Демон. Одиночка (СИ) - Блинова Маргарита - Страница 20

Осушив стакан, ставлю его на столик, укладываюсь на соседних креслах, скидываю кроссовки и погружаюсь в сон.

При посадке нас с Микой никто не будит и не заставляет пристегиваться. Зачем? Демонам высота не страшна, как и угроза разбиться насмерть.

Сквозь рваный болезненный сон чувствую, как кто-то терпеливо обувает меня обратно, закутывает в одеяло и поднимает на руки.

Сонно приоткрыв один глаз, удостоверяюсь в том, что Курт опять решил поработать бесплатным извозчиком, и снова сплю.

— Эва, — кто-то легонько касается моей щеки кончиками пальцев. — Мы приехали. Пора просыпаться.

Я сонно вытягиваю ноги, упираюсь в дверцу машины и открываю глаза.

— Выспалась, — негромко спрашивает мужчина, и я широко зеваю в ответ. — Завтракать будем?

Не раздумывая, киваю и радостно улыбаюсь.

Курт проводит рукой по моим волосам, убирая по пути пару непослушных прядей.

— Вот почему ты не можешь быть такой мягкой и послушной всегда? — с легким укором в голосе, замечает Курт.

Сказанное задевает меня, и я вспоминаю, что все еще злюсь на Курта-командира. Скинув с себя остатки сна, сползаю с коленей лаэрда на сидение и оглядываюсь.

Мы сидим на заднем сидении машины, водитель и охранник уже вышли и мерзнут на улицы. Тот факт, что я спала на руках Курта, заставляет почувствовать меня неловко.

Ситуация ухудшается, когда Курт протягивает шубку, одолженную мне Микаэлем.

— А где моя куртка?

Шуба, конечно, красивая и мягкая, и греет превосходно, но я ее не покупала, а быть должной кому-то из Дамиров не хочется.

Яблокова, вообще-то, на тебе все вещи чужие.

— Она в багажнике, вместе с твоим рюкзаком и вещами, — говорит мужчина, сверяясь с наручными часами. — А что? Тебе что-то нужно?

Не говоря ни слова, дергаю ручку дверцы и выпрыгиваю на улицу.

— Эва! — рычит за моей спиной Курт, и я торопливо захлопываю дверцу.

Два удивленных мужчины стоят в двух шагах. Интересно, кто из них водитель?

— Откройте, пожалуйста, багажник, — прошу я, обращаясь сразу к двум мужчинам.

Тихо пищит брелок в руках одного из них, я киваю в знак своей благодарности и торопливо оббегаю машину. Дверь со стороны Курта громко хлопает.

— Могла бы просто сказать, — его голос так же холоден, как и воздух на улице.

Мелко дрожа, стоя на морозе в одном пиджаке и майке, я торопливо вынимаю черную широкую куртку от костюма для катания и одеваюсь. Затем беру свой рюкзак, просовываю руки в лямки и поворачиваюсь к Курту.

— Завтракать? — примирительно спрашиваю я, оглядываясь по сторонам в поисках кафешки. — Предлагаю вон туда, — показываю пальцем в сторону знакомой вывески.

Лаэрд оборачивается, смотрит в указанном мной направлении и протягивает свою ладонь. За ручку я не ходила с пятого класса, да и в карманах держать руки теплее, но есть в этот момент во взгляде Курта что-то такое, что я решаю сделать маленькую уступку и протягиваю ладонь.

Держась за руки, словно первоклашки на первое сентября, мы входим в полупустой зал кафешки, занимаем столик в углу. Водитель и охранник усаживаются чуть в стороне.

— Эва, давай еще один компромисс?

Я заинтересованно наклоняю голову, всем видом демонстрируя, что готова выслушать предложения.

— Аврора очень хочет с тобой поговорить и объясниться, — в лоб говорит он. — Ты соглашаешься увидеться с ней, а я не препятствую вашим с Микой отношениям.

Откинувшись на спинку стула, пристально смотрю в глаза мужчины. Хотелось бы знать, о чем беседовали братья, пока я мылась, и почему в результате душевного семейного разговора на лице Микаэля расцвел синяк. Курт явно против, но против чего?

И почему ему так хочется, чтобы я поговорила с Авророй? Потому что та разделяет его мысли?

— Курт, а кто вам сказал, что я хочу встречаться с Микой?

Мой вопрос ставит мужчину в тупик. Наблюдая, как на красивом лице лаэрда возникает замешательство, я чувствую триумф.

Да, Яблокова, это явный нокдаун.

С довольной улыбкой поднимаюсь со своего стула, вытаскиваю из рюкзака кошелек и иду к кассе.

Тут же за моей спиной пристраивается охранник.

— Боитесь, что сбегу? — понимающе киваю я, глядя в широкое простое лицо мужчины.

— Есть такое, — с бесхитростной улыбкой отвечает тот.

Заказав для себя большую чашку кофе и блины с медом, я в задумчивости оглядываюсь на охранника за спиной.

— Как считаете, что взять Курту?

Мужчина смотрит на меня круглыми глазами.

— Простите? — кажется, он тоже растерян.

Хм, может это уже вирусное? Или это просто день такой, когда я ставлю людей в тупик — сначала стюардесса, затем Курт, а вот сейчас охранник.

— Что обычно ест на завтрак Курт? — терпеливо повторяю свой вопрос.

Пауза немного затягивается.

— Вы хотите заказать мистеру Дамиру завтрак? — я согласно киваю. — Он будет против.

М-да, это тяжелый случай. Возможно, даже клинический.

Быстро обернувшись к кассиру, заказываю зеленый чай, яичницу и блины.

— Он не станет это есть, — тихо предупреждает охранник.

— Посмотрим, — самоуверенно говорю я, открывая кошелек.

Опережая меня, мужчина быстро передает кассиру банковскую карту и извиняюще улыбается.

— У меня будут проблемы, если я позволю вам заплатить, — честно признается он.

Пожав плечами, отсчитываю всю сумму за завтрак и опускаю ее в полупрозрачный ящичек для сбора средств в помощь сиротам. Это, конечно, не то же самое, что заплатить за себя, но чувство, что меня покупают, на время отступает в тень.

— Я принесу, — любезно предлагает свою помощь охранник.

Вернувшись к столику, сажусь за свое место и смотрю на Курта. Он больше не выглядит удивленным, сейчас он скорее сосредоточен и готов к действию, и даже былая усталость и явный недосып куда-то пропали.

— Курт, а что вы едите на завтрак? — спрашиваю из любопытства.

— Кашу, оладьи и сок, — перечисляет мужчина.

Ну вот! Мимо по всем пунктам.

— Всегда, всегда? — уточняю, не теряя надежды.

— Да, — кивает он.

М-да, Яблокова. Это провал!

— И что всегда только каша, оладья и сок? — допытываюсь я. — Ну, нет, скажем, желания съесть тосты, или фрукты, или еще чего-нибудь?

Курт в задумчивости крутит свой телефон.

— Это дань уважения памяти моей жены, — негромко говорит он. — Бет всегда готовила для меня завтрак. У нашей поварихи выходит не так вкусно, но я не жалуюсь.

Мне требуется пара минут, чтобы переварить только что сказанное им. Насколько помню из личного дела Курта, предоставленного УНЗД перед ужином, та самая Бет погибла при родах. И если его сыну пять лет, то…

— Вы на протяжении пяти лет каждое утро едите кашу, оладьи и сок, которые готовила вам жена?

Мужчина кивает.

Псих! Полный псих! Но вслух я такое, естественно, не говорю.

— Вау! — я потрясена до глубины души. — Наверное, вы очень сильно ее любили.

— Очень.

В одном простом слове Курт умудряется выразить так много. Здесь и печаль, и нежность… И хорошо знакомые мне нотки душевного одиночества.

Идея с завтраком уже не кажется удачной, но сдаваться так быстро не хочется.

— Курт, я заказала для вас завтрак, — тихо сознаюсь, заглядывая в глубину его глаз.

Он грустно улыбается.

— Эва, я не буду есть, — мягко, но непреклонно говорит лаэрд.

— Ладно, не ешьте! — фыркаю я, яростно расчесывая запястье левой руки.

Внутри плещется обида, да и чувство проигрыша не дает покоя, поэтому, когда охранник приносит поднос, просто молча двигаю к себе тарелку с блинами и приступаю к еде.

А ведь оладья и блины — это почти то же самое.

— Эва, о чем ты думаешь?

Вопрос застает врасплох настолько, что я говорю правду.

— О том, что у вас никогда не будет ни второй жены, ни постоянной любовницы, — сознаюсь я, растеряно глядя в окошко. — Ни одна женщина не сможет конкурировать с духом вашей умершей жены.

Мы молчим дальше. Тяжелая атмосфера за столиком мешает наслаждаться вкусом моих любимых блинов с медом, и даже сладкий кофе отдает горечью.