Как я выступал в роли агента по обслуживанию туристов - Твен Марк - Страница 2

Я смертельно устал и не в состоянии был бы вразумительно отвечать на вопросы, поэтому я решил не беспокоить членов нашей экспедиции в столь поздний час, а устроиться на ночлег в свободном номере, выходящем в дальний конец вестибюля; однако мне не удалось туда добраться, ибо они выставили дозор, – они тревожились обо мне. Я очутился в гнуснейшем положении. Члены экспедиции, в дорожном платье и с ледяными физиономиями, сидели рядком на четырех стульях, держа на коленях пледы, сумки и путеводители. Они просидели так уже четыре часа, и барометр все падал. Да, да, они сидели и ждали – ждали меня. Я понял, что теперь только внезапным, вдохновенным, блестящим экспромтом можно прорвать этот железный фронт и произвести смятение в стане врагов. Я запустил на арену шляпу, а за ней вприпрыжку, весело хохоча, выскочил и сам.

– Ха-ха-ха! Вот и мы, почтеннейшая публика!

В ответ – вместо ожидаемых аплодисментов – гробовое молчание. Но я продолжал в том же духе, ведь иного выхода не было, хотя, признаться, моя самоуверенность, и без того довольно худосочная, после такого убийственного приема и вовсе улетучилась.

На сердце у меня было тяжело, но я шутил, я старался тронуть души этих людей, смягчить выражение горечи и обиды на их лицах, притворяясь веселым и легкомысленным; я хотел подать всю эту мрачную историю как забавный, комический анекдот, – но замысел мой не удался. Настроение у всех было для этого неподходящее. Ни единая улыбка не вознаградила меня, ни единая черта не дрогнула на оскорбленных лицах, и ледяные взгляды даже не начали оттаивать. Я хотел было выкинуть еще одно коленце, но эта жалкая попытка была пресечена главой нашей экспедиции в самой середине:

– Где вы пропадали?

По тону я сразу понял, что от меня требуется теперь перейти прямо к прозе фактов. Ну, я и принялся повествовать о своих скитаниях; однако меня снова прервали:

– Где наши друзья? Мы о них ужасно волнуемся.

– О, с ними все благополучно. Я должен был нанять им извозчика. Сейчас вот сбегаю и…

– Сядьте! Вы что, не знаете, что сейчас одиннадцать часов? Где вы их оставили?

– В пансионе.

– Почему вы не привели их сюда?

– Потому что у них очень тяжелые сумки. Вот я и подумал…

– Подумал! Никогда не пытайтесь думать если уж кому богом не дано, то нечего и пытаться. Отсюда до пансиона две мили. Вы что же, туда пешком шли?

– Я… дело в том, что я не собирался, но так уж получилось.

– Как же это так получилось?

– Потому что я был на почте и вдруг вспомнил, что у гостиницы меня дожидается извозчик, и тогда, чтобы не было лишних расходов, я крикнул другого извозчика и… и послал его…

– Куда же вы его послали?

– Ну, сейчас я уже не помню, но думаю, что второй извозчик должен был, наверное, передать, чтобы в гостинице расплатились с первым извозчиком и отпустили его,

– Какой же от этого прок?

– Какой прок? Да ведь я прекратил ненужные траты!

– Это каким же образом? Наняв вместо одного извозчика другого?

Я ничего не ответил.

– Почему вы не велели новому извозчику заехать за вами?

– Вот именно что велел! Теперь-то я вспомнил. Я именно велел ему за мной заехать. Потому что я помню, что когда я…

– Так почему же он за вами не заехал?

– На почту? Он и заехал.

– Хорошо, ну а как тогда получилось, что вы шли пешком в пансион?

– Я… я не совсем ясно помню, как это вышло… Ах да, вспомнил, теперь вспомнил! Я написал текст телеграммы для отправки в Голландию, и…

– Слава богу! Все-таки хоть что-то вы сумели сделать! Не хватало только, чтобы вы и телеграмму не… Что такое? Почему вы не смотрите мне в глаза? Эти телеграмма крайне важная, и… Вы что, не отправили телеграмму?

– Я не говорю, что я ее не отправил…

– Ну, ясно. Можете и не продолжать. О господи, не хватало еще только, чтобы телеграмму не послали! Почему вы ее не отправили?

– Понимаете, у меня было столько дел, столько забот, и я… они там на почте ужасно придирчивы, и когда я составил текст телеграммы…

– Э, да что там! Объяснениями ничего не поправишь. Что он теперь о нас подумает?!

– Да вы напрасно об этом беспокоитесь. Он подумает, что мы поручили отправку телеграммы служащим гостиницы, а они…

– Ну конечно! Ведь это и в самом деле был единственно разумный путь!

– Верно, я знаю. Но на мне висел еще банк. Мне надо было непременно дойти туда и взять денег.

– Все-таки надо отдать вам должное, по крайней мере об этом вы позаботились. Я не хочу быть несправедливой к вам, хотя вы сами должны признать, что причинили нам много беспокойства, и при этом в значительной мере зря. Сколько же вы взяли?

– Видите ли… я… мне подумалось что… что…

– Что же?

– Что… в общем, при данных обстоятельствах… ведь нас так много, знаете ли, и… и потом… – Что это вы так мямлите? Ну-ка, посмотрите на меня!.. Да ведь вы никаких денег не взяли!

– Понимаете, в банке сказали…

– Мало ли что сказали в банке! Нет, у вас, конечно, были какие-то свои соображения. То есть не то чтобы соображения, но что-то такое, чем вы…

– Да нет же, все очень просто: при мне не было аккредитива.

– Не было аккредитива?

– Не было аккредитива.

– Не передразнивайте меня, пожалуйста. Где же он был?

– На почте.

– Это еще почему?

– Я забыл его там на столе.

– Ну, знаете ли, разных я видела агентов по обслуживанию туристов, но такого…

– Я старался как мог.

– В самом деле, бедняжка, вы старались как могли, и я не права, что набросилась на вас, ведь вы целый день хлопотали, чуть с ног не сбились, а мы тут прохлаждались, да еще и недовольны, вместо того чтобы спасибо сказать за ваши труды. Все устроится отлично. Мы с таким же успехом можем уехать завтра утром поездом в семь тридцать. Билеты вы купили?

– Купил – и очень удачно. Во второй класс.

– Очень хорошо сделали. Все ездят вторым классом, и нам тоже не грех сэкономить на этой разорительной надбавке. Сколько, вы сказали, они стоят?

– Двадцать два доллара штука, транзитные билеты до Байрейта.

– Ну? А мне казалось, что транзитные билеты невозможно купить нигде, кроме Лондона и Парижа.

– Кому невозможно, а кому и возможно. Я, например, из тех, кто может.