Импотент, или секретный эксперимент профессора Шваца - Бегемотов Нестор Онуфриевич - Страница 45

– Ну вот! – вырывается у меня. – Знаю я, как ты спички тягаешь!

– Да не перебивай ты! Дай досказать! Потом и твоя очередь пришла. У тебя тоже неплохо получалось…

– Ну, и что ты так на меня смотришь?

– И тут, веришь ли? – ключ в дверях проворачивается, и входит твоя жена с двумя полными сумками…

– Эта та, с которой я на тройке в ресторан мчался?

– Ну да! Я смотрю на нее и думаю: «А ведь это его жена…» Вернее, ни о чем я не думал – это и так было ясно. Ну так вот, видит она всю картину во всей своей красе неприглядной и такую истерику закатывает, я такую в жизни не видел! Наша подружка-то пытается тебя оправдать, а твоя-то как вцепится ей в волосы, еле мы их разняли! А потом твоя-то ка-ак размахнется, да тебе ка-ак влепит по морде! Сразу синяк, значит, вся рожа расцарапана, в общем, кошмар!

Я почувствовал себя оплеванным. Что это я такой развратный в сне моего друга?

– Слушай, Мур, а я-то здесь при чем? Я бы своей жене вообще бы не стал изменять. Я бы ее любил…

– Ну да, не стал бы… Да не смеши ты меня!

– Да говорю тебе!

– Ну да, а то я тебя, кобелину, не знаю!

– Ах вот ты как!? Да как же я тебя раньше-то не знал! Свинья ты после этого, вот что я тебе скажу! Такие сны обо мне смотреть!

Мы снова сцепились, он ударил меня по голове гитарой, я его пнул ногой – и мы, побитые, разошлись.

Три месяца я, если встречал этого проходимца на улице, возвращался и шел другой дорогой. А потом нас помирила одна девушка, которая очень любила мирить своих склочных знакомых. В общем, та самая…

Звонок. Ну вот! Главу не окончил!

– Привет, ста…

– Здо…

– Как жи…

Мы прошли на балкон и я угостил Мура длинной сигаретой.

– Слушай, мне такой сон сегодня приснился!

– Сон? – уточнил я, прикуривая от спички. – Рассказывай, только не дыми в мою сторону.

– Снится мне, значит, судебное заседание, а ты – на скамье подсудимых.

– Вот еще выдумал! – рассмеялся я, но почувствовал себя как-то скверно. – С чего бы это?

– Вот и я так сначала подумал. Оказалось, что одна девушка подала на тебя в суд за то, что ты ее изнасиловал.

– Какая еще девушка?

– Да та, на которую мы спички тянули.

– А-а, – вспомнил я и помрачнел. – Так она же сама хотела!

– Сначала, видать, хотела, а потом расхотела, – охотно объясняет Мур. – Ребенка-то надо на какие-то шиши воспитывать. У нас государство детей без средств не оставит! Так вот, сбоку от меня жена, значит, твоя сидит, в слезах вся, а тебе уже приговор на алименты читают. Жена твоя и говорит, этак сквозь зубы, я даже вздрогнул: «Придет домой, как свинью зарежу!..»

– Она что, свиней резала? – удивился я.

– При чем здесь «свиней»?! Это поговорка такая. Что ты все время перебиваешь? Зарезанным быть не терпится? Вот она мне и говорит: «Зарежу, а потом руки на себя наложу. Вот ты мне скажи, Мур, как же я могла со скотом таким жить-то?» Мне-то неприятно о друге своем слова такие слышать, о тебе то есть, я успокаиваю ее как могу…

– Тоже мне, валерьянка!..

– А она заладила одно: «Вернусь домой, зарежу, наложу…»

Я нервно затягиваюсь сигаретой, у меня нет слов.

– Потом проходит несколько дней, – охотно продолжает Мур, – захожу я к вам домой, а там милиции полно, и ты на диване лежишь, будто бы газету читаешь, но весь окровавленный такой, а жена твоя рядом висит…

– Как это, висит?

– Ну, как-как! Ногами вниз, головой вверх! Повешенных, что ли, не видел? Я как это увидел, как заору и – проснулся…

– Значит ты, это, скотина, то есть, ты этакая, – начинаю я заводиться, – сам первым с этой, которая потом с ребеночком, а я, значит, как этот, еще и алименты эти плати, да?! По-твоему, я за рассказы эти чертовы деньги лопатой гребу?

– Да что ты на меня-то кричишь? Я разве виноват, что она на тебя показала?

– Ладно, не виноват, но по-твоему я жену свою до убийства, а потом до самоубийства мог довести?

– Слушай, ну что ты кипятишься? Это же твои отношения с женой, я же в вашу личную жизнь не вмешиваюсь, может у нее это в крови? Я как ни зайду к тебе во сне, так она сразу: «Муж занят и пить я его с тобой никуда не отпущу!» И смотрит так сердито!..

– Нет, и он еще друг называется! Долго ты надо мной измываться будешь?! Почему тебе такой маразм обо мне снится?!

Мы снова поцапались, я оторвал у него все пуговицы, до которых смог дотянуться, а он, кроме всего прочего, обвалил книжный шкаф с моими архивами. После этого я три месяца не ходил по тем дорогам, по которым мог ходить он.

А потом я, неожиданно для своих друзей, собрался жениться и подумал: а кто бы это мог подарить мне хрустальный сервиз? Подумал, подумал, да и помирился с Муром, пригласил его, гада, на свадьбу.

Она тихо сопит в подушку. Какое все же странное слово – «жена». Интересно, чем оно наполнено? Она еще спит, моя благоверная, а я сижу в халате, склонившись над столом, и набрасываю эти строки. Дело в том, что Мур разбил на моей свадьбе свой подарочный сервиз. Правда, он не был хрустальным.

И вот я сижу и думаю, что же теперь будет дальше? Неужели Мур лучше меня знает, кто я есть и на что способен? Неужели я и снился ему именно таким, потому что он знает, что именно так все и случится? Мур ведь на то и Мур, он теперь в милиции работает. У него – интуиция.

Я почесываю в голове и на листе бумаги пытаюсь математическим способом оценить вероятность существования вещих снов. Я высчитываю уже часа два, но у меня ничего не получается. Я завариваю новую чашку кофе и подбадриваю себя тем, что когда-то был весьма силен в математике.

СТОЛ НАХОДОК

Строки из «Толстой книги»

Бухгалтер Кроликов нечаянно растратил казенные деньги, испугался и убежал… отдыхать на юг.

«А нет ли у вас родственников за границей?» – заискивающе интересовались у Сидорова компетентные органы.

Совершенно невежественно думать, что у человека может быть душа. Организм, как известно, выталкивает любое инородное тело.

Познания студентки Милашкиной во французском, английском и испанском языках практически одинаковы. Ни одного из названных языков она не знает.

Издательством «Самодур» выпущена в свет брошюра – пособие-самоучитель «Двенадцать способов застрелиться».

Ночью голодный Сидоров проник в здание КГБ, вскрыл в одной из комнат сейф и до отвала наелся «сывороткой правды».

Осень. Милиционер. Пьяный. Демократия. Но не для всех.

Замечательным сюрпризом для жителей Южно-Сахалинска явилось открытие в городе дома-музея знаменитого американского писателя Марка Твена.

Никто не скажет, что я злодей! Вы не найдете ни одного человека! Нет такого! Этот человек давно уже мертв!

Маркиз де Лошак встал к барьеру напротив барона де Мерина, поднял стартовый пистолет, прицелился и произвел выстрел. Тут же мимо маркиза пронеслись тридцать два спринтера, которые затоптали барона.

Когда на Востоке начинается новый виток инфляции, из гаремов продают самых старых и самых сварливых жен.

Когда Великий писатель Мормонов скончался, его поставили на пьедестал, после чего все его произведения были благосклонно забыты. Никто не вспоминал о Мормонове до тех пор, пока он не стал пахнуть.

Артист Шлепанцев пел просто отвратительно, так что зрители каждый раз закидывали его гнилыми овощами, фруктами и даже объедками. Никто из сидящих в зале не подозревал о том, что Шлепанцев держит за кулисами ученую свинью, которая подъедает все, брошенное ими, после выступления.