Не было бы счастья - Туманова Юлия - Страница 1

Юлия ТУМАНОВА

НЕ БЫЛО БЫ СЧАСТЬЯ

Глава 1

Джинсы были еще ничего, в некоторых местах даже чистые. Другое дело свитер. Один — повседневный, другой — праздничный, оба со времен царя Гороха, и вся разница в расположении заплат.

Куда, интересно, деньги деваются, а?!

И время. Вот куда пропадает время? Неужели ни одной свободной минутки нельзя выбрать, чтобы единственные джинсы постирать с толком, с чувством, с расстановкой? Бедная девочка, сказал бы папа. Не приспособленная ты, сказала бы мама. Лентяйка и лоботряска, сказала бы Ираида Матвеевна. То бишь, мачеха. Ну и ладно.

Зато Женька вспомнила, куда деньги деваются, и довольно замурлыкала что-то себе под нос и прижала крепко к груди ношеные-переношенные джинсы. Перед глазами возникло зрелище сказочного счастья. Собственная квартира. И бог с ним, с гардеробом-то. Чего это она вдруг с утра пораньше расстраиваться взялась? С утра надо радоваться и веселиться. Польку-бабочку танцевать или румбу. На крайний случай, цыганочку с выходом. Чтобы на весь день положительный заряд получить, как рекомендовала мама. А Женя смеялась и уточняла, что тогда будет не положительный заряд, а наоборот — вставательный или плясательный, если хотите.

Вот как.

А до приобретения квартиры осталось совсем немного. Полгодика, а то и меньше. Женька зажмурилась от этой мысли, словно счастье уже слепило глаза. Охо-хо-нюшки… Сейчас главное решить все-таки — который из свитеров будет удостоен чести быть надетым. Праздничный быстро измарается, а стирать некогда. На повседневный же — смотреть тошно, не то, что надевать. Была, не была, подумала Женька, сгребла в одну кучу джинсы и оба свитера и полезла в шкаф, где сиротливо болтались несколько блузок и платье — очень красивое — льняное, с вышивкой, со стильными крошечными кармашками и бахромой на рукавах. Правда, к нему придется надеть туфли на шпильке, а машину водить в них не очень-то удобно. Впрочем, кому-то другому неудобно, а для Жени, которая за рулем с двенадцати лет чувствовала себя комфортно, ни каблуки, ни «тракторная» платформа проблемой не были. Так что платье она все-таки достала и собралась его погладить, как вдруг обнаружила, что утюг не работает. Совсем. Минут пять Женька ждала, что он все-таки оживет, но утюг оставался холодным, как айсберг в океане.

— Интересное кино, — протянула огорченно Женя, но мысль ей развить не удалось, раздался стук в дверь.

Женька открыла, не ожидая ничего хорошего. За дверью оказалась тетя Тая, необъятных размеров женщина, втиснутая в цветастую тряпку, которую она выдавала за халат.

— Ну сколько же можно! — возмущенно заколыхалась тети Таина грудь навстречу молоденькой соседке, — когда же вы, свинтусы, начнете за собой убирать, а? Я ведь и участкового могу пригласить! Плита залита! Пол в пятнах! А в туалете вообще… Паразиты!

Неизвестно почему тетя Тая обращалась к Женьке на «вы». Явно не от уважения.

— Я еще не выходила, Таисия Степановна, — вежливо пояснила Женя.

Да и куда выходить-то? С утра в коммуналке было не протолкнуться, это Женька успела за несколько месяцев усвоить. Сначала она попыталась вставать раньше, часиков в шесть. Но тогда из угловой комнаты выскакивала Лерка и орала, что шум воды будит ее драгоценное дитятко. Ребенок, видите ли, должен высыпаться! А то, что оно — это самое дитятко — может полночи горланить, насмотревшись вперемешку с телепузиками «Терминатора» и «Чужих», — Лерку не волнует. Вообще-то ее трехлетний карапуз Женьке нравился, но пришлось из-за него отменить ранние вставания и валяться в постели до десяти, пока народ не рассосется.

Так что претензии Таисии Степановны были необоснованны. Но убедить в этом соседку Жене не удавалось. Старая склочница никак не желала удалиться и все чего-то орала, размахивала руками, колыхала грудями, и конца этому не предвиделось. Женька тоскливо разглядывала лампочку на потолке. Женька все понимала. Она в коммуналке не прописана, а только снимает комнату, и это уже повод для ненависти. Остальные — Лерка с сыном и вечно поддатым папашей, одинокая тетя Тая и пенсионеры Лыткины — живут здесь давно и по праву, и это право ненавидят так же, как Женьку. Потому что надежды отсюда выбраться нет никакой.

Женька подвернулась под руку, вот так-то. Даже утюг ни у кого нельзя спросить. Загрызут.

— В общем, давай двести рублей! — подвела итог тетя Тая.

За моральный ущерб что ли? Женя усмехнулась про себя.

— Ну чего вылупилась? Оглохла, что ли?

— Таисия Степановна, я не понимаю, если честно, почему я должна…

— По кочану!

Женька набрала воздуха в грудь.

Нет, поначалу ее это даже забавляло. Женя была закаленной, ее тренированная в боях с мачехой психика нисколько не страдала от давления соседей. Было весело, а потом — перестало. Ничего приготовить невозможно, потому что все конфорки вечно заняты. В туалет не прорваться — там засыпает пьяный Леркин отец. В коридоре не протолкнуться, потому как у пенсионеров хобби — велосипеды и лыжи, и эти самые атрибуты здорового образа жизни занимают всю прихожую.

Перечислять до следующего утра можно…

Но Женька вспомнила, что еще не выяснила, зачем тете Тае двести рублей.

— Я тороплюсь! — сообщила Женя. — Так что объясните толком. Или просто уйдите с дороги.

— У! — потрясла в воздухе кулаком соседка. — Нахалка! Двести рублей гони, на сансредства.

— На что? — искренне не поняла Женя.

— На порошок, шоб ванну мыть, на туалетного утенка…

— Он не туалетный, ваш утенок, а прямо золотой какой-то, — вздохнула Женька.

Если не дать — совсем изведут, а переезжать некуда. Еще свежи воспоминания от поисков жилья. Чур меня, чур, называется. Двести рублей не вопрос, конечно. С одной стороны. Один хороший пассажир — вот тебе и двести рублей. С другой стороны — половина нового свитера или обед в Макдаке. Женька ненавидела Макдак, но надо же было где-то есть.

— А может, ста хватит? — решила она поторговаться. Тетя Тая насупилась, готовясь к новому витку скандала.

— Ладно, ладно, — пробормотала Женя и полезла за деньгами, — вот, сто пятьдесят, у меня все равно больше нет.

И вручив купюры, она сильно надавила на дверь. Таисия Степановна кое-как была выдворена, но из коридора донеслось ее возмущенное бульканье.

Женька сжала пальцами виски. Платье опять же не поглажено, вспомнилось вдруг. И вся жизнь наперекосяк. Ни тебе утюга нормального, ни собственной кухни, где можно устроиться за столом, уютно подпереть ладонями подбородок и слушать, как поет чайник на плите, и смотреть в окно, где качаются зеленые волны листвы, и ждать, пока остынет огромный огненный омлет.

Ладно, проехали, как выражается продвинутая молодежь.

Надо работать. Работать — значит сесть за руль и колесить по столице. Но колесить по столице в халате Женька не могла, стало быть, все же нужно надеть платье, шикарное, но мятое, словно коровой пожеванное.

Досадливо поморщившись, Женя стала переодеваться. В желудке в этот момент что-то недовольно заурчало. Пустота, вот что, на которую Женька тоже плюнула, точнее, сглотнула голодную слюну и вышла из комнаты. В коридоре, как водится, на нее упал пенсионерский велосипед. Потирая ушибленные места, Женя взглянула на свое отражение в маленьком зеркальце, висевшем прямо на входной двери.

Да уж! Лицо перекошено, под глазами синяки, которые не может скрыть даже сильный загар, на макушке волосы стояли дыбом. Женька сильно сомневалась, что именно так положено выглядеть двадцатипятилетней, здоровой и умственно полноценной особе. Физиономия в зеркале скорее принадлежит озлобленному подростку, объявившему войну всему миру.

И шикарное платье, наверняка, не скрашивает этот образ.

И что, получается, на это тоже надо плюнуть?

Да, да, да, прокричал кто-то внутри нее. Плюнуть и растереть, забыть и не обращать внимания! Имидж ничто, как гласит известный рекламный ролик.