И целой вселенной мало - Барбуца Евгения Васильевна - Страница 36

Вялое течение мыслей прервал тихий голос, заставивший меня вздрогнуть.

– Можно? – приблизилась шерга.

Началось паломничество к бедному несчастному пилоту.

Я лишь плечами пожала, что Мэла восприняла как дозволение присоединиться. Само собой, мне была интересна причина ее прихода, и я не преминула воспользоваться даром эмпатии. Лучше бы я этого не делала. Чуть не захлебнулась в потоке ее безразличия. Пустая. Перегоревшая.

Пол стандартных часа мы молчали, разглядывая отсветы бликов от приборной панели на стенах. Я, как всегда, сидела в темноте, превращенной сиянием приборов в полумрак.

– Спасибо, – еле слышно выдохнула Мэла, разрушая тишину.

Всего одно слово поставило меня перед дилеммой. В силу произошедшего за последние стандартные часы моя истинная натура была готова хладнокровно послать всех, желающих поучаствовать в задушевной беседе. Как оказалось, у меня проблем не меньше, причем намного более глобальных, чем у всей команды, вместе взятой. Но эмпат во мне не позволил смалодушничать, напомнив, как погано было когда-то мне самой.

– Ты здорово меня подставила, Мэла. – Прямой взгляд шергу не смутил.

– Извиняться не буду, – улыбнулась она. – Рим огласил приговор. За нарушение прямого приказа меня вернут отцу. Поверь, это самое страшное, что он мог сделать.

– Не вижу особой печали на твоем лице, – позволила я себе толику иронии.

– Ой, да брось, Ина, ты же прекрасно понимаешь, что мы вряд ли вернемся живыми, – легкомысленно отмахнулась она. А потом добавила, помолчав немного: – По крайней мере, не все.

– И всего бы этого не было, прояви ты терпение, – укоризненно посмотрела на нее.

– Я пять стандартов терпела, – рыкнула она.

– Расскажешь? – увела разговор подальше от суицидальных мыслей.

– Да нечего особо рассказывать, – равнодушно произнесла она. Ну да, конечно, а сюда ты пришла на меня полюбоваться. – Однажды я влюбилась. Он безродный, всего сам добился. По-нашему, выскочка. Но знаешь, я его за это и полюбила. Однажды перешел дорогу влиятельному лицу. А эта тварь вместо стандартной процедуры смещения с должности взяла и отправила его в черный сектор, который, по слухам, заполонили немертвые. Просто взял и отправил на смерть. Само собой, это незаконно, но связи в нашем мире многое значат. Я узнала обо всем спустя полстандарта. Когда его мать получила уведомление о смерти. Представляешь, электронное уведомление! И я начала мстить. Достала почти всех, но папаша испугался и засунул меня в академию. Ты бы смогла упустить представившийся тебе шанс?! – Ее голос сорвался.

– Я не ты, – пожала плечами, не желая признаваться в том, что я свой шанс не упустила.

– Но ты тоже любила, – выпалила вдруг она. – Твоя реакция на мою провокацию, – последовало пояснение на мой изумленный взгляд. – Ты не контролировала свою мимику. Тут не нужно быть эмпатом, чтобы разгадать. Вдобавок ко всему ты не отказала мне в помощи, несмотря на то что поняла обман. Да, да, не удивляйся, это я тоже смогла вычислить.

– Пусть даже и так, – пожала плечами. – Не обольщайся, я всего лишь решила вновь поиграть в старые игры.

Вот что я действительно не хотела обсуждать сейчас, так это собственные чувства. Боялась ненароком выдать себя. В моем состоянии немудрено.

– Иногда я тебя боюсь, – улыбнулась она. – Но моя благодарность не знает границ. Поэтому отныне я должна тебе.

Вообще-то меня сейчас одарили великой честью. Но проникнуться ею мне было недосуг.

– Ты так сильно его любила? – поразилась я.

– А ты? – вернули мне вопрос.

Тут-то я и поняла, что от разговора не отвертеться. А от его искренности многое зависело. Мэла в ее состоянии ложь и правду распознает довольно быстро. У нее сейчас звериные инстинкты обострены донельзя. Похоже, здесь не эмпат нужен, а врач с убойной дозой успокоительного.

– У малоразвитых цивилизаций есть одна особенность, они мистифицируют то, чего не могут объяснить. Создают воображаемый образ, якобы управляющий их жизнью, и называют его богом. Образ любят, почитают и поклоняются. Я тоже кое-кого обожествляла, сколько себя помню. Любила настолько, что готова была умереть по одному его слову.

Оказывается, говорить правду гораздо труднее, нежели ложь.

– И? – затаила она дыхание.

– А потом я повзрослела, поняла, что ему это не нужно. И попыталась полюбить себя. В целом вышло неплохо, – пришлось признаться мне.

Странно, что столь спокойно об этом говорю.

Она молча уставилась на меня странным взглядом, а потом рассмеялась и произнесла:

– Глупая!

Непонятно почему, но ее вдруг заполнило искреннее веселье.

Сбитая с толку резкой сменой настроения, я смотрела на то, как, не произнеся более ни слова, красавица шерга покидает мостик.

Я сейчас хуже сделала или лучше?

Хотя нет, больше всего меня сейчас волновал вопрос: что смешного она нашла в моем рассказе? Душу неприятно царапнуло чувство обиды. Вот и раскрывайся перед народом.

А что я делаю в случае душевных переживаний? Последние три стандарта ем. Вот и сейчас направилась в столовый отсек. По пути мне никто не встретился, но в непосредственной близости от желанной цели удача покинула свою любимицу. За столом сидел Змей. Он просто сидел и смотрел в пустоту.

Стоило мне появиться, как он немедленно встрепенулся и обратил свой немигающий взор в мою сторону.

Мне после разговора с шергой общения не хотелось в принципе. Судя по молчанию дохиса, ему тоже.

Вопросом, что он здесь делает, решила не задаваться. Мало ли, может, скучно чешуйчатому.

Так я и кушала в тишине, умиротворении и спокойствии. Пока Змей рот не открыл.

– Ина, ты знаешь, что нас там ждет? – спросил он.

– В общих чертах, – пожала плечами, не прекращая жевать. – Само собой, за исключением причины, по которой пропадали без вести предыдущие экспедиции.

Этим ответом он удовлетворился лишь на время.

– Ты любишь его? – Он посмотрел на меня исподлобья.

– Кого? – насторожилась я.

Неужто у Мэлы на почве свершившейся мести совсем с головой худо стало и язык развязался?

– Тана Аниса.

Я даже не сразу сообразила, о чем он ведет речь.

– Как родного отца, – искренне ответила я.

Механик еле слышно выдохнул.

– Ина, если мы вернемся живыми, давай еще раз выпьем? – улыбнулся он. – Но на этот раз только ты и я.

– Змей, не начинай, – закатила я глаза.

– А я и не заканчивал, – вдруг стал он серьезным. – Я тебя хочу, и этого не скрываю. В отличие от Рима, я свободен в выборе своей спутницы жизни.

– Стоп, стоп, стоп, – замахала руками. – С чего это ты о спутниках жизни заговорил?

– За все время учебы ты не завела ни одной интрижки, после того как попала к нам в команду, тоже, – принялся он объяснять. – Следовательно, ты примешь лишь узаконенный союз.

– Змей! – подперла я щеку кулаком. – Ты не сдаешься легко, да?

– Почему бы и нет? – Улыбка легкого самодовольства растянула его губы. – В отличие от Рима я себя не обманываю.

– Я подумаю, – неожиданно для самой себя ответила дохису.

И, чтобы не подвергаться дальнейшим нападкам определенного плана, быстренько ретировалась к себе. Вернее, попыталась это сделать. На моем пути встал Шин.

– Ина, Лай просил тебя зайти к нему. – Его дыхание было слегка сбито, что говорило о скорости передвижения норма.

– С каких это пор ты стал посыльным? – удивилась я. – Лай не мог вызвать меня по комму?

– Он на тебя обиделся, – смутившись, пояснил Шин-Ренчик. – За то, что мы его подставили, сбежав с корабля. И вызывает он тебя как бортовой медик, чтобы ты не смогла проигнорировать его.

– Только меня? – не поняла я.

– Он считает, что инициатором побега была именно ты, – тише добавил смущенный норм.

А у оборотня, смотрю, звериное чутье. Его выходка мне даже настроение поднять умудрилась.

– Сущее дитя, – фыркнула я. – Причина вызова?

– Он хотел обсудить возможность биологической угрозы.