Судебные ошибки - Туроу Скотт - Страница 13

— Не представляете, кого?

По выражению лица Женевьевы Ларри казалось, что на уме у нее есть несколько фамилий, но она не хотела повторять ошибку Луизы — говорить необдуманно. Он так и сяк пытался развязать ей язык, но Женевьева лишь сохраняла приятную улыбочку и все время строила глазки. Время шло. Ларри хотелось увидеться с Эрно, поэтому он отпустил Женевьеву, сказав, что, возможно, им понадобится встретиться снова. Судя по всему, ее не особенно радовала подобная перспектива. Такая уж у него работа. Зачастую приходилось восстанавливать против себя людей, которых он считал вполне порядочными. Знала ли Женевьева, откуда у Луизы брались деньги? Скорее всего. Но была совершенно уверена, что это никак не связано с убийством. Так или иначе, Женевьева оберегала память о подруге, и Ларри уважал ее за это. Может быть, Луизе помогал дядюшка-мафиозо. Может, ее мать, женщина старосветского типа, устраивала нелегальную лотерею, когда жила в Кевани, или, скорее, поддерживала дочь деньгами, давно хранившимися в матраце.

Ларри несколько минут ходил вокруг пальмы в горшке у двери кабинета Эрно, пока секретарша не впустила его. Начальник службы безопасности обретался в большом аэропорту, поэтому Эрдаи был здесь главным и занимал такой просторный кабинет, что мебели в нем казалось мало. В свете из больших окон блестел его письменный стол, где не было ничего, даже пыли.

— Можно задать вопрос? — спросил Эрно, когда они уселись. — Чиновники в Сентер-Сити всегда хотят заранее знать, прочтут ли они в газетах о том, что здесь кто-то проштрафился.

Эрно в пятьдесят шестом году тайком вывезли из Венгрии после того, как его отца повесили на столбе перед фамильным особняком. В его голосе до сих пор слышался, словно неуместный музыкальный фон, легкий акцент. Он растягивал некоторые гласные звуки и гортанно произносил кое-какие согласные. Но Эрно держался так, словно этого никто не мог заметить. Он был одним из тех, кто всегда делает вид, будто находится в курсе всех дел. Было понятно, что ему важно выяснить, что удалось раскопать Ларри. Но его любопытство давало Старчеку преимущество. Вместо ответа он раскрыл маленький блокнот и сказал, что не понимает, зачем было устраивать Луизе обыск, о котором упомянуто в ее личном деле. Обдумывая цену признания, Эрно пожевал губами и наконец, подавшись вперед, положил локти на стол.

— Только не записывай этого, — заговорил он, — но, думаю, мои ребята слегка обозлились. Как я слышал, эта Луиза всем досаждала. Ты видел ее характеристику в личном деле. «Строптивая». Видимо, она подняла шум, когда получила результаты того анализа, и кто-то подозрительный стал еще подозрительнее.

Произнося последнюю фразу, Эрно искоса взглянул на Старчека. Он давал понять, что его люди воспользовались сигналом как поводом для обыска. Такое случалось здесь постоянно. Женевьева в данном случае была права: язык довел Луизу до беды.

— Значит, обыск ничего не дал?

— Абсолютно, — твердо ответил Эрдаи. Полез в ящик стола и сунул в уголок рта зубочистку. Эрно был нервозным, худощавым. С узким лицом, длинным тонким носом и такими светлыми бровями, что они были едва видны. Ларри всегда его недолюбливал. Высокомерный Эрно часто морщился с кислым видом, словно унюхал какую-то вонь, идущую от собеседника. Видимо, он стал бы неплохим полицейским. Неглупым, серьезно относящимся к работе, но служить в полиции ему не пришлось. Еще учась в академии, он во время домашней ссоры застрелил тещу. Коронер включил в свой отчет показания жены Эрдаи: она подтверждала, что старуха бросилась на него с ножом. Однако начальник полиции не хотел брать человека, который совершил убийство из служебного револьвера, еще даже не получив значка.

По странной прихоти случая это обернулось для Эрно удачей. Чины из академии устроили его в службу безопасности «Транснэшнл». Он поддерживал общественный порядок в аэропорту, помогал таможенникам искать наркотики и следил за тем, чтобы никто не улетал без билета. На работу приезжал в костюме и галстуке. Теперь у него были хороший дом в пригороде, перспектива неплохой пенсии, акции авиакомпании и большой штат бывших полицейских под началом. Он преуспел. Но в течение многих лет оставался неудовлетворенным, торчал в баре Айка, где собирались полицейские. Ему хотелось иметь оружие, значок и вид крутого по должности человека. Потягивал пиво, слушал рассказы полицейских, сожалея о том, что прошло мимо него и чем уже могли похвастаться многие, может быть, даже включая Ларри.

— Ну и что ты думаешь о наркотиках? — спросил Эрно. — По-моему, Грир считает, что Луиза погибла случайно. Оказалась в неподходящее время в неподходящем месте.

— Может быть. Но у твоей Луизы водились большие деньги.

Эрно как будто оживился. Ларри знал, что он из тех иммигрантов, которые охотно говорят о деньгах, особенно собственных. Эрно, в сущности, не хвастался; ведя речь о своих акциях, он больше походил на человека, говорящего о низком уровне холестерина. Разве я не везучий? Он напоминал Ларри кое-кого из старых польских родственников, способных рассказать о каждом заработанном или истраченном долларе. Это характерная черта уроженцев Старого Света, деньги для них означали безопасность. Но когда служишь в группе расследования убийств, узнаешь о деньгах две вещи. Во-первых, из-за денег люди гибнут, хотя чаще это случается из-за любви. Во-вторых, денег всегда мало, когда в дверь тебе звонит полицейский.

— Откуда она брала их? — спросил Эрно.

— Об этом я хотел узнать у вас. Крала что-нибудь?

Эрно отвернулся и стал обдумывать вопрос. За окном «Боинг-737» садился на взлетно-посадочную полосу, словно утка на воду пруда. Самолет, ревущее чудо из алюминия, опускался к бетонному покрытию с легким креном, но приземлился благополучно. Ларри решил, что окна у Эрно с тройными рамами, потому что шума почти не было слышно.

— Билетов не крала, если ты об этом подумал, — ответил Эрдаи.

— Меня больше интересует, не запускала ли она руку в выручку.

— Исключено. У нас очень строгий учет.

— А билетов нет?

— Билетов? Их красть выгоднее всего. Листок бумаги может стоить здесь тысячу долларов. Но воры всегда попадаются.

Эрно описал процедуру. Кассирши заполняют билеты обычно с помощью компьютера, иногда от руки. Билет недействителен, если кассирша не отметится либо личным компьютерным номером, либо на выписанном вручную билете собственным штемпелем, металлической пластинкой.

— Бухгалтерия проверяет отрывной талон на предмет оплаты. Если билет не оплачен, у меня звонит телефон. И я отправляюсь к кассиру.

— Ну и как? Бывают звонки?

— Случается время от времени, что крадут один-два билета. Но знаешь, тысяч долларов таким образом не заколотишь, если речь идет о подобных суммах. Штемпели не пропадают. Это дело серьезное. Авиакомпания тут беспощадна. Пойдешь под суд, даже если прикарманишь доллар девяносто пять центов. Снисхождения никакого. И это действует. Все боятся до жути. Что ты выяснил в разговоре с Женевьевой? Имеет она какое-то представление, где Луиза прятала свое дерево, на котором растут деньги?

Ларри хмыкнул.

— Из нее клещами ничего не вытянешь.

— В самом деле?

— В самом деле. Не может она быть замешана в тех же делах, что и Луиза?

— Никогда не говори «никогда», но я все же скажу. Она тихоня тихоней. Соблюдает все правила. Может, вызвать ее повесткой на заседание большого следственного жюри? Такая, присягнув на Библии, не солжет. Держу пари, если прижмешь ее, то узнаешь, чем занималась Луиза.

Это была неплохая мысль, и Ларри записал ее в блокнот, хотя Мюриэл и Томми Мольто не выписали бы такой повестки. Большое жюри означало присутствие адвоката, который поднял бы вой, что порядочных белых людей хватают просто-напросто по наитию.

Эрно спросил, что еще думает Ларри.

— А что тут думать? Я не могу представить, чтобы Луиза держала здесь тотализатор, тем более что половина пассажиров летит в Лас-Вегас.

— Логично, — согласился Эрдаи.