутан и непонятен, то другие имеют хоть какой-то смысл; например, на вторам документе из букв, написанных над словами, складывается следующее послание:

Мы не знаем, как отреагировал Соньер на эти таинственные знаки, ведь с тех пор прошло около ста лет; возможно, он сознавал, что открыл нечто важное, и поэтому, с согласия деревенского мэра, отвез документы епископу Каркассона. Мы так же не знаем, что подумал этот выдающийся церковный деятель при виде документов, но он тут же посылает священника в Париж, оплатив ему дорожные расходы, с поручением показать документы некоторым высокопоставленным духовным лицам. Среди них — аббат Бьей, директор семинарии Сен-Сюльпис, и его кузен Эмиль Оффе, готовящийся стать священником. Ему всего двадцать лет, но у него уже репутация знатока лингвистики, криптографии (тайнописи) и палеографии; кроме того, несмотря на его призвание к духовному сану, все осведомлены о его склонности к эзотеризму и о его тесных связях с различными тайными обществами и сектами, занимающимися оккультными науками, которых тогда в Париже было великое множество. Он также входит в культурный кружок, членами которого являются Стефан Малларме, Морис Метерлинк, Клод Дебюсси и знаменитая певица Эмма Кальве, верховная жрица этого в некотором смысле подпольного общества.

Три недели Соньер проводит в Париже. Если мы не знаем, какие толки вызвало появление документов, зато мы знаем, что кружок Эмиля Оффе принял деревенского священника с распростертыми объятиями; ходили также слухи, что он быстро стал любовником Эммы Кальве и что она была им очень увлечена. Действительно, в течение следующих лет она регулярно наносила ему визиты в Ренн-ле-Шато, и еще недавно можно было разглядеть их инициалы, высеченные на скале, переплетенные между собой и окруженные рамкой в виде сердца.

Во время своего пребывания в Париже Соньер посещает Лувр. Имеют ли эти визиты какое-либо отношение к трем картинам, репродукции которых он теперь ищет? Кажется, речь идет о написанном неизвестным художником портрете папы Целестина V, который в конце XIII в. находился недолгое время на престоле, затем об одной работе Давида Тенье — отца либо сына, — и о знаменитой картине Никола Пуссена «Пастухи Аркадии».

Вернувшись в Ренн-ле-Шато, Соньер продолжает реставрационные работы. Вскоре он извлекает из земли весьма интересную резную плиту, относящуюся к VII или VIII вв., возможно, закрывающую старинный склеп. Но вот еще более странные факты: например, на кладбище находится могила Марии, маркизы д'Отпуль де Бланшфор; надгробный камень был установлен около ста лет назад прежним кюре Антуаном Бигу. Надпись на нем, полная орфографических ошибок, есть точная анаграмма послания, содержащегося в одном из двух старых документов, составленных, очевидно, священником; в самом деле, если буквы надписи поменять местами, то мы снова увидим таинственный намек на Пуссена и Тенье.