Женщина нашего времени - Томас Рози - Страница 47

— Да, не вытянули. — Губы Харриет едва шевелились.

Робин слегка пристукнул по скатерти.

— Итак, это означает, что ваша упаковка ни к черту не годится.

И это несмотря на то, что сказал его собственный отец.

— Месяцы работы ушли на это. Месяцы исследований. Цвета, эмблемы и все такое. Она настолько хороша, эта проклятая упаковка, насколько возможно.

Харриет повысила голос. Запоздалые посетители исподтишка поглядывали на них. Харриет защищала свою работу яростно и бессмысленно. Она понимала, что это неправильно, и поняла это еще на Ярмарке игрушек. Но ее приводило в ярость то, что Робин продемонстрировал эти недостатки столь элегантно.

— Два японских официанта вряд ли являются показательным примером.

— Дайте любые другие примеры, которые вам больше нравятся.

Вдруг они заметили, что смотрят друг на друга враждебно, как ссорящиеся дети. Харриет билась с ним, потому что она боялась того, что ей придется сделать, так как признавала, что он прав.

— Сегодня вечером в офисе вы сказали, что все это дело находится в моих руках и что вы уверены, что я сделаю все, что необходимо будет сделать, — Харриет улыбнулась, стараясь вновь обрести равновесие.

— Я это сказал, но мне бы хотелось знать, что и когда.

— Мне потребуются еще деньги. — Ей не понравилось, как нетерпеливо это прозвучало.

Но Робин на это спокойно ответил:

— Я понимаю, что они вам понадобятся.

Он поднял руку, чтобы принесли счет.

«Помоги мне», — молча простонала Харриет. Они прошли мимо ширм, картинок, японских надписей и кланяющихся, улыбающихся официантов.

Когда они подошли к сверкающей белой машине, Робин открыл перед Харриет дверь.

— Я отвезу вас домой.

— Спасибо, но в этом нет необходимости. Я возьму такси.

Он только открыл дверь пошире. Харриет села в машину со смешанными чувствами и позволила ему отвезти себя в Белсайз-парк. Путешествие проходило, в основном, в молчании. Харриет думала.

— Здесь, — сказала она, нарушая молчание, когда они приехали на ее улицу.

Было бы, наверное, невежливо не пригласить его выпить. Робин согласился, и они спустились по лязгающим чугунным ступенькам к входной двери подвального этажа. Кошки сразу же появились, закрутившись вокруг их ног и разбросанных пустых молочных бутылок.

— Заходите, — пригласила Харриет, делая иронический жест рукой.

Даже на ее привычный взгляд эта квартира не в лучшую сторону отличалась от дома Робина. Стулья были завалены книгами и непрочитанными газетами, а на столе и на окне были свалены груды чашек, тарелок, бумаг и писем.

Харриет показалось, что Робин остановился, оглядываясь вокруг, примерно так же, как она в кухне Саймона Арчера. Она заметила, что воздух в ее комнате был холодным, но все равно затхлым, и явно ощущался запах кошек.

— Они принадлежат хозяйке этой квартиры, — объяснила Харриет, с удивлением обнаружив, что она смущена запущенностью квартиры. — Они являются частью арендной платы. Хотите виски?

«Как и у Саймона, — подумала она, — где-то должна быть початая бутылка». Непроизвольно ее глаза перебежали на оригинал игры, стоящий прислоненным к каминной полке.

— Только кофе, — сказал Робин.

Он тоже смотрел на игру.

Харриет вышла на кухню. Робин последовал за ней и прислонился к наличнику двери, осматривая продолжение хаоса. В последнее время Харриет почти не имела времени для приготовления еды и совсем не имела его для уборки. Здесь стоял запах прокисшего молока, возможно кошачьего, который напоминал Харриет кухню в старой квартире Лео. Черт бы побрал этого Лео. Она схватила кошачьи миски и вымыла их, взяла в холодильнике полбанки консервов и положила еду. Кошки взвизгнули и шумно зажевали. Харриет поставила чайник.

— Вы предпочитаете жить так? — спросил Робин из проема двери.

— В настоящий момент я ничего не предпочитаю, за исключением того, что я делаю для «Пикокс», — раздраженно ответила Харриет.

— Что случилось в другой вашей жизни?

Харриет знала, что он имеет в виду, но сознательно отказывалась понимать.

— У меня была вполне удовлетворительная жизнь.

Ее холодность положила конец всем его вопросы.

Они пили кофе в гостиной. Харриет освободила стул для Робина, но он подошел к камину и остановился, глядя на доску от упаковочного ящика. Он прикоснулся к надписи и продолжал стоять.

Через некоторое время он очень тихо произнес:

— Это вызывает у меня дрожь.

— Да.

Конечно, это было так. Они оба знали это, хотя никто из них этого не говорил.

Робин сел на стул, который Харриет освободила для него. Он пил кофе, а одна из кошек запрыгнула ему на колени и стала тереться об него. Все было, как на дешевой картинке из семейной жизни. Они немного поговорили об игре и Саймоне. Робин, конечно, слышал эту историю. Фирма «Лендуит» была достаточно осмотрительной, чтобы выяснить все это в самом начале. Без особого желания Харриет рассказала о Шамшуйпо и о том, как выжил Саймон.

Робин кивал, как бы подтверждая услышанное. Потом, выпив кофе, он встал. Он без сожаления согнал кошку, подошел к Харриет и положил руки ей на плечи:

— Итак, что вы намерены делать?

Харриет не понимала, угрожает он или просит. Перед тем, как ответить, она закрыла глаза.

— Я намерена все переделать. Дать игре новое название. Заменить упаковку и заново запустить в производство.

Объем работы угрожал раздавить ее. Она открыла глаза и посмотрела на каминную полку.

— Умница, — прошептал Робин.

— А как насчет денег?

— Деньги будут, как я вам и обещал. Мы должны получить следующую часть капитала, то есть четырнадцать процентов. И просто, как формальность, начислить на активы компании.

Он еще раз взглянул на кусок упаковочного ящика.

— Включая и саму игру.

Харриет медленно кивнула. Она не ожидала, что ей дадут дополнительное финансирование даром. Сколько это будет стоить, сколько же она должна будет за это заплатить. Робин наклонился к ней и крепко поцеловал. Его губы оказались перед ее лицом. Это был почти укус. Когда его руки упади с ее плеч, Харриет поднесла пальцы к губам, как будто хотела стереть с них его отпечаток. Ее тянуло к нему тревожно и беспокойно, однако она чувствовала, как что-то и отталкивало. Была и обратная сторона у золотого мальчика.

— Спокойной ночи, — сказал Робин так, как будто ничего не произошло. — Мне надо ехать.

До нее донеслись звуки его шагов по чугунным ступенькам.

Убедившись в том, что Робин ушел, она пересекла комнату и сняла игру Саймона с того места, на котором она стояла. Она изучала знакомые надписи, пытаясь увидеть их заново.

«Это вызывает у меня дрожь», — сказал Робин.

Именно история Саймона будет продавать игру для «Пикокс». Синди и ее компания свяжут британского офицера, борящегося за выживание, с его игрой в настоящем аду Шамшуйпо. Харриет уже могла представить себе, что Синди будет говорить и писать.

Яркая, броская упаковка «Головоломки» должна будет уйти в прошлое. Вместо этого коробка будет мрачной копией того, что Харриет держала в руках. Даже искусное и игривое название придется изменить. У игры должно быть японское название. Возможно, что эти неразборчивые символы, которые она так часто рассматривает, и дадут новое имя. Тонкая нить возбуждения как бы дрожала внутри Харриет. Сейчас, когда решение было принято и она сообщила об этом Робину, она ощутила значение того, что она может сделать.

Ей было жалко, что он ушел, ей хотелось поделиться с ним своими увлекательными планами. Она еще раз внимательно посмотрела на деревянный прямоугольник и поставила его на место.

Потом она прошептала, обращаясь к безжизненному дереву:

— Прости.

Глава 9

Саймон был болен, это была, как всегда, его грудная клетка, а в течение нескольких дней он был просто не в состоянии вставать с кровати. Однако ему приходилось ненадолго выходить в кухню, чтобы приготовить себе хоть какую-нибудь еду, которой ему не хотелось, а зачастую он был не в состоянии съесть и ее. Но когда он проснулся сегодня утром, он почувствовал себя лучше и ощутил прилив сил, и поэтому встал, надел нижнюю рубашку, теплые брюки и поверх всего халат.