№44, Таинственный незнакомец - Твен Марк - Страница 14

Отец Питер заметил, что здесь мы имеем двух неоспоримых свидетелей чуда, которые не могут солгать, – епископа и осла. Многие прихожане, проявлявшие до сих пор сдержанность, пожертвовали деньги на храм. А отец Питер продолжал:

– А теперь подумайте, как господь наш, желая вызвать у людей раскаяние, явил свое величие в городе Марселе, во Франции. В 1218 году святое причастие было выставлено для поклонения в церкви монастыря францисканцев на сорок часов. Многие благочестивые миряне помогали отправлять службу. Вдруг святое причастие исчезло, и молящимся предстал сам творец мира. Лик его светился, взор был взыскующ, но милостив, и люди не могли его выдержать. Они стояли, не в силах шевельнуться от страха, но потом осознали, что значит это великое явление. Епископ Белсун собрал более шестидесяти свидетельств, данных под присягой.

Но, невзирая на чудо, люди жили в грехе, как и раньше, и господу пришлось послать новое знамение. Отец Питер рассказал, как это случилось:

– Двум праведникам было видение, что господь вскоре нашлет на город страшную напасть, если горожане не обратятся на путь истинный. И через два года чума скосила большую часть жителей города.

А еще отец Питер поведал нам о том, как двумя столетиями раньше во Франции Вельзевул и еще один дьявол вселились в женщину и ни за что не хотели покинуть свою жертву, хоть сам епископ приказал:

– Изыди, Сатана!

Но при виде святого причастия дьяволы бежали, богохульствуя, и свидетелями тому были сто пятьдесят тысяч человек. Рассказал отец Питер и о том, как изображение святого причастия на окне церкви, в которую раньше часто ударяли молнии, отныне оберегало ее в грозу. Развивая свою мысль, отец Питер сказал, что молния ударяет в церковь не случайно, а лишь с высокой целью.

– В нашу церковь молния ударяла четырежды, – напомнил он, – вы можете спросить: почему господь не отвел удара? Во всем есть мудрый умысел божий, и нам не дано судить о нем. Но одно можно сказать наверняка: не посети нас господь таким путем, мы не воззвали бы к щедрости благочестивых прихожан, любящих бога Мы были бы счастливы, ходя во тьме. Может, в этом и был божественный промысел.

Некоторые прихожане, не дававшие денег на храм с того самого времени, как молния ударила в него впервые, не уразумевшие тогда ее высокого предназначения, теперь с радостью внесли свое пожертвование. Другие же, вроде пивовара Хуммеля, прожженного дельца, лишенного всяких чувств, заявили, что разрушение храма – слишком расточительный способ рекламы и богу-отцу следовало бы передоверить ее деловым практичным людям, имеющим опыт в рекламном бизнесе. Хуммель и ему подобные так и не дали денег на храм. Потом отец Питер припомнил еще одно чудо, и все пожалели, что проповедь заканчивается, мы были готовы слушать часами про волнующие и поучительные чудеса, извлекая при этом для себя огромную пользу.

Вот какой случай произошел днем 3 февраля 1322 года в церкви Лоретте в Бордо. Ученый пастырь, доктор Делор, профессор теологии в Бордо, выставил святое причастие для поклонения. Пропели «Восславим господа», и вдруг ризничий, тронув священника за плечо, говорит:

– Господь явился в святом причастии!

Доктор Делор поднимает взор на святое причастие и лицезрит господа. Полагая видение игрой света, он меняет положение, чтобы лучше разглядеть святое причастие. Доктор Делор видит, что оно как бы разделилось надвое и посредине появился юноша неописуемой красоты. Грудь Иисуса была над дарохранительницей, левая рука прижата к сердцу. Он милостиво кивнул и благословил молящихся правой рукой. Господа лицезрели ризничий, несколько детей и множество взрослых прихожан Видение длилось все время, пока шло причащение. Нечеловеческим усилием священник поднял дарохранительницу и, не отрывая взгляда от божественного лика, благословил молящихся. С тех пор день явления господа отмечается в церкви Лоретте каждый год.

В глазах у слушателей заблестели слезы. И в этот миг в нашу церковь ударила молния, и она сразу опустела – прихожане в ужасе разбежались.

Не оставалось сомнений в том, что произошло еще одно чудо: в небе не было ни облачка. Позднее отец Питер привел к присяге свидетелей происшествия, и чудо признали и занесли в анналы в Риме. Наша церковь прославилась, и к ней потянулись пилигримы.

Глава XI

Для нас с Катриной чудо в церкви означало, что я вытянул козырную карту, и мы ликовали, уверенные в победе. Теперь мы знали, что Навсенаплюй вот-вот явится. Я снова побежал в Совиную башню – на свой сторожевой пост.

Но меня опять постигло разочарование. Час за часом проходили напрасно, близилась ночь, на небе взошла луна, а Навсенаплюй не появлялся. В одиннадцать я понял, что дальше ждать нет смысла, и ушел из башни, подавленный и закоченевший. Мы с Катриной терялись в догадках – в чем тут штука? Наконец Катрину осенило:

– Порой чудеса совершаются не сразу, а с мудрым умыслом, скрытым от нас, и нам не подобает вопрошать о нем господа, – заявила она. – Ведь было же откровение праведнику, что господь нашлет холеру на город Марсель, если он не сойдет с греховной стези, но пророчество сбылось лишь через два года.

– Бог ты мой, вот оно что! Теперь понятно, – понуро сказал я. – Навсенаплюй придет через два года и будет слишком поздно. Бедный мастер! Ничто его не спасет, он пропал. Завтра до восхода солнца недруги восторжествуют, мастер будет разорен. Пойду лучше спать, по мне хоть бы вовсе не просыпаться!

Наутро часов в девять Навсенаплюй был в замке! Ах, если бы он здесь оказался всего на несколько дней раньше! Я расчувствовался, как девчонка, и не мог сдержать слез. Навсенаплюй явился с деревенского постоялого двора как всегда неожиданно – веселый, нарядный, в шляпе с пером. Обитатели замка окружили его со всех сторон, и Навсенаплюй тотчас рассыпался в любезностях. Потрепав старую фрау Штейн по подбородку, восхитился:

– До чего хороша! Символ неувядающей юности!

Катрину он назвал отрадой своего сердца и сорвал поцелуй; ахнул от восторга, глянув на Марию, заявил, что она ослепительно красива и, точно солнце, освещает скучный замок; потом, излучая всем видом дружелюбие, направился к печатникам, которые с утра пораньше пили пиво и замышляли пакости, предвкушая скорую победу. Навсенаплюй и для них нашел теплые слова, но ни один из мужчин не поднялся ему навстречу, ни один не обрадовался его приходу; они знали его натуру: как только Навсенаплюй разберется, что к чему, он тотчас примет сторону слабого. Навсенаплюй обвел глазами печатников, и улыбка сошла с его лица. Он прислонился к свободному столу и полусидя, скрестив ноги, внимательно вглядывался в лица. Наконец серьезно сказал:

– Вижу, что-то случилось Что именно? Печатники сидели мрачные, угрюмые и молчали.

Навсенаплюй обратился ко мне:

– Объясни, в чем дело, парень.

Гордясь его вниманием, я собрал все мужество, преодолел страх перед печатниками и, внутренне дрожа, открыл было рот, но не успел и слова молвить, как Сорок четвертый опередил меня и кротко произнес:

– Если позволите, сэр, объясню я, а то Август навлечет на себя неприятности, ведь всему виной не он, а я.

Печатники были потрясены тем, что робкий Сорок четвертый отважился на такое рискованное дело, и Катценъямер, смерив его презрительным взглядом, грубо оборвал:

– Будь добр, заткнись и постарайся больше не открывать рот.

– Положим, я попрошу его открыть рот, – вмешался Навсенаплюй, – что тогда?

– Тогда я закрою его силой, вот что!

В глазах Навсенаплюя появился холодный стальной блеск. Он подозвал к себе Сорок четвертого и приказал:

– Стой здесь! Я тебя в обиду не дам. Продолжай!

Печатники заерзали на стульях, подались вперед.

Лица у них ожесточились: они внутренне собирались, готовясь к бою. После короткой паузы юноша сказал ровным бесцветным голосом, будто не сознавая весомости своих слов:

– Я новый подмастерье. Из-за незаслуженно плохого отношения ко мне – другого объяснения нет – эти трусы устроили заговор против мастера и хотят его разорить.