Женщина нашего времени - Томас Рози - Страница 66

Она также уловила момент острой потребности в материнстве, которую она разделила с Джейн, во второй части. Это не будет и не сможет стать столь значительным, чтобы затронуть первую часть. Они остановились возле высокого дома в Хэмстеде, свежевыкрашенного белой краской, с недавно отремонтированными кирпичом и камнем.

— Дома, — с удовлетворением произнес Робин.

Завтра им обоим идти на работу. Из-за различия их планов они встретятся друг с другом только в канун Нового года. В этот день у них будет визит к старшим Лендуитам.

Отец и мать Робина жили в деревне на лондонской стороне Оксфорда, менее чем в часе езды от Хэмпстеда. Было холодное, ясное утро, и когда Робин вел машину, у нее рябило в глазах от чистых коричневых полей и черных клочков мрачного леса. Она была городской девочкой и думала о сельской местности, как о слегка загадочной окружающей среде, которая существовала для других людей и не имела отношения к ее собственной жизни.

— Ты всегда жил в одном и том же месте? — спросила она.

— В Литтл-Шелли?

— Да, если это то место, куда мы едем.

Для Харриет цивилизация в западном направлении не распространялась дальше Хаммерсмита.

Робин улыбнулся.

— Нет. Этот дом они купили десять лет назад. Он самый отдаленный от города из всех, которые у них были. До этого был дом рядом с Хенли, а до него в Мейденхед. Когда я родился, они жили в Суррее.

— Почему они все время перемещаются?

— А как ты думаешь, почему? Мартин интересуется собственностью, а моя мать любит приводить в порядок дома.

— Я пытаюсь представить себе, на что это может быть похоже, но не могу. Я могу представить массу подробностей, но общей картины не вырисовывается.

— Ты увидишь достаточно скоро, — успокоил Робин.

Дорога пробежала в низине между холмами и выскочила на широкую, холодную и бесцветную равнину. Свет был резким и ярким, и Харриет прикрыла глаза. Несмотря на движение по дороге рядом с ними, окружавший их мир казался пустынным.

Робин махнул рукой, как бы разделяя пространство посередине.

— Здесь Литтл-Шелли, уже недалеко.

Проехав некоторое расстояние, они ушли с автомагистрали на более узкую дорогу, а затем повернули на совсем узкую. Стаи птиц поднялись с голых деревьев и описывали круги над акрами вспаханных полей. Робин притормозил, чтобы объехать одетого в костюм оливкового цвета всадника на большом белом коне. Когда они проезжали мимо, его ботинок в блестящем стремени оказался на уроне глаз Харриет. Она увидела молочный пар, вылетающий из ноздрей коня, когда они проезжали дорожный знак, сообщающий о прибытии в Литтл-Шелли.

Здесь стояла церковь с серой квадратной башней и красивыми воротами. Ряд машин был припаркован за парой внушительных каменных воротных столбов.

— Они сейчас не могут быть в церкви?

— Это старый дом священника. Сейчас здесь ресторан, и довольно большой. Люди обедают, а не молятся.

Это дало Харриет ключ к Литтл-Шелли. По мере того, как они проезжали деревню, она осознавала, что здесь не будет деревенской зелени с рядом магазинов и живописным пабом. Литтл-Шелли, казалось, скорее представлял собой очень высокие и очень хорошо сохранившиеся стены, за которыми она могла заметить мелькание величественных деревьев и высоких дымовых труб. Через каждые несколько сотен метров в стенах появлялись высокие ворота с переговорными устройствами и кнопками дистанционного управления, установленными в воротных столбах. Поворачивая голову, когда они проезжали мимо ворот, она иногда замечала короткую дорогу к красивому дому. Каждый дом по мере того, как они проезжали мимо, казался больше предыдущего.

Харриет поняла, что они приехали в богатую деревню.

— А где же магазины?

— В Оксфорде.

— А где живет домработница твоей матери? — настаивала она.

— Я думаю, в одном из новых поместий в Грейт-Шелли, а что?

— Просто интересно.

Они достигли, кажется, последних великолепных ворот. Дорога поворачивала в сторону от деревни и снова уходила в аккуратный деревенский ландшафт.

Кованые железные ворота со сложным причудливым узором были открыты. Порш въехал в них, и гравий заскрипел под толстыми шинами. Вдоль дороги выстроились в ряд, как зелено-черные часовые, тщательно подстриженные хвойные деревья. За ними были лужайки с одиноко стоящими более высокими деревьями, голые ветви которых опускались до мокрой травы.

Дорога расширялась и переходила в полукруглую площадку. Здесь было припарковано много больших, сверкающих автомобилей и оставалось достаточно места еще для десяти или даже больше. Харриет посмотрела на дом.

Он был построен из камня, сегодня серого, а при солнечном свете, возможно, золотого. У него были три ряда окон, застекленных маленькими стеклами, а над ними, под крышей с крутыми скатами, еще один ряд мансардных окон. Здесь же были ряды дымовых труб, которые возвышались над другими стенами. Кроме основного фасада у дома были еще короткие выступающие крылья, создающие впечатление, что он строился удобно, но, по человеческим масштабам, беспорядочно.

«Тут, видимо, не меньше пятнадцати спален», — подумала Харриет. Дом был огромен, но одновременно выглядел интимным. Он был пышным, но в то же время он хорошо вписывался в окружающую его богатую деревню.

Она не могла отказать Мартину Лендуиту во вкусе. Некоторые части этого дома относились к шестнадцатому веку, это был, безусловно, драгоценный камень в выдающейся коллекции драгоценностей, которую представляло собой ожерелье Литтл-Шелли. Мартин, должно быть, проводил работы с исключительным старанием, чтобы достичь этого.

Автомобиль Робина проскользнул на свое место рядом с роллс-ройсом бронзового цвета.

— Раньше это был помещичий дом, — заметил он, — одно время им владел лорд Наффилд, а раньше это было поместье графов Оксфордских. Остальная деревня выросла вокруг него.

Он обошел машину и открыл Харриет дверь. Очень любезно он помог ей выйти. На мгновенье ей пришлось опереться о его руку. Она увидела картину настоящего богатства, от которой у нее закружилась голова.

— Это весьма впечатляюще, — сказала она, что до известной степени так и было.

Лужайки и площадка для автомобилей были отделены от дома мощеной террасой. На террасе, охраняя парадную дверь, сидела пара львов, видимо, в натуральную величину. Камень от возраста покрылся щербинами и был тронут лишайниками. Харриет и Робин прошли под испытующим взглядом львов и вошли в дом.

Харриет успела получить только мимолетное впечатление от высокого коридора с покрытым каменными плитами полом и пары резных сундуков из темного дуба, пока Робин не провел ее через двойные двери в длинную гостиную.

На первый взгляд, впечатление скромного, но чрезвычайного богатства создавалось в равной степени и комнатой, и людьми, собравшимися в ней. Одна женщина отделилась от группы и по французскому гобелену шестнадцатого века направилась приветствовать их.

— Робин, дорогой.

Харриет сразу узнала ее по фотографии в серебряной рамке в спальне Робина. Облако темных волос выглядело небрежным благодаря искусству дорогого парикмахера, лицо в форме сердечка выглядело поразительно красивым, однако выражение невинности было менее заметным, чем на фотографии. В ее глазах было спокойное одобрение, готовность осудить и отпустить. Робин поцеловал ее, а она быстро потрепала его по щекам своими длинными пальцами с накрашенными ногтями.

— Харриет, это моя мама. Мама, это Харриет Пикок.

Мать Робина протянула руку, и Харриет пожала ее.

— Здравствуйте, миссис Лендуит.

— Привет, Харриет. Называйте меня Аннунзиата.

«Я постараюсь, — подумала Харриет с легким замешательством, — интересно, как Мартин называет тебя в постели, наверняка не так. Ненси?»

Аннунзиата Лендуит внимательно изучала ее. Харриет не знала наверняка, как ей следует одеться в этом случае, что ей, вообще-то, было несвойственно. В конце концов, она выбрала желтую блузку и черные леггинсы, надеясь, что если это покажется слишком неофициальным, то будет выглядеть, по крайней мере, молодо и эксцентрично. Однако было очевидно, что ее костюм Ненси не приняла. «Даже больше, чем я сама», — подумала Харриет. Возможно, мать Робина не одобряет всех его знакомых девушек, чьи семьи и финансовая родословная не известны ей.