Исцеление - Варго Табата - Страница 42

— Спустя какое-то время, я стал отклонять ее звонки, отказывался назначать с ней встречи, и в итоге она поняла. Она пристрастилась к операциям, а я, полагаю, тогда считал, что если больше не буду соглашаться ее оперировать, то она прекратит делать операции. Две недели спустя мне позвонил другой пластический хирург и попросил прислать ее медицинскую историю.

— Я рассказал ему о ней, о ее пристрастии и о том, что мне кажется, что она в депрессии и Бог его знает какие у нее еще там проблемы. Он заверил меня, что все уладит и что никто из нас не психиатр. Никто из нас не вправе ставить ей диагноз депрессия. Он закончил звонок, и я забыл об этом.

— А месяц спустя я увидел ее в выпуске новостей. Помню, как журналист без конца рассказывал об опасности пластических операций. Выпуск новостей назывался «Печальный исход пластической хирургии».

— Они опубликовали фотографии, где она ужасно выглядела после каждой проведенной мной операции, и я проклинал себя, что позволил этому зайти так далеко.

— Через месяц она умерла, — сказал я, и мою грудь пронзила боль. — Я убил ее. Не фактически, но я приложил к этому руку. Сделал ее такой, какой она стала. Я так долго был ее «дилером».

Это разозлило меня. Я был зол на нее, на того другого хирурга, но больше всего на себя, за то что не сделал больше ни для Мэри, ни для Рейчел. Только тогда я осознал, почему мой отец так поступил с сестрой, и если бы понял это раньше, я бы мог спасти Мэри, и, может быть, даже Рейчел.

Им не нужна была пластика, чтобы быть красивыми — им нужно было поднять самооценку. Нужно было, чтобы кто-нибудь показал им, насколько они красивы, а не просто сказал об этом. Им нужно было то, что общество не могло дать.

— И я поклялся, что больше никогда не буду делать пластику тем, кто в ней не нуждается. Я занялся реконструктивной пластикой и усердно старался научить любить самих себя тех, с кем имею дело каждый день, научить их замечать не только внешность. В итоге, те, кому важно, запомнят не внешность, а широту души.

Когда я, в конце концов, взглянул на Саманту, у меня сложилось впечатление, что мой рассказ занял целую вечность. Она внимательно смотрела на меня понимающими глазами. Саманта не осуждала меня за мои промахи. Она все понимала.

— Так вот почему ты не соглашался делать мне операцию, — прошептала она.

Я кивнул.

— Я не собирался совершать подобную ошибку с тобой. Ты показалась мне такой хрупкой при нашей первой встрече и да, я был зол на тебя, но в глубине души я был зол на ту причину, из-за которой ты почувствовала необходимость прийти в клинику.

Я обхватил ее мягкие щеки ладонями, мои пальцы запутались в ее волосах.

— Когда я увидел тебя той ночью на вечеринке, казалось, что весь мир тяжким грузом давит на твои плечи, и это убивало меня. И поскольку я открываю тебе сейчас всю правду, мне важно, чтобы ты поняла, что ты тоже изменила меня, Саманта. Не знаю, как я жил, не зная о твоем существовании.

Она поднялась на носочки, обняла меня за шею и поцеловала так, будто от этого зависела ее жизнь.

— Мы изменили друг друга, Роман, — прошептала она возле моих губ.

Я уткнулся лицом в ее волосы и вдохнул ее аромат, позволяя ему проникнуть в мою душу.

— Я огорчен, что тебе пришлось узнать это от Майкла. Мне следовало рассказать тебе раньше.

— Неважно. Ты рассказал мне все сейчас, и я не поверила тому, что сказал Майкл. Ты не убийца.

Отстранившись, она прижала ладони к моим щекам.

— Я так сильно люблю тебя, Роман. Никогда и подумать не могла, что такая любовь возможна, пока не встретила тебя. Я любила Майкла — правда любила — но не так, как тебя. Далеко не так.

— Я Майкла терпеть не могу за то, что он сделал с тобой. Ненавижу его лютой ненавистью, но, полагаю, должен поблагодарить его. Он оттолкнул тебя и направил ко мне.

Она рассмеялась, покрывая поцелуями все мое лицо.

— Я люблю тебя, Роман.

— Я люблю тебя сильнее, Саманта.

Несколько часов спустя мы снова очутились в спальне, но в этот раз мы просто лежали обнявшись. Саманта прижималась к моей груди, а я крепко обнимал ее руками.

— Ты общаешься с отцом? — спросила она в темноте.

— Нет. Уже очень долгое время.

— Ты простил его?

— Да. Полагаю, да.

— Ты должен сказать ему об этом. Уверена, он будет рад услышать это. Он не будет жить вечно, Роман, а ты единственный, кто у него остался. Думаю, вы оба нуждаетесь друг в друге.

Я еще крепче прижал Саманту к себе, позволяя ее словам и своей любви к ней наполнить меня. Склонив голову, я нежно поцеловал ее в макушку.

— Благодаря тебе я становлюсь лучше, Саманта.

И вскоре мы уснули.

Следующие две недели пролетели быстрее, чем мне бы того хотелось. Я так сильно потерялся в ней, что не мог определить какой сегодня день недели. Когда пришло время вернуться в мир, я проклинал свою работу.

В первый день, когда мне нужно было выйти на работу, Саманта помогла мне одеться, разгладила мой галстук и поцеловала все открытые участки кожи. Нет необходимости уточнять, что на встречу с первым пациентом я приехал с опозданием.

Я ходил на работу и вернулся к обычной жизни, а Саманта подыскивала себе жилье и адвоката, которого бы не пугал ее муж. Несомненно, Майкл в судебных делах чувствует себя, как рыба в воде, и никто не горел желанием выступить против него.

Я почти умолял ее остаться со мной и забыть о поисках квартиры, но она была убеждена, что ей необходимо собственное пространство. Она заявила, что никогда не будет достаточно хороша для меня, пока не научится жить самостоятельно. Я понимал ее, правда, понимал, но мой эгоизм даже представить себе не мог, как я теперь буду спать в кровати без нее.

Мы все делали по очереди — готовили и убирали. Наверное, это прозвучит ужасно, но мне очень нравилось, возвращаясь домой, находить Саманту на кухне, одетую только в одну из моих футболок. Что бы она ни готовила, мне было трудно есть это, потому что нет ничего вкуснее нее.

Мы проводили ночи, доставляя удовольствие друг другу. Никогда не устану слушать сладкие звуки, которые срываются с губ Саманты, когда я в ней. Никогда не устану чувствовать ее, никогда не устану слушать, как она шепчет мое имя, когда кончает. Она моя, и каждую ночь, и каждое утро я собираюсь напоминать ей об этом, пока она не прекратит сомневаться в моей любви, желании или потребности в ней.

Саманта

После мрачных признаний Романа, ему стало легче. Хоть я и не могу понять, почему он считал себя убийцей, я понимаю, почему он испытывал чувство вины. То, что он рассказал, прояснило, почему он выбрал эту профессию.

Я волновалась, что могут возникнуть негативные последствия после появления Майкла в Нью-Йорке, но очевидно, их не было. Он встречался с коллегами и все равно получил свою награду за отличную работу. Роман вел себя так, будто это пустяки, но по его улыбке я догадалась, что он гордится своими достижениями.

В воскресенье у Романа выходной. Мы решили куда-нибудь сходить, но утром планы поменялись и вместо того, чтобы быстренько принять душ и начать собираться, Роман решил принять душ вместе со мной.

В большой ванной раздавались мои крики и его рычание, когда он вколачивался в меня так, будто от этого зависела его жизнь. Я беспокоилась, что стеклянная дверь треснет, пока он доводил меня до кульминации руками, ртом и своим длинным членом, снова и снова наполняя меня им, пока мне не стало казаться, что я сейчас разлечусь на тысячу осколков.

Полчаса спустя, тяжело дыша, мы выбрались из душа, но на наших лицах сияли улыбки. Завернувшись в полотенце, я стояла и наблюдала, как он одевается. Мне нравится, как перекатываются его мышцы, как кожа оливкового цвета сияет в свете ламп в ванной. Он мой, и вполне возможно, что я самая счастливая женщина на Земле.

Подойдя ко мне, он быстро чмокнул меня.