Гордость и предубеждение и зомби (др. перевод) - Остин Джейн - Страница 29

Вскоре столы разобрали, миссис Коллинз был любезно предложен и сразу же заказан экипаж, принятый ею с превеликой благодарностью. Затем все собрались у камина, чтобы узнать, какую же погоду, по решению леди Кэтрин, им ожидать назавтра. Их прервало объявление о том, что карета подана, и после множества поклонов сэра Уильяма и изъявлений признательности со стороны мистера Коллинза они наконец отбыли. Едва они отъехали от Розингса, как кузен пожелал узнать, какое мнение сложилось у Элизабет обо всем, что она видела, и ради Шарлотты она изложила свои впечатления в смягченной форме. Встреча с “Екатериной Великой” обернулась сплошным разочарованием, к тому же Элизабет не могла простить ей оскорбительные высказывания в адрес ее храма и наставника.

Глава 30

Сэр Уильям пробыл в Хансфорде лишь неделю, однако этого времени ему хватило, чтобы убедиться в том, что его дочь устроена самым благополучным образом. По утрам мистер Коллинз катал сэра Уильяма в своей двуколке, показывая ему окрестности, но после его отъезда семейство вернулось к обычному распорядку дня.

Несколько раз они удостаивались визита леди Кэтрин, и каждый раз она находила, на что обратить внимание. Она допытывалась, чем они заняты, разглядывала шитье, советуя все переделать, придиралась к обстановке, распекала горничных за небрежность, а если и принимала какое-нибудь угощение, то лишь для того, чтобы сообщить миссис Коллинз, что та покупает слишком много мяса на столь небольшую семью.

Элизабет вскоре заметила, что хотя эта великая дама и не участвовала больше в обороне страны, но делами своего прихода, о которых ей в мельчайших подробностях докладывал мистер Коллинз, она занималась весьма рьяно. Всякий раз, когда о ком-нибудь из прихожан сообщалось, что он недоволен, задирист или слишком беден, она тотчас же отправлялась в деревню, чтобы уговорить их разрешить споры или уладить все самой при помощи своего по-прежнему грозного клинка.

Развлечение в виде обеда в Розингсе повторялось по два раза на неделе, и, если не считать того, что после отъезда сэра Уильяма вечером раскладывали лишь один карточный стол, визиты эти мало чем отличались от первого. В один из таких вечеров Элизабет попросили выйти на бой с ниндзя ее светлости, дабы развлечь собравшееся общество.

Бой состоялся в огромном додзё леди Кэтрин, который из самого Киото по кирпичику притащили японские крестьяне. Ниндзя были одеты в традиционные темные одежды, маски и туфли таби, Элизабет же переоделась в платье для боевых упражнений и взяла верную катану. Когда леди Кэтрин поднялась, чтобы объявить начало боя, Элизабет, бросая противникам вызов, завязала себе глаза.

– Дорогое дитя, – сказала ее светлость, – прошу вас отнестись к этому сражению со всей серьезностью. Мои ниндзя не окажут вам снисхождения.

– Так же, как и я им, ваша светлость.

– Мисс Беннет, напоминаю, что вы недостаточно хорошо владеете боевыми искусствами. Вашим наставником был китайский монах, а эти ниндзя обучались в лучших додзё Японии.

– Если я и впрямь не умею сражаться, то ваша светлость будет избавлена от необходимости долго за этим наблюдать.

Элизабет заняла боевую позицию, и леди Кэтрин, поняв, что не сумеет переубедить эту странную и упрямую девчонку, щелкнула пальцами. Первый ниндзя выхватил меч и, издав боевой клич, кинулся к Элизабет. Когда его клинок был всего в нескольких дюймах от ее горла, она отскочила в сторону и катаной вспорола ему живот. Ниндзя рухнул на пол – его внутренности вываливались из разреза быстрее, чем он успевал заталкивать их обратно. Элизабет сунула меч в ножны, склонилась над ним и удушила ниндзя его же толстой кишкой.

Леди Кэтрин снова щелкнула пальцами, и в бой вступил следующий ниндзя – двигаясь вперед, он бросал сюрикены. Элизабет выхватила катану и парировала первые три, затем перехватила в полете четвертый сюрикен и бросила в его хозяина, попав тому в бедро. Ниндзя вскрикнул и обеими руками закрыл рану, куда тотчас же обрушился клинок Элизабет, отрубив ниндзя не только руки, но и ногу, за которую он так крепко ухватился. Ниндзя свалился наземь и был тотчас же обезглавлен.

Разочарованная таким началом, леди Кэтрин возлагала самые большие надежды на последнего ниндзя – самого опасного из всех троих. Но стоило ей щелкнуть пальцами, как Элизабет метнула катану через весь додзё, пригвоздив ниндзя к деревянной балке. Элизабет сняла повязку и подошла к своему противнику, который, задыхаясь, хватался за торчащий из груди меч. Мощным ударом она проломила его грудную клетку и вытащила наружу все еще бьющееся сердце. Все, за исключением леди Кэтрин, с отвращением отвернулись, а Элизабет откусила кусочек, запачкав кровью подбородок и платье.

– Любопытно, – жуя, промолвила Элизабет. – Я испробовала много сердец, но, осмелюсь заявить, японские нежнее всего на вкус.

Ее светлость покинула додзё, ни единым словом не отметив мастерство Элизабет.

– Дорогое дитя, – сказала ее светлость, – прошу вас отнестись к этому сражению со всей серьезностью. Мои ниндзя не окажут вам снисхождения.

Прочих развлечений было мало, поскольку доход Коллинзов был скромнее доходов их соседей. Однако это совершенно не огорчало Элизабет, и в целом она прекрасно проводила время – ведя недолгие, томительные и невнятные беседы с Шарлоттой и наслаждаясь прогулками, поскольку март в этом году выдался неожиданно теплым. Больше всего Элизабет полюбила бродить по небольшой рощице, примыкавшей к парку, где она отыскала укромную тропинку, всей прелести которой, казалось, не замечал никто, кроме нее, – там ее точно не могло настигнуть любопытство леди Кэтрин.

Так, спокойно и размеренно, прошли ее первые две недели в Хансфорде. Приближалась Пасха, и за неделю до нее в Розингсе прибавилось обитателей – немаловажное событие для столь небольшого общества. Вскоре после приезда Элизабет узнала, что через несколько недель тут ожидается мистер Дарси, и хоть она охотнее бы встретилась с кем угодно, но не с ним, своим присутствием он разнообразит их вечера в Розингсе, а она сможет убедиться в тщетности надежд мисс Бингли, наблюдая за ним и его кузиной, которую леди Кэтрин избрала ему в жены. Ее светлость явственно предвкушала его приезд, отзывалась о племяннике с величайшим восторгом и, казалось, была раздосадована тем, что мисс Лукас и Элизабет уже много раз с ним встречались.

В доме священника о его прибытии узнали практически сразу, поскольку мистер Коллинз все утро прохаживался по дороге, с которой был виден въезд в Хансфорд, чтобы первым увидеть приезд мистера Дарси и затем, низко поклонившись сворачивавшей в Розингс карете, поспешить домой с великой вестью. На следующее утро он бросился в Розингс засвидетельствовать свое почтение. Раскланиваться ему пришлось не с одним, а с двумя племянниками леди Кэтрин, поскольку мистера Дарси сопровождал полковник Фицуильям, младший сын его дяди. К величайшему удивлению всех обитателей Хансфорда, вместе с этими джентльменами мистер Коллинз и вернулся домой.

Шарлотта, увидев из окна кабинета, что они уже подходят к дому, немедленно бросилась в гостиную и сообщила барышням, какой чести они удостоились, прибавив:

– Таким жнаком внимания я обявана тебе, Элива. Мистадарфи не прифол бы так фкоро, чтобы повидаться фо мной.

Элизабет едва успела отказаться от незаслуженного комплимента, как звон колокольчика возвестил о приходе джентльменов, и вскоре все трое вошли в гостиную. Полковнику Фицуильяму, который шел впереди всех, на вид было лет тридцать. Его нельзя было назвать красавцем, но внешность и манеры выдавали в нем истинного джентльмена. Мистер Дарси совершенно не изменился с тех пор, как они виделись в Хартфордшире. Он с обычной сдержанностью поклонился миссис Коллинз и, каковы бы ни были его чувства к ее подруге, поздоровался с ней так же бесстрастно. Элизабет ответила реверансом, не говоря ни слова.