Женщина нашего времени - Томас Рози - Страница 61

Харриет пообещала себе, что в следующий раз, когда они встретятся, именно в следующий раз, когда бы это ни произошло, они поговорят по-настоящему.

— Только работа. В следующем году мы собираемся сделать «Мейзу» для путешественников. И изыскиваем возможности для выпуска некоторых новых игр. Две идеи выглядят вполне многообещающими, сегодня днем я встречаюсь с изобретателем.

Джейн кивнула.

— А как дела у тебя?

Джейн на несколько секунд задумалась, как будто о том, что хотела сказать, но в это время между ними оказались тарелки с едой, и когда официант оставил их одних, она только сказала:

— Только работа, как и у тебя. А мы стареем и тупеем? Я обедала у Дженни и Чарли.

Она перечислила Харриет, кто был там еще. Они были старыми друзьями со времен Крита. Харриет было задумалась, почему ее тоже не пригласили, но потом вспомнила, что, в любом случае, в этот вечер она была в Германии.

— Как они живут?

— Хорошо. Гарри уже ходит.

— Уже? Сколько времени прошло с тех пор, как мы ходили посмотреть на него?

Второму сыну Дженни было больше года. Харриет и Джейн снова ездили вместе в больницу, однако они были уже в другой палате, почти такой же, как и первая, в которой они тогда со страхом нашли Дженни, замкнутую в себе.

На этот раз Дженни уютно расположилась в середине ряда кроватей с детской больничной кроваткой рядом с собой, в которой спал Гарри. Изнеможение и облегчение одновременно сделали незащищенным ее лицо, на котором теперь отражались все ее чувства.

— Я не могу поверить в это, — прошептала им она, — я все еще сомневаюсь, я все еще боюсь, что он умрет. Но у него все в порядке, не правда ли? Посмотрите на него, он просто совершенство. Он весит восемь с половиной фунтов.

Джейн наклонилась над кроваткой, чтобы потрогать теплую, голую, персикового цвета головку.

Харриет улыбнулась своим воспоминаниям. Голова Джейн склонилась над тарелкой, хотя она и не ела.

— Как Дженни? — спросила Харриет.

Дженни была беременна в третий раз. Чарли теперь уже мог шутить по поводу ее плодовитости.

— Прекрасно. Как спелый фрукт.

Беспокойство Харриет, связанное с отсутствием времени и предстоящими послеобеденными встречами, вступило в конфликт с беспокойством за Джейн. Она чувствовала себя виноватой, так как надеялась, что встреча не потребует слишком много времени.

Харриет спросила настолько мягко, насколько она могла:

— Что случилось?

— Да, фактически, ничего особенного. Меня увольняют из школы. Это, во-видимому, из-за последней бесполезной борьбы с безразличием и недостаточным финансированием.

Харриет вздохнула.

— Найди работу в школе поприличнее.

Джейн легонько пристукнула по газете рядом с собой.

— Я ищу. Однако все осложняется из-за того, что я хочу ребенка.

Харриет внимательно посмотрела в лицо Джейн. Оно потемнело, а в углах рта появились маленькие ямочки.

— Ты хочешь ребенка сейчас?

— Часы-то тикают.

— Тебе только тридцать два.

Джейн наклонилась вперед.

— Харриет, я ужасно хочу ребенка. Все вокруг спрашивают почему, а я не могу ответить. Я просто хочу. Я таскаю ребенка Дженни на руках, я заглядываю на улице во все коляски, то, что я чувствую, похоже на боль. У тебя такого нет?

Харриет удивленно покачала головой:

— Нет, никогда ничего подобного. Ни с Лео, ни после. Но если ты так хочешь, то почему сейчас не сделаешь все для того, чтобы он появился?

— Самостоятельно? Просто дать оплодотворить себя кому-нибудь, кто будет поблизости, ты это имеешь в виду? Я бы предпочла ребенка, имеющего отца.

Она замолчала, крутя полоски лапши на своей тарелке, а потом положила вилку.

— Был тут кое-кто.

— Ты никогда мне ничего не говорила.

— Нет. Ну, это так ни к чему и не привело.

Раньше Харриет вытянула бы из нее полный рассказ, а затем посочувствовала бы или утешила. Сейчас же она просто смотрела с сожалением, сознавая существование тех препятствий, которых никогда раньше не было.

Джейн не обратила внимания на ее молчание.

— Если я сама решусь сделать это, то следует учесть некоторые практические соображения. Я бы хотела продолжать работать, а это значит, что мне нужно будет найти кого-нибудь, кто будет за ним ухаживать. Я должна сменить жилье, так как я не хочу привозить ребенка в свой район.

Харриет вспомнила улицы, либо устрашающе переполненные жизнью, либо зловеще пустынные. Она почувствовала прилив раздражения, как в начале зубной боли, и сопротивлялась необходимости посмотреть на часы.

— Так поищи себе новый дом. Есть очень много домов.

Джейн вздернула голову. Ее шея и щеки густо покраснели.

— Ты видела, что произошло с ценами на недвижимость?

— Да. Я сама недавно купила себе квартиру, ты помнишь? Не такие уж они высокие, чтоб тебе так расстраиваться. На тебя не похоже, чтобы ты приходила в отчаяние.

— Возможно. Я просто устала от борьбы. А вот ты-то такая удачливая, не правда ли? — Джейн злилась. — У тебя ведь все в порядке, Харриет?

Харриет промолчала, испытывая горечь. Она могла потребовать ответа: «Почему у меня все в порядке? Какая разница между тобой и мной?» Она догадывалась, что Джейн имела в виду деньги. А правда заключалась в том, что у нее было очень мало денег, потому что она почти ничего не получала от своего бизнеса.

Ее автомобиль и сегодняшняя одежда были необходимыми тратами, как и ее прекрасная квартира, купленная по рекомендации Джереми Крайтона. Но так как «Пикокс» действовала успешно, Джейн могла сделать вывод, что она стала богатой и потому изменилась.

— Извини, — сказала она наконец, чувствуя себя виноватой.

Лицо Джейн начало бледнеть. Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Джейн протянула руку и положила ее на руку Харриет.

— Я думаю, что стала немного сумасшедшей. Это, вероятно, невостребованные материнские гормоны.

— Действительно, что ты будешь делать?

Джейн пожала плечами и перебросила косу назад через плечо.

— Возможно, продолжу жить так же, как и живу. Давай выпьем кофе, если хочешь.

Пока они пили кофе, они старались говорить о другом.

— Ты придешь ко мне на вечеринку?

По традиции Джейн устраивала ланч двадцать седьмого декабря.

— Конечно, приду.

Харриет еще не решила, попросит ли она Робина пойти с ней.

Была половина третьего. Веселые застолья коллег по офисам перешли на вторую половину дня, а Харриет уже больше не могла притворяться, что она никуда не спешит. Она попросила счет и оплатила его, настаивая, даже излишне активно, и они вышли на холодный тротуар. Они снова расцеловались, и Джейн продолжила свой путь.

— Счастливого Рождества, — крикнула ей вслед Харриет.

Она повернулась и пошла в противоположном направлении, назад в «Пикокс», надеясь, что зимний воздух выдует возбуждение из ее головы. Ланч не был особенно ободряющим. После Рождества, решила она, надо будет собрать всех в Хэмпстеде на ужин. Джейн, Дженни, Чарли и других, и у них будет такой же вечер, как в старые времена, и она будет уверена, что все так же, как было всегда. Когда она пришла в офис и села за работу, она забыла об этом.

Робин раздвинул шторы спальни и посмотрел на сад Харриет. Клумбы были покрыты толстым слоем опавших листьев, а на краях каждого листа лежал тонкий слой инея. Небо было чистым, безоблачным. Была суббота и был сочельник. Обернувшись назад в комнату, он увидел, что Харриет еще спит, ее тонкое, длинное тело калачиком свернулось под покрывалом. Они поздно вернулись домой.

Вечеринку устраивала старая приятельница Робина, с которой они были знакомы еще тогда, когда были маленькими детьми. День рождения Розали Феллоуз был его первой вечеринкой, а он был ее первым партнером при первом выходе в свет, который произошел в доме ее деда в Глостершире. И хотя они так давно были знакомы, Робин никогда не испытывал настоящей любви к Розали.

Во время одной вечеринки на уик-энд, когда Робину было семнадцать лет, он зашел так далеко, что снял ее белые кружевные трусики с фруктового дерева, когда взошло солнце. Казалось, что было бы кровосмесительством — попытаться продвинуться еще вперед, и они в результате к концу вечеринки вернулись назад, причем его рука лежала на талии Розали, а ее голова покоилась на его плече.