Военная контрразведка от «Смерша» до контртеррористических операций - Ефимов Николай Николаевич - Страница 43

— Какие задачи вы при этом выполняли?

— Осуществлял оперативное обеспечение этого самого 83-го полка. То есть приходилось проводить разъяснительную работу в подразделениях, содействовать командованию в вопросах поддержания бдительности и боевой готовности, ну и, конечно, не сбрасывались со счетов наши главные задачи: борьба с изменой Родине, шпионажем, диверсиями, контрабандой и возможным террором.

— Как отнеслись к вводу войск в Чехословакию наши военнослужащие?

— В основном позитивно. Все ведь уже и сами увидели, что делается в дружественной нам стране, поняли, к чему это может привести. Так что каких-либо серьезных негативных высказываний или иных проявлений и тем более действий со стороны личного состава не было.

— А как относилось к вводу наших войск местное население?

— Вопрос слишком общий. Я скажу так: передо мной стояла задача знать обстановку в окружении наших частей и подразделений, а для этого следовало иметь контакты в подразделениях чехословацкой армии, в правоохранительных органах и, конечно же, в СТБ, службе территориальной безопасности, как именовалась тогда чешская госбезопасность. Такие контакты были — выводы можете сделать сами, как к нам относились.

— Ну да, понятно — это вы об адекватной части общества. Но так как чехи в подавляющем своем большинстве народ спокойный и разумный, то вы, как сказали, отработали без происшествий.

— Действительно, в конце ноября наша оперативная группа была выведена из Чехословакии, и дивизия отправилась к месту постоянной дислокации — Потсдамский округ, ГДР А я вскоре отправился в город Киев, старшим оперуполномоченным особого отдела Киевского гарнизона. Как мне кажется, самые интересные и важные события на моем жизненном пути — это события начиная от 1969 года, связанные как раз с моей работой в Киеве, ну и дальше — в Берлине.

— Чем же был так примечателен Киевский гарнизон?

— Была очень большая и интересная работа! Мы занимались не только оперативным обеспечением всех военных вузов в городе, но и частей специального назначения, да еще и всех наиболее важных мероприятий на государственном уровне. Начиная от парадов, встречи иностранных делегаций, различных культурных мероприятий и заканчивая, конечно, футбольными баталиями. На этот период наибольший интерес, на мой взгляд, представляли два момента: первый — это массовый выезд советских граждан еврейской национальности, в том числе и военнослужащих, в Израиль; второй — создание в наших военных вузах специальных факультетов для обучения иностранных военнослужащих. Они запомнились мне потому, что пришлось, как говорится, попыхтеть очень активно…

— Вы можете рассказать об этом более подробно?

— Достоверно установлено, что в 1970-е годы израильская и американская разведки разработали специальную операцию с целью искусственно разжечь эмиграционные настроения среди еврейского населения нашей страны.

— Насколько известно, «Моссад» тогда работал в СССР только по этому направлению — чтобы, не дай бог, не было никаких шпионских скандалов, портящих имидж Израиля.

— Ну вот, а потому в середине 1970-х годов, особенно после 73-го, поражения арабов в арабо-израильском конфликте, хлынул поток заявлений на выезд на ПМЖ в Израиль. В ОВИРы для получения виз обращались бывшие и даже действующие военнослужащие, в том числе так называемые секретоносители. Выезд иных из них за границу мог нанести серьезный ущерб интересам безопасности нашей страны — ведь путем опроса выехавших из СССР разведки противника активно собирали информацию об оборонном и стратегическом потенциале нашей страны, ее Вооруженных силах.

— Вы сказали о «секретоносителях». Можете рассказать, кто именно это были, что за секреты они могли знать?

— Вы знаете, что такое был тогда Киев, сколько там тогда было училищ? Это Высшее военное авиационно-инженерное — специалисты ВВС, Высшее инженерное зенитно-ракетное — специалисты ЗРВ ПВО, которые очень котировались по тем временам, Высшее общевойсковое командное — 2-й факультет данного училища готовил специалистов для Главного разведывательного управления… Во всех вузах тогда велись научные разработки, в том числе по новому вооружению и боевой технике. Естественно, что информация по этим вузам могла представлять для спецслужб противника немалый интерес. И тут вдруг представители профессорско-преподавательского и командного состава этих военных училищ собираются уезжать!

— Не получалось ли так, что во всех отъезжающих вы видели потенциальных изменников, которые сразу же помчатся в соответствующие спецслужбы, чтобы сдать имеющуюся у них информацию и, так сказать, обеспечить себе безбедную старость?

— Конечно же, нет! Мы б тогда никого не выпускали. А так, на моей памяти в общем-то единственный случай, когда было категорически отказано в выезде руководителю одной лаборатории авиационного училища: он защитил докторскую диссертацию, тема которой представляла очень большой интерес и для нас, и для противника. Думали-гадали, и ему был дан отбой. Вот единственное, что я помню.

К тому же перед нами стояли сразу две задачи. Первая — не дать утечки информации через выезжающих за кордон специалистов; вторая — найти среди них лиц, которые в последующем могли бы принести пользу для нас и нашей страны. В итоге мы с наших позиций контролировали обстановку среди потенциальных эмигрантов и имели неплохие оперативные возможности. Были интересные «заделы».

— Тут все ясно — вопросов нет. Но как вы сейчас все-таки считаете — эти уехавшие большой ущерб нанесли?

— Мы очень тщательно подходили к проблеме — с кем-то советовались, «мысли вслух» ученых мужей выслушивали. Многие факты были известны уже не только нам, но и той стороне. Так что я полагаю, большой ущерб навряд ли был нанесен.

— Кстати, как отъезжающие к вам относились?

— Я бы сказал — не шибко дружелюбно. Хотя вначале они вообще не знали, что «ЧК» всем этим делом руководит. Официально этим занимались соответствующее командование, партийные и политические органы… А вот когда решался вопрос визы, в ОВИРе прямо говорили: «Идите на Тарасовскую, дом номер 7, в Особый отдел Киевского военного округа». Представьте, возле упомянутого здания порой даже очереди стояли! Мой начальник тогда заявил: «Я увольняюсь, Ефим, давай-ка ты займись этой проблемой.» Так что мне приходилось уходить через черный ход после 21–22 часов! Однако проблему эту решали — никуда не денешься.

— Ну а вторая проблема — какие там, простите за тавтологию, проблемы были?

— В наших вузах в конце 1960-х — в начале 1970-х годов начали создаваться спецфакультеты для обучения иностранных военнослужащих. Особенно — арабских стран, Африка стала приходить, страны Азии. Перед нами встали новые задачи. Прежде всего, узнать, не прибывают ли среди иностранных военнослужащих лица с враждебным, скажем так, умыслом.

— Но ведь на спецфаках учились представители дружественных нам государств…

— Как говорится, дружба — дружбой, а табачок врозь. Среди иностранцев нами выявлены были лица — особенно из курсантов Китайской Народной Республики и, как ни странно, Северной Кореи, — которые собирали сведения о военно-техническом потенциале нашей армии. То есть занимались шпионажем. Но и нам, как понимаете, нужны были свои помощники из этой категории.

— На какой же основе вы их тогда приобретали?

— Основой для такой работы могла быть, например, материальная заинтересованность, особенно у представителей арабских или африканских стран. Или компрометирующие материалы на отдельных лиц, в основном контрабандного характера. Нередко арабы привозили всякое золотишко, более или менее настоящее, их таможенники определяли, звонили нам, и мы проводили соответствующую работу. Скажу, что не без успеха.

— Ефим Гордеевич, но вот так слушаешь вас и понимаешь, что все у вас получалось чисто и гладко, наша военная контрразведка по всем позициям превосходила противника…