Гордость и предубеждение и зомби (др. перевод) - Остин Джейн - Страница 46

– Они будут в Пемберли завтра к утру, – продолжил он, – и среди них есть и ваши знакомые – мистер Бингли и его сестры.

На это Элизабет ответила лишь легким кивком. Она тотчас же вспомнила, при каких обстоятельствах они в последний раз говорили о мистере Бингли, и, судя по тому, как переменился в лице мистер Дарси, его охватили схожие воспоминания.

– С ними приедет еще одна дама, – помолчав, произнес он, – которая особенно жаждет познакомиться с вами. Будет ли мне позволено – или я прошу о слишком большом одолжении? – представить вам мою сестру, пока вы гостите в Лэмтоне?

Эта просьба так поразила Элизабет, что она и не помнила, в каких словах выразила свое согласие. Она сразу поняла, что желание познакомиться с ней не могло появиться у мисс Дарси без участия брата, и, если не заглядывать в будущее, этому можно было лишь порадоваться. Было отрадно сознавать, что причиненная ему обида не переменила к худшему его мнения о ней.

Теперь они шли молча, оба в глубокой задумчивости. Элизабет так и не успокоилась – это было решительно невозможно, однако она была польщена и обрадована. Желание мистера Дарси познакомить ее с сестрой стало для нее наивысшим комплиментом. Вскоре они обогнали мистера и миссис Гардинер, и когда дошли до экипажа, тем оставалось пройти еще четверть мили.

Мистер Дарси предложил Элизабет зайти в дом, но она объявила, что вовсе не устала, и они вместе остались стоять на лужайке. В такие моменты можно о многом побеседовать, но сказано ничего не было. Воцарилось неловкое молчание, и Дарси с Элизабет лишь молча глядели друг на друга, пока он не протянул к ней руки.

Она оцепенела.

“Что он намерен сделать?” – думала она.

Но его намерения оказались самыми достойными, поскольку Дарси хотел лишь забрать свою Браун Бесс, которую Элизабет во время прогулки повесила за спину. Она вспомнила, что в сумочке у нее осталось что-то из боеприпасов, и протянула их ему:

– Ваш пистон, мистер Дарси.

Он взял Элизабет за руку и сомкнул ее пальцы в кулак со словами:

– Он целиком ваш, мисс Беннет.

Тут они оба покраснели и были вынуждены отвернуться друг от друга, чтобы не рассмеяться.

Когда к ним присоединились мистер и миссис Гардинер, Дарси принялся настойчиво уговаривать всех зайти в дом и перекусить, но они отказались от приглашения, и обе стороны с величайшей учтивостью распрощались. Мистер Дарси помог дамам сесть в экипаж, и, когда лошади тронулись, Элизабет, обернувшись, увидела, как он медленно идет к дому.

Дядюшка с тетушкой тотчас принялись обмениваться впечатлениями и в один голос заявили, что мистер Дарси намного превзошел все их ожидания.

– Он превосходно воспитан, держится просто и вежливо, – сказал мистер Гардинер.

– Конечно, в нем есть некоторая величавость, – отозвалась миссис Гардинер, – но скорее во внешности, что даже его украшает. Теперь я могу согласиться с его экономкой – хоть многие и называют его гордецом, я ничего подобного не заметила. А как он держится в седле! Как управляется с мушкетом!

– Более всего меня поразило то, как он вел себя с нами. Он был не просто любезен, а по-настоящему приветлив, чего мы никак не могли ожидать. Ведь они с Элизабет едва знакомы.

– Разумеется, Лиззи, он не так хорош собой, как Уикэм, – заметила тетушка, – или, вернее, не столь очарователен, однако все же достаточно красив. Но отчего же ты говорила нам, что он несносен?

Элизабет оправдывалась как могла, говоря, что сегодня он произвел на нее более благоприятное впечатление, чем во время их встреч в Кенте, и что она никогда ранее не видела его столь любезным.

– Но быть может, эта его любезность – лишь очередной каприз знатного человека, – сказал мистер Гардинер, – а посему я не приму его приглашения порыбачить, на случай если он вдруг передумает и до смерти прибьет меня мушкетом за воровство его рыбы.

Элизабет поняла, что они совершенно ошиблись в его характере, однако промолчала.

– Теперь, познакомившись с ним, – продолжила миссис Гардинер, – я ума не приложу, как он вообще мог обойтись с кем-либо так жестоко, как он обошелся с несчастным Уикэмом. Негодяем он не выглядит. Напротив, когда он говорит, у его губ появляется весьма добродушная складка. И есть что-то чрезвычайно величественное в том, как его панталоны облегают самые английские части его тела. А как его превозносила эта добрая женщина, которая показывала нам дом! Несколько раз я чуть было не рассмеялась. Но, полагаю, он щедрый хозяин, да и слугам частенько приходится нахваливать господ, чтобы сохранить головы на плечах.

Элизабет почувствовала, что должна как-то оправдать его отношение к Уикэму. С предельной осторожностью она постаралась объяснить, что, судя по отзывам его родственников в Кенте, действия Дарси можно истолковать совершенно иным образом и его характер при этом может оказаться не столь дурным, а характер Уикэма не столь приятным, как им казалось в Хартфордшире. В подтверждение своих слов она рассказала историю с мальчиком-конюхом, умолчав о том, от кого ее узнала, однако подтвердив, что этому источнику можно верить.

Миссис Гардинер удивлялась и огорчалась, но поскольку они подъезжали к городку, где прошла ее молодость, то приятные воспоминания вскоре отвлекли ее от этого предмета. Она с жаром принялась показывать своему супругу все прелестные местечки, где она и ее прежний воздыхатель провели так много летних дней, пока их не разлучили обстоятельства. И, невзирая на усталость, вызванную утренней прогулкой, она сразу же после обеда, без ведома уснувшего мистера Гардинера, отправилась возобновлять старые связи и провела вечер в приятнейших сношениях, восстановленных после долгой разлуки. Однако события минувшего дня слишком занимали Элизабет, чтобы она обратила внимание на проказы тетушки. Она с удивлением все думала и думала о том, как любезен был с ней мистер Дарси и как он хотел познакомить с ней сестру.

Глава 44

Элизабет решила, что мистер Дарси с сестрой нанесут ей визит на следующий день после приезда последней в Пемберли, и намеревалась в то утро не отлучаться надолго из гостиницы. Но ее предположение оказалось неверным, и они посетили ее прямо в день приезда мисс Дарси. К большому неудовольствию мистера Гардинера, они как раз вернулись с прогулки по Лэмтону вместе со старым “другом” миссис Гардинер, джентльменом польского происхождения, который им был известен как Сыляк, и переодевались, чтобы затем отобедать с ним же. Но тут стук колес заставил их выглянуть на улицу, и они увидели, что к гостинице подъехали джентльмен и леди в открытой коляске.

Элизабет тотчас же узнала ливрею кучера, догадалась, кто приехал, и немало поразила родных сообщением о том, какая честь ей будет оказана. Ее дядюшка и тетушка были вне себя от изумления, а смущение племянницы, помноженное на события дня сегодняшнего и предыдущего, заставило их по-новому взглянуть на все происходящее. И хотя ранее ничто на это не указывало, теперь они думали, что подобные знаки внимания можно объяснить лишь особым расположением к их племяннице. Пока же мистер и миссис Гардинер пытались осмыслить эту идею, волнение Элизабет возрастало с каждым мигом. Ее нервы были закалены в боях, и такое смятение ее удивляло. Более того, ко всем прочим ее переживаниям добавилось и опасение, что под влиянием чувств мистер Дарси мог перехвалить ее, и, больше, чем обычно, желая произвести приятное впечатление, она вполне резонно подозревала, что любая попытка впечатлить их обречена на провал.

Боясь, что ее увидят, она отошла от окна и принялась прохаживаться по комнате, стараясь немного успокоиться, однако, заметив, с каким любопытством поглядывают на нее дядя с тетушкой, разволновалась пуще прежнего.

Мисс Дарси с братом вошли в комнату, и внушавшее столько трепета знакомство наконец состоялось. Элизабет с удивлением поняла, что ее новая знакомая смущена чуть ли не сильнее ее. Будучи в Лэмтоне, она уже не раз слышала, что мисс Дарси невероятно горда, но, понаблюдав за ней несколько минут, Элизабет убедилась лишь в том, что та невероятно застенчива. Ей с трудом удавалось добиться от нее хоть слова, помимо односложных ответов.