Лучшие книги XX века. Последняя опись перед распродажей - Бегбедер Фредерик - Страница 9

№36. Раймон Кено «ЗАЗИ В МЕТРО» (1959)

Смотри-ка, номер 36 опять не мой, хотя на что я, собственно, надеялся, дурьямоябашка?

Номер 36 – это Раймон Кено (1903—1976), гениальный выдумщик, который начал с сюрреализма и пришел в УЛИПО через коллеж метафизики и «упражнения в стиле». Этот одержимый успел потрудиться всюду, где в XX веке подвергали пытке синтаксис, где терзали и перемалывали слова. После Селина и Сан-Антонио[64] он стал третьим насильником над глаголами. А главное, он автор «Зази в метро», которая начинается с одного слитного слова: «Откудажэтотаксмердит?»

«Зази в метро» можно рассматривать как один из «молодежных» вариантов «Путешествия на край ночи»[65], поскольку арго, разговорный французский, изуродованная орфография, каламбуры и фонетические сокращения – не единственное ее оружие. Здесь пересмотрен даже сам принцип реалистического повествования: как и у друга Кено Бориса Виана[66], персонажи выглядят так, словно родились из бредового сна; они совершают бессмысленные поступки, и им плевать абсолютно на все, даже на правдоподобие своей истории. Для определения этого жанра можно было бы сказать, что Кено – натуралист по форме и антинатуралист по сути, и это довольно-таки неожиданно со стороны выдающегося члена Гонкуровской академии.

Зази двенадцать лет, как и Лолите, но она не спит с мужчинами, хотя регулярно посылает их «в жопу». Она прибывает поездом в Париж, на Аустерлицкий вокзал, чтобы провести пару дней в гостях у своего дяди Габриэля, работающего стриптизершей в «гормосессуальном» кабаре. Они будут колесить по городу, но не в метро, поскольку там объявлена забастовка. По пути им встречаются всевозможные личности одна потешней другой: официантка Мадо-Тонконожка, вдова Мужьяк, плейбой-неудачник Педроило, гид столичного города Парижа by night Федор Балванович… Это скорее роман о деформации, нежели об информации: Зази познает свободу через дежурные достопримечательности столицы: Эйфелеву башню, собор Инвалидов, Сакре-Кер и т. д. Но за фривольной видимостью этой прогулки таится нечто очень серьезное. Зази изучает мир взрослых и, кажется, недоумевающе спрашивает себя: «Как, только и всего?» А Габриэль восклицает: «Истина! Как будто кто-нибудь в этом мире знает, фчёмона! Все это блефня!» В конце романа Зази возвращается к матери, и та ее спрашивает:

«– Ну как, хорошо развлеклась?

– Да так себе.

– Метро-то видела?

– Неа.

– А что ж ты тогда делала?

– Я старилась».

Не правда ли, сразу вспоминается Фердинанд Бардамю[67], так же как и Холден Колфилд, герой «Над пропастью во ржи» (романа Д. Д. Сэлинджера, опубликованного за восемь лет до этого), который изъяснялся примерно тем же слогом: словечки Зази типа «попробуйдогони» очень напоминают его «и все такое» или «ну чего там». Можно также обратиться еще дальше в глубь веков, например к Рабле, но тогда наша маленькая очаровашка состарилась бы еще быстрее, так что давайте останемся там, где мы есть.

Великие книги часто бахвалятся своим величием; так и чудится, будто они пускают пыль в глаза, трубя направо и налево: «Внимание, шедевр!», а вот при чтении «Зази в метро» все кажется легким. Ее юмор, нежность, непочтительность, беспечность непреложно доказывают, что иногда гений должен уметь скрыть свою гениальность, чтобы стать подлинным гением. Дело здесь не в ложной скромности, но в истинной элегантности, ибо, по выражению самого Кено, «только читая, становишься почитаемым». И не состоит ли главная заслуга этой книги в том, что автор раз и навсегда доказал: можно прекраснейшим образом сочетать авангардизм с веселой насмешкой.

№35 Франсуа Мориак «ТЕРЕЗА ДЕСКЕЙРУ» (1927)

Стоит мне произнести это название – «Тереза Дескейру» Франсуа Мориака (1885—1970), как вы либо закемарите, либо захлопнете эту книжку, а не то отлучитесь на время в кухню, в поисках чего бы пожевать, и зря: да, к Мориаку можно относиться с пренебрежением, да, это мрачный писатель и даже, может быть, посредственный (по мнению Нимье и Сартра), и все-таки он вполне заслужил свою Нобелевскую премию по литературе (полученную в 1952 г.) – позвольте мне объяснить почему.

Тереза Дескейру (вообще-то эта гасконская фамилия произносится Дескейрусс) попыталась отравить своего мужа Бернара. Ее арестуют, но муж добивается ее освобождения, стремясь спасти честь семьи. Можете себе представить атмосферу супружеского дома, куда она возвращается. Понятно, что эту женщину – одновременно и жертву, и палача – мягко говоря, не жаждут здесь видеть. Муж собирается подвергнуть ее заточению, чтобы толкнуть на самоубийство, но в последний момент все же позволяет ей уехать.

На первый взгляд, это краткое изложение сюжета слегка напоминает драму на канале «Франс-3» по сценарию Дидье Декуэна, но нужно помнить, что действие романа происходит довольно давно: 10-й роман Мориака, вышедший в 1927 году, – это исступленное обличение удушливой атмосферы буржуазной провинции (которую автор знает превосходно, поскольку родился в Бордо задолго до открытия баров-техно на набережных Гаронны). Это среда, отравленная лицемерием, с «приличиями», которые нужно неуклонно соблюдать, со злобными сплетнями, ядовитой завистью, заранее обусловленными браками и многими морально изуродованными поколениями. Мориак – это Жид[68], только гетеросексуальный (по крайней мере официально)! Тереза Дескейру не чужда «яствам земным»[69], это леди Чаттерлей, только овеянная сосновым ароматом Ландов; Анна Каренина без русских снегов; принцесса Киевская[70] из низов общества, и, подобно этим героиням, она восклицает: «Я не знаю, чего я хотела» – в очень современном стиле – контрастном, стремительном, простом, где все намечено, подсказано, набросано легкими мазками, без всякого давления на читателя, – короче, в стиле Искусства.

Женщина, стремящаяся жить плотскими желаниями, всегда права. У нас только одна жизнь – так стоит ли портить ее браком с мрачным бурбоном, под тем предлогом, что у него водятся денежки, что так живут все и что вас с детства учили молчать и слушаться?! Конечно же, нет, черт возьми! «Тереза Дескейрусс» – это первый феминистский роман, вот что это такое: Мориак и Бовуар[71] ведут один и тот же бой! Тереза совершенно destroy[72], «она курит, как паровоз», она вырвалась из своей тюрьмы, и все женщины XX века бросились на свободу следом за ней. Итак, Тереза Дескейру – это он, Мориак (он и сам объявил, что она – его женское alter ego, повторив знаменитую фразу Флобера по поводу мадам Бовари): всю свою жизнь он критиковал мир, к которому принадлежал, спасаясь от него не иначе как в литературе. Мориак – опасный шпион, богач, ненавидящий богачей, предатель своего класса; он бродит меж гостей на торжественных ужинах и по коридорам Французской академии, беря на карандаш своих знаменитых собратьев, притом в весьма ядовитой форме. Он всегда балансирует на лезвии бритвы[73], с риском быть рассеченным надвое. Его страстное увлечение темой греха – личный способ бунта против общества. Как всякий добропорядочный католик, он тянется к запретному плоду. Порок не имеет никакого интереса без комплекса вины (таково кредо писателей-папистов Соллерса и Ардиссона). Мориак устарел, но ему это безразлично: в наши дни, когда все дозволено, он бы смертельно скучал! И, кто знает, может, начал бы баловаться экстази в ландских притонах? А Тереза Дескейру носила бы платья из латекса и устраивала садомазохистские тусовки в заброшенной церкви. В конечном счете Мориаку ставят в вину лишь то, что он никогда и ни в чем не ошибался: он был против чисток[74], против войны в Алжире – согласитесь, нет ничего скучнее человека, который всегда и во всем прав.