Королевские камни (СИ) - Демина Карина - Страница 42

— Изменилось. Я перестал подыхать. Или ты думаешь, что я сразу стану… другим?

— Не сразу.

— Но стану?

Ийлэ кивнула: уже становится. Он сам не замечает, как меняется, и не заметит, просто в какой?то момент окончательно поймет, что свободен и от разрыв — цветка, и от Ийлэ. Тогда Райдо уйдет, а ей будет больно. Ей уже больно, но она готова эту боль терпеть.

— Глупости.

Райдо стащил ее с кресла и обнял.

Тепло.

Уютно в его руках. Тянет закрыть глаза и довериться, рассказать все — все и про страхи, и про сны, и позволить ему справиться со всеми бедами. Он сумеет. Он сильный.

— Я ведь давал слово, что буду о тебе заботиться… и буду… и если ты собралась сбежать, то я не позволю, слышишь? — он говорил шепотом, но шепот этот казался громким. — Не позволю… я хорошо след беру и найду тебя. Даже в лесу найду.

— Я не сбегу.

— Не надо, Ийлэ… не уходи. Мне будет плохо без тебя.

— Почему?

— Потому что было плохо, когда ты не приходила…

— Ты мог позвать. Через Ната.

— Мог бы, наверное. Но это уже не то… я тоже гордый… только гордость и глупость часто синонимы. Видишь, какие умные вещи я теперь говорю?

— Вижу.

— Ты мне нужна. И раньше была. И сейчас нужна. И потом тоже. Я знаю.

— Ты…

— Нет, Ийлэ, я ведь не ребенок… мягко говоря… я думал, что умру, но выжил. И, проклятье, ты мне говорить будешь, что я не знаю, чего мне для счастья надо?

— И что?

— Ты. И малышка… и Нат вот с его женой… мне своя стая не положена, я младший. И жилы не дадут, потому что… не важно, просто не дадут. А без жилы нет дома. То есть, не должно бы быть, но вот он, существует… и семья тоже…

Он говорил, рассказывая об этой своей ненормальной семье, где найдется место для каждого, а Ийлэ слушала. Согревалась. И слушая, провалилась в сон.

На сей раз вода была горячей.

Она лилась с неба прочными струями, которые опутывали Ийлэ, словно сеть.

Сеть и есть.

И тот, кто прятался в дожде, смеялся. На сей раз он подобрался совсем близко. Ийлэ чувствовала на себе его дыхание, и рванулась в отчаянной попытке разорвать водяные нити.

— Ийлэ… — сказал тот, кто прятался…

…в дожде.

Райдо.

— Тише, девочка моя… тише…

Нет его, крадущегося, безымянного, но опасного. А есть Райдо…

Есть.

Существует. Он настоящий, он пахнет для разнообразия не собой, но свежим кофе и еще мятой. Обнимает. Ийлэ и сама жмется к нему, спасаясь от кошмара.

Только сон.

Сон там, по другую сторону яви.

А здесь Райдо в белой своей рубашке с накрахмаленным воротничком, в домашней куртке и тапочках вязаных…

— Сон плохой, — призналась Ийлэ, отпуская куртку, в которую вцепилась. — Просто сон… плохой.

— И давно?

Она кивнула, добавив:

— После грозы… я за тебя испугалась.

— А я за тебя.

Он разжал руки, позволяя отстраниться.

— Не уходи, пожалуйста. Я буду тебя защищать.

— От снов?

— И от снов в том числе.

Хорошо, если так.

А весна разгоралась.

День за днем все ярче. Она перерисовывала мир наново красками первоцветов, белых, лиловых и синих, желтыми россыпями гусиного лука, который пробрался в сад. Молодой зеленью, что проклевывалась, спеша использовать заемную силу.

Землей.

Небом, тоже менявшемся неуловимо, но вместе с тем — явно.

И яблоневый цвет наливался белизной.

Вот только кошмары не уходили.

Глава 14

Письмо доставили на дом, и посыльный, паренек в огромной куртке, явно отцовской, большой, несмотря на то, что надета она была на два свитера, озирался вокруг с немалым любопытством.

— Отвечать будете? — поинтересовался он, вспомнив о служебном долге.

Райдо покачал головой: если и будет, то письмецо сам на станцию свезет, а то мало ли… в последнее время было тревожно. Он не мог сказать точно, что именно было источником этого беспокойства.

Ночные кошмары Ийлэ?

Или ее дневная настороженность, точно внезапное выздоровление Райдо спутало какие?то собственные ее планы.

Либо же то кажущееся спокойствие, которое царило вокруг. Об усадьбе, равно как и о хозяине ее, все словно бы забыли. Мирра и та заглядывать перестала… и это было неправильно.

— Что в городе слышно? — Райдо бросил парню монетку, которую тот поймал на лету и, довольный донельзя, сунул в карман.

— Да… все то же… лавку бакалейщика обнесли! А еще на дорогах шалят. Говорят, что к нам караван шел, так не дошел. В лесу нашли и всех мертвыми! — он говорил, радуясь, что есть кто?то, для кого нынешняя новость и вправду является новостью. — Разбойники, стал быть. И шериф выезжал на них, только никого не взяли… да у шерифа людей немного… а потом вот попритихли… дороги развезло, кому ездить?

Паренек, вспомнив о том, что не просто так он здесь, но представителем почтовой службы, конторы весьма серьезной, приосанился и заговорил неторопливо, старательно отмеряя слова.

— А еще двух девок зарезали…

Райдо насторожился.

— Кто?

— Так… клиенты… оно ж бывает?то, — паренек поправил кепку, которая тоже была велика и норовила съехать на нос. — Девки?то того… ну… из этих, которые…

Несмотря на всю наносную серьезность, он густо покраснел.

— Шериф заарестовал одного, который приезжий… он к Нельке приставал, ругался, что она его обнесла. А потом отпустил, потому как доказательствов прямых нету. Хотя все нашии говорили, что нельзя отпускать, вешать надо… но приезжий не дурак какой, быстренько слился из городу?то… только и видели. Мальшины — младшие по следу пошли, да только какие по дождю следы.

Паренек вздохнул, сожалея, что этакое злодеяние осталось безнаказанным из?за слабости шерифа. Только Райдо подозревал, что тот самый приезжий к убийству проститутки отношения не имеет. И что шериф о том знал… хорошо, хоть не повесил постороннего человека. Верно, осталась еще совесть.

— Еще что говорят?

Райдо кинул вторую монетку, и паренек задумался, пытаясь представить, какие из слухов, что гуляли по городу, будут интересны.

— Еще… град был… сильный… и буря. У трех домов крыши посрывало, а еще тополь старых рухнул и прямиком на часовню. Пробил все. Говорят, — он понизил голос и отступил, просто на всякий случай, — что это все альва…

— Крышу посрывала?

— Нет, бурю устроила… что злится… а альвы на грозу силу имеют. Вот и сколдовала, чтоб людям, значит, жизнь попортить.

— И кто говорит?

— Да… бабы… ерунда, правда? — паренек уставился светлыми глазами с такой надеждой, что Райдо четко осознал: слухи эти гуляют давно и корни пустили прочные.

Им не то, чтобы верят… нет, находятся и те, которые верят, но таких мало.

Пока.

— Ерунда, — Райдо улыбнулся широко, демонстрируя клыки. — Полная ерунда. Бабьи сказки.

— Вот! И я так говорю…

Паренек донельзя собой довольный, вскарабкался на спину пегой кобылы, весьма меланхоличного нрава. И выбравшись на большак, обернулся?таки, не удержался.

Вот только пса не было.

А дом… дом стоял себе, как и прежде. Обыкновенный… белый только… а поговаривали, что непростой дом, что в нем клад спрятан неимоверный, и что стережет его прежний хозяин.

Проклятый.

Дом?то он на человечьих костях построил…

Точно ерунда… костей Гашек ни одной не увидел, да и пес выглядел спокойным. А разве ж можно спокойным быть, когда в этаком страшном месте обретаешься? Вот то?то и оно.

Выходит, не такое место и страшное.

Жаль, альву увидать не вышло…

Конверт Райдо вскрыл в кабинете, глянул на кривоватые закорючки и придвинул зеркало поближе.

Райдо, дорогой мой друг, пишу тебе, надеясь, что ты, скотина упрямая, еще жив и бодр. Давненько я не получал от тебя весточек, и обстоятельство сие ввергает меня в пучину печали.

Впрочем, подозреваю, что ежели бы ты вдруг вознамерился вернуться к жиле первородной, меня бы о том известили. А потому полагаю, что дела твои, о коих моя драгоценная супруга велит интересоваться приличий ради, ежели не хороши, то сносны.